Мгновения «Весны». Как репрессии, усталость и раздробленность общества сказываются на антивоенных настроениях в России
16:27, 15.11.2022
На акции протеста против мобилизации в Москве. 24 сентября 2022 года. Фото AP/Scanpix/LETA
20 лет назад оппозиция в России представлял из себя широкий «фронт» различных политических, общественных и медийных структур. С годами он сужался, последнюю попытку объединить недовольных в прямом столкновении с режимом предпринял Алексей Навальный со своими соратниками в начале 2021 года. Завершилась она тюрьмой и уголовным преследованием, как для него самого, так и многих участников тех протестов.
Казалось, что после суда и этапирования Навального в колонию последние отряды оппозиционеров неизбежно обречены на вымирание. 24 февраля неожиданно для многих породило в России новую волну сопротивления, которая длится уже девятый месяц. После военного вторжения России в Украину по всей стране прошли антивоенные митинги и шествия, охватившие более полусотни городов. С 24 февраля на митингах и пикетах против войны и мобилизации ОВД-Инфо насчитало 19 335 задержанных.
Задержания в Москве на акции протеста против мобилизации 21 сентября 2022 года. Фото Александр Земляниченко/AP/Scanpix/LETA
Одним из главных организаторов этого антивоенного движения стало молодежное демократическое объединение «Весна», в которое принимают с 14 лет. На политической карте России движение появилось еще в 2013 году, когда объединило молодых правозащитников, демократов и либералов в Санкт-Петербурге. Довольно быстро «Весна» распространила свою деятельность и на другие города. В 2022 году движение становится одним из главных участников и организаторов антивоенной кампании в России.
Когда силовикам угрозами и репрессиями удалось сбить первую волну уличных протестов, гражданские активисты перешли к организации сопротивления через сеть. «Весна», например, провела в России несколько антивоенных акций, включая: «Военный объект — это…». Листовки с такой надписью активисты развешивали на домах, школах, детских площадках, больницах, подчеркивая тем самым преступный характер путинской агрессии. На мобилизацию «Весна» ответила организацией уличных протестов, на видео с предполагаемой казнью сотрудниками ЧВК «Вагнер» бывшего завербованного заключенного — требованием к правоохранителям провести расследование.
30 сентября прокурор Санкт-Петербурга подал в суд иск о признании движения экстремистской организацией и запрете его деятельности на территории России (как ранее ФБК Алексея Навального). В качестве обеспечительной меры Росфинмониторинг внес «Весну» в перечень террористов и экстремистов, что привело к блокированию счетов активистов. В дополнение к этому 14 октября российский Минюст внес «Весну» в список «иноагентов» (движение будет оспаривать в суде).
Федеральный координатор «Весны» Богдан Литвин в беседе со «Спектром» рассказал о деятельности движения после усиления репрессий со стороны российских властей, кто присоединяется к «Весне» и что происходит с количеством сторонников — ведь многие россияне с началом войны уехали из России или собираются это сделать, а осуждение вторжения в Украину российские власти постоянно криминализируют, то есть вводят за высказывание этого мнения все более тяжкие наказания, чтобы запугать россиян — противников войны, которых на фоне агрессивной пропаганды и так слабо видно.
- 13 ноября «Весна» потребовала возбудить уголовное дело в отношении создателя ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина после публикации видео с казнью завербованного заключенного Евгения Нужина. Вы надеетесь на какую-то реакцию прокуратуры или СК? Или это реакция на чудовищное видео?
- Мы понимаем, что Пригожин сейчас человек, который имеет иммунитет от любого преследования. Даже если он будет постоянно убивать людей на камеру, совершать любые противоправные поступки. При этом всегда важно, как нам кажется, пробовать пытаться чего-то добиться. Даже когда шансов на успех практически нет.
Так или иначе, это одновременное и политическое заявление, и документ, который, может быть, повлияет на что-то. Несмотря на то, что у нас в стране диктатура и властям плевать на общество, они иногда пытаются как-то выстраивать свой образ. Была история с [Антоном] Красовским, например. Мы можем надеяться, что есть 1% вероятности, что это как-то повлияет.
В принципе, многие наши действия сейчас основаны на том, что не гарантирован успех. Мы просто должны делать то, что должны. Конечно, это для нас очень принципиальная история, потому что убили гражданина России. Убили [предположительно] другие граждане России, на камеру, публично и не стесняясь. При этом Пригожин дает комментарии, где фактически одобряет это убийство, которое было совершено его людьми.
