Разный дом. Юля Варшавская о новогоднем путешествии по миру
Иллюстрация Алиса Кананен/SpektrPress
Подводить традиционные итоги в 2022-м — все равно, что сушить белье посреди наводнения, поэтому расскажу лучше о том, каким оказался для меня конец этого безумного года.
Дело в том, что два моих первых месяца в Латвии получились богатыми на неврозы, поэтому после очередной панической атаки в начале декабря я придумала план на новогодние дни, про который только ленивый не спросил: «А чего такой странный план». За 15 минут я купила несколько билетов и забронировала гостиницы, хотя на тот момент даже не имела права выезжать из Латвии, и шансов получить визу до конца 2022-го у нас с сыном было примерно ноль.
Почему я купила билеты в Москву, оттуда в Тбилиси, а затем в Тель-Авив, хотя ничего не предвещало возможности даже выехать за пределы Риги, мне и самой не очень понятно, но в этом году и не такие идеи объяснялись простым психозом.
Помню, в какой-то момент, за несколько дней до даты первого билета, я шла в копировальный центр на Блаумана, чтобы распечатать очередные бумаги для визы, и первый раз, кажется, в своей атеистической жизни куда-то вверх взмолилась о новогоднем чуде: пожалуйста, ребята, что сидят наверху, впервые прошу вас об удаче. И чудо случилось: «Боже, как вам повезло, только что начался наш happy hour! С вас не 85 центов, а всего лишь 60!», — воскликнула девушка на кассе.
Думаю, вряд ли в ее жизни кто-то еще так хохотал в ответ на эту фразу.
И если шутки у ребят наверху, как всегда, смешные и циничные, то поступки на этот раз меня впечатлили: через два дня все-таки случилось настоящее рождественское чудо, и в первый день детских каникул мы прыгнули в поезд до Москвы. Так начался мой странный трип между любимыми людьми — оставшимися и уехавшими, бездомными и нашедшими дом, спокойными и тоскующими. Трип, в котором я пыталась ответить на вопрос, к какой категории отношусь я сама.
И прежде, чем мы пристегнем ремни, важный дисклеймер: я понятия не имею, кто и где должен жить или оставаться, у меня нет никакого права и желания осуждать или хвалить других людей за их персональный жизненный выбор. И считаю, что людей определяет не геолокация, а их дела и убеждения.
Чего нельзя сказать о погоде. Декабрьская Москва, вопреки ожиданиям, встретила меня лужами. Нет, даже не лужами, а грязными, снежными реками на тротуарах и дорогах, которые каждое утро промерзали до бесконечного катка на всех улицах города. В какой-то момент я обнаружила себя идущей гуськом за другими прохожими по водосточным каналам Покровки — единственной дорожке, на которой каждый новый шаг не очень угрожал переломом шейки бедра. Спасаться в такси в предновогодней Москве, как вы наверняка помните, не вариант: там нас ждали часы пробок и километры рублей.
Москва показалась мне притихшей и грустной — она будто вся текла, оплакивая то, что уже из нее утекло за последние 10 месяцев: безопасность, легкость, драйв, смыслы, ценности, радость и конечно, люди. А главное, из нее утекло наше прошлое, по которому мы так скучаем в Риге, Тбилиси, Тель-Авиве, Дубае или Буэнос-Айресе. В Москве теперь какое-то свое, новое настоящее, которое даже мне, уехавшей только в октябре, уже сложно поймать за хвост. В один из вечеров я подошла к своему уже бывшему дому, где была очень счастлива последние 5 лет, пальцы на уровне автоматизма набирали цифры на домофоне, но на последней цифре я остановилась: а куда я пойду, если откроется дверь?
Иллюстрация Алиса Кананен/SpektrPress
Я часто слышу вопрос: «А у тебя сколько там осталось людей», как будто такие вещи можно измерить в граммах и оценить массу потерь. У меня остались мама, папа и сестра, а это сразу вселенная, нет даже такой единицы измерения. У меня остались Карина, Наташа, Надя, Нана, как их взвесить? Чем возместить в другом месте? Как залатать дырки, которыми нас всех за эти месяцы вкривь и вкось изрешетило?
Мы недавно обсуждали это с моей подругой Лизой, с которой (так получилось) сначала весной провели несколько недель на соседних улицах в Израиле, а потом оказались на соседних улицах Риги, — и она сказала отличную вещь: «Я просто пытаюсь принять тот факт, что теперь сердцем живу между несколькими городами, где буду часто бывать».