Мы привыкаем все эти десятилетия путинизма к тому, что возможно всё, удивляться нечему, но на самом деле, конечно, возмущаться нужно всем, что не является нормой. Это, безусловно, не нормально.
- На чем «Весна» сделала акцент по после мобилизации 21 сентября?
- У нас были две попытки провести митинги. После них мы проанализировали ситуацию и поняли, что самое главное — это максимально распространять информацию о том, как не оказаться на фронте, потому что мобилизация не частичная. Под нее подпадают просто все, до кого дотягиваются военкоматы.
Мы направили наши возможности на распространение информации, как не оказаться мобилизованным. Публикуем памятки на основе рекомендаций правозащитников. Переписывая их более простым, понятным языком, вовлекаем нашу аудиторию в распространение этих памяток, как онлайн, так и офлайн. Мы предлагаемым людям различные способы, как они могут в этом деле участвовать.
Мобилизация в России. Фото STRINGER/AFP/Scanpix/Leta
Периодически спрашиваем аудиторию, как у нее дела. Люди нам рассказывают свои истории, как они по нашему призыву кого-то убедили не идти военкомат. Мы считаем, что в данный момент, если мы хотим бороться против мобилизации, это самый эффективный инструмент. Многие из тех, кто сейчас может стать жертвами деятельности государства, раньше не интересовались политикой. Для них участие в акции протеста может быть не таким понятным инструментом, как советы юристов и правозащитников. Поэтому мы и переключились на эту деятельность сейчас.
- Вы призвали россиян выйти на митинги после 21 сентября. Как вы и ваши товарищи по движению решаете этический вопрос о возможных последствиях для те, кто выходит протестовать на улицы?
- Во-первых, нужно отметить, что не только мы призывали людей на эти митинги. Это было, скажем так, единодушное мнение большей части антивоенных организаций и инициатив, коих на самом деле несколько десятков, с кем у нас есть контакты, с кем мы сотрудничаем. В том числе, например, «Феминистское антивоенное сопротивление». Оно одно из самых известных, но есть и куда менее заметные. Тем не менее, мы сотрудничаем со всеми.
Мы считаем, что люди, которые выходят на акции протеста, обладают собственной свободой воли. Они не какие-то безвольные марионетки, которыми можно манипулировать. Мы считаем, что люди осознают, по большей части, свои риски, и мы их об этих рисках предупреждаем. Перед обеими акциями было много различных инструкций, чего делать не стоит. Например, что не стоит касаться сотрудников полиции: они хрупкие, их может повредить пластиковый стаканчик, это уголовное дело.
Мы всегда предупреждаем перед акциями, какие могут быть риски: задержания и тому подобное. В этом году мы выступали организаторами, но до этого были акции в поддержку Алексея Навального, в которых мы тоже участвовали. Тогда мы тоже постоянно распространяли различные памятки правозащитников о том, что вам грозит, как с этим быть, как себя защитить, к кому обратиться за помощью и так далее и тому подобное. Поэтому мы считаем, что призыв к людям выйти на акции протеста не противоречит этике.
- Вы сказали, что выйти на акции протеста в сентябре россиян призывали несколько десятков антивоенных групп. Стало ли антивоенное движение катализатором объединения оппозиции в стране?
- Сейчас в антивоенном движении мы точно не хотим повторять ошибок прошлого, когда многие пытались во имя объединения загнать всех в какую-то общую гиперорганизацию, которая будет всеми управлять. Начнутся склоки за руководство, за бренды и так далее. Можно вспомнить, коалицию «Другая Россия» и все такое прочее.
Мы действуем по другому принципу — горизонтально-сетевому. У нас есть разные инициативы, которые периодически сотрудничают друг с другом. Перед объявлениями акций мы созванивались со всеми. Обсуждали, как будем объявлять, во сколько, какие действия будем совершать в рамках подготовки к акциям. В том числе различные памятки выпускали совместно.
Антивоенное движение, с одной стороны — децентрализованное, с другой стороны — довольно связанное, и оно становится все более связанным с начала вторжения. Конечно, в самом начале многие друг друга и не знали. Появилось большое количество организаций, за которыми стоят люди без какого-то политического и общественного бэкграунда. Мы с ними, тем не менее, нашли какой-то общий язык. Все сотрудничают, но не пытаются сделать это в каком-то централизованном стиле.