Я решила последовать ее совету, но добавила к сердцу ноги и желудок — и сбежала из плывущей в пробках Москвы в предновогодний Тбилиси. А Тбилиси, в отличие от многих других точек притяжения новой волны миграции, такое место, где очень сложно быть грустным. Во-первых, потому что там сложно быть трезвым и голодным. Во-вторых, потому что там тепло, утешительно дешево и все чертовски блестит и танцует в связи с Новым годом. И главное, потому что за каждым бокалом вина и тарелкой хинкали сидит от 5 до 10 любимых друзей, которых ты не видела месяцами. Как говорится, «ситуация вайме» и «уровень опасности чача». Или, цитируя Земфиру, «если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты».
В Тбилиси почти не обсуждают цены на квартиры (возможно, чтобы не расстраивать гостей из Тель-Авива или Берлина), а уж тем более квартплату в холодные месяцы, потому что холодных месяцев там не бывает. Там не сетуют на визы и сложности с ВНЖ, потому что визы не нужны. Ложка дегтя: вопрос, впустят ли тебя в очередной раз в страну, если ты, например, оппозиционный журналист, решается с помощью «русской рулетки» (так все еще можно говорить?). Но на вопрос «ты здесь надолго», большинство отвечает уклончиво, но мечтательно: кажется, многие ищут повод остаться подольше в «ситуации вайме».
Но я в ночи едва вырываюсь из объятий последних гостей, потому что утром накануне Нового года у меня уже следующий самолет. Я иду на повышение градуса — в Тель-Авиве крепкие +20, до такой степени, что некоторые отчаянные туристы даже купаются.
В Тель-Авиве недавно прибывшие делятся на:
- тех, кто уже научился не переводить местные цены в рубли или доллары, и тех, кто еще нет;
- тех, кто уже обсуждает с криками местную политику, «этого Нетаньяху» и выборы — и тех, кто читает вслух новости на «Медузе».
Иллюстрация Алиса Кананен/SpektrPress
От этого частично зависит их настроение за обедом и ужином — зато всегда есть, о чем возмущенно поговорить. Я горячо поддерживаю разговор о тель-авивских ценах: наша снятая на Airbnb квартира в самом центре — ну как квартира, комната с кроватью плюс сантиметров 50 того, что называется совместным туалетом с душем (дыркой в полу), — стоит в полтора раза дороже моего очень хорошего отеля в Тбилиси. Кажется, жаловаться на дороговизну жизни — часть негласного репатриантского ритуала.
Но при этом все, конечно, в глубине души понимают, за что они платят суммы, непереводимые в рубли: в 10 минутах от нашей неотесанной комнатушки — простите, квартиры в модном районе Тель-Авива, — начинает пахнуть морем, а если пройти еще 5 минут, от вида захватывает дух. Я снимаю кроссовки, закатываю джинсы — попробовали бы они сделать это в Юрмале. Мы, новые рижане, сняв свитера и куртки, стоим на пляже и одновременно спрашиваем друг друга: а ты бы смог (ла) тут жить? И тоже одновременно: «Не знаю». Израиль, ты потрясающий, дело не в тебе, дело во мне.
Я вообще пока не знаю, где бы я смогла жить в долгую — вернее, кажется, смогла бы почти везде. Но где бы я по-настоящему хотела жить? Где будет мой «тот самый» дом? Хорошо, сердцем я буду плутать между городами с максимальным сосредоточением любимых людей, но где приложить мое бренное тело так, чтобы оно чувствовало себя на своем месте? В Риге меня ждут школа, квартира и кошка, в Москве — родители и работа, в Тбилиси — веселье и вайме, в Тель-Авиве — море и ощущение национальной идентичности. Моя настоящая родина, мое место силы осталось в снежной Сибири, а моя трепетная мечта юности — на берегах Сены. Вас много, а я одна, ребята, а главное, сил не осталось совсем.
А с другой стороны, как же хорошо, что вас много! Под конец, запутавшись в днях и объятиях с друзьями, я наконец смогла ответить на вопрос незримого пограничника внутри себя: какова цель вашей поездки, Юлия? У нас за этот год смогли отнять очень многое — дом, ценности, смыслы, будущее. Конечно, я вообще не сравниваю эти потери с потерями людей, у которых просто отняли все: с этой болью нам еще жить десятилетиями. Но, отправившись в это странное и немного отчаянное путешествие в канун Нового года, я своими глазами увидела, что все-таки у нас не смогли отнять главное: друг друга. Даже если друг до друга надо лететь с помощью рождественских чудес. Даже если мы пока все немного бездомные или ищущие дом. Даже если кто-то из нас «уехавший», а кто-то — «оставшийся». Мы все еще вместе, мы стали еще крепче и ближе, живя сердцами между городами. Эту мысль мне в разных формах воспроизвели абсолютно все, кого я успела увидеть за эти недели: в Москве, в Тбилиси, в Тель-Авиве и в Риге.
И я теперь думаю: может быть, у нас просто теперь один такой большой и разный дом? Немного взбалмошный и комнаты далеко друг от друга, но, как поет Окси, «а мы пересоберем». Попробуем. Главное, курсы валюты не перепутать.