- Если взять «Весну», то растет ли число ваших сторонников после начала войны?
- Дело в том, что у нас есть большое количество людей, которые участвуют в наших акциях без какого-то статуса активистов и сторонников. У нас есть большое количество ботов, с помощью которых мы предлагаем людям те или иные активности, и они нам, соответственно, рассказывают о том, как они в них участвуют. Таких людей в нескольких ботах по 10 тысяч человек. Правда, неизвестно, насколько они пересекаются между собой. Плюс 6 региональных ботов. Безусловно, у нас такого никогда раньше не было.
Что касается сторонников и активистов в нашем внутреннем понимании, то здесь, конечно, сложнее, потому что к нам присоединиться не так просто. У нас есть собеседования, проверки. Мы принимаем не всех, а людей, разделяющих наши ценности, которые более узкие, чем только то, что мы против войны. Сейчас, конечно, в связи с уголовным делом, с этим тоже стало несколько сложнее, потому что это вопрос безопасности.
У нас есть, например, отдельная структуру внутри «Весны», где объединились те, кто уехал. Туда какой-то прием ведется, но в России не особо. Мы просто понимаем, что создали такую инфраструктуру, что люди могли участвовать в её деятельности без членства в организации.
- Сейчас идет судебный процесс, результат которого вполне предсказуем. «Весну», скорее всего, признают экстремистской организацией. Вы с товарищами обсуждали перспективы движения? Нет планов, например, самораспуститься и как-то перестроиться?
- Перестраиваемся мы с самого начала антивоенной кампании, потому что мы ожидали, что на нас будет давление. Еще в прошлом году, когда была кампания против штабов Навального (их признали экстремистами), мы подумали о том, что подобное в принципе возможно. Мы обсуждали различные сценарии и решили, что не будем распускать нашу организацию, будем адаптироваться к этим условиям, будем работать так, чтобы это было безопасно даже с такими статусом, будем искать какие-то новые форматы работы.
Распускать нашу организацию мы не будем. Все-таки, как никак, «Весне» 10 лет исполнится в феврале. За это время у нас появились репутация, известность, свои ресурсы, связи и так далее. Мы все это бросать не хотим. Тем более, что мы в любом случае планируем дальше бороться за наши цели: за демократию, за мир. В данном контексте делать это под какими-то другими вывесками возможно, но наша организация точно не прекратит свое существование.
***
Уличные выступления, антивоенные петиции, транспаранты с призывом остановить агрессию — далеко не все примеры сопротивления, которое сегодня существует в России. Противники войны все же участвовали в сентябрьских выборах под лозунгами мира и свободы, они создают ячейки своих сторонников по всей стране, помогают украинским беженцам на территории РФ, ведут профессиональную агитацию в сети, пишут открытые письма, дают концерты, прибегают к акциям саботажа на железных дорогах.
Как выяснили исследователи, в октябре из-за мобилизации снова выросло количество уличных протестов. Доля наказаний за уличные пикеты стала такой же, как в марте 2022 года, пришла к выводу группа волонтеров во главе с антропологом Александрой Архиповой на основе данных о протестах в разных регионах РФ против войны и мобилизации, собранных в государственной системе ГАС «Правосудие».
Кроме того, установили исследователи, вновь выросла активность противников войны и в сети: комментарии, посты, аватарки. Постепенно увеличиваются наказания за исполнение или прослушивание украинских песен. Зафиксировано 16 таких случаев. Россиян привлекают к ответственности за и исполнение гимна Украины или песни «Червона калина».
Согласно последнему опросу российского независимого от властей «Левада-Центра», в октябре доля россиян, желающих мирных переговоров с Украиной, почти на четверть превысила убежденных сторонников войны: 57 процентов против 36 процентов. Причем эта разница выросла по сравнению с данными за сентябрь. Примечательно, что сторонников мирных переговоров больше во всех возрастных группах, включая тех, кто старше 55 лет (среди них сторонников войны — 42 процента). Однако неприятие войны еще не свидетельствует о падении популярности Владимира Путина. Его деятельность в августе одобряли 83 процента опрошенных «Левада-Центром», в конце октября — 79 процентов. Не повлияла мобилизация и на мнение россиян о том, в каком направлении в целом движется страна. В правильном — так в августе считали 67 процентов опрошенных, в октябре — 64 процента.
