Отменный повод. Лев Кадик о том, как «отменяют» русскую культуру, и почему она сама виновата
13:32, 20.06.2022
Николай Басков. Фото Vyacheslav Prokofyev / TASS / Scanpix / Leta
Украина и другие европейские страны последовательно избавляются от представителей русской культуры, музыки и российских артистов. Русские эмигранты переживают катастрофу «отмены» русской культуры. А между тем «отмена» давно стояла за порогом и была, в том числе и продуктом деятельности русского образованного класса.
Чужая культура
Вчера Верховная рада Украины одобрила законопроект запрещающий исполнение российской музыки в общественных местах, на радио и телевидении. Теперь в Украине запрещено публично исполнять, использовать фонограммы и видеозаписи произведений исполнителей, имевших гражданство России с 1991 года, а также тех, кто публично поддержал российскую агрессию против Украины. Запрет будет действовать до освобождения всех украинских территорий и прекращения агрессии. Исключение будет сделано для тех, кто публично осудил российскую агрессию.
Кроме того, украинский парламент запретил продавать книги из России, Беларуси или оккупированных территорий Украины. Переводные издания (если их не запретили до этого), ввозить будет можно, но по особому разрешению. Еще раньше, комиссия экспертов при украинском министерстве образования рекомендовала исключить из школьной программы все книги русских и украинских писателей. Список получился большой, в него даже попал великий белорусский писатель Василь Быков, преследовавшийся при советской власти за свое правдивое описание жестокостей Второй мировой войны.
Украинский писатель-фантаст Ян Валетов так объяснил это решение: «Культура, не имеющая обратной связи с народом-носителем этой культуры, совершенно бесполезна. Ее нравственная значимость равна нулю… Русская культура дискредитирована не тем, что она своими плодами и усилиями воспитала дикарей и убийц. Она виновата в том, что не смогла сделать дикарей и убийц хоть отдаленно похожими на людей. И отвечает она сейчас именно за несделанное, а не за то, что сделала… Все закономерно. В этом нет никакой русофобии. Исключительно соображения общественной гигиены — оградиться от ядовитого и опасного».
Классическую русскую музыку в Украине уже давно не играют, а украинская пресса требует убрать из названия Киевской консерватории имя Петра Чайковского — ее основателя и украинца по происхождению. Кажется, осталось-то всего ничего, — запретить в Украине выставки российских художников и дело в шляпе.
Культурная отмена
Отмена русской культуры уже произошла в Европе и США, где русские певцы и музыканты пошли «вслед за русским кораблем» еще до того, как он был потоплен. Список лишившихся антрепризы европейских и американских театров дирижеров, певцов и музыкантов, не осудивших по самым разным причинам вторжение России в Украину, довольно длинный. Многие из них вернулись на родину и продолжают там, активно выступать в поддержку войны и режима, как, например, Валерий Гергиев.
Произошел и обратный процесс. Не меньшее, а то и большее число музыкантов, поэтов и писателей, покинули Россию, опасаясь преследований за свои антивоенные взгляды. Уехали Чулпан Хаматова, Дмитрий Глуховский, Оксимирон, Вера Полозкова, Максим Покровский, Анна Старобинец, Алексей Паперный, Кирилл Серебренников, Александр Маноцков и многие другие. Сейчас Линор Горалик даже стала издавать в Израиле онлайн-журнал Russian Opposition Art Review (ROAR), в котором печатаются все, кто уехал. Первый его номер вышел 24 мая. Следующий выйдет 24 июня. Тех, кто уехал и выступил против войны, «отменяют» в России — из магазинов и библиотек изымают книги Глуховского и Акунина.
Впрочем, многие остались и молчат. Некоторые, как худрук МХТ имена Чехова Константин Хабенский, молчат довольно агрессивно. Есть и те, кто, выступив против войны, затем вступил в ряды оккупантов, как художественный руководитель Государственного театра наций Евгений Миронов, съездивший в оккупированный Мариуполь и пообещавший «взять шефство» над актерами разбомбленного российской авиацией городского театра, в котором прятались женщины и дети. Это выглядит как «отмена» самих себя.
Культурная «просрочка»
У оставшихся в России «деятелей культуры» запреты на выступление русских артистов за рубежом и эмиграция соотечественников вызывает довольно самонадеянную реакцию. Популярный ранее среди московской интеллигенции писатель Захар Прилепин (власти Украины разыскивают его за участие в деятельности террористической организации и финансирование терроризма — прим. «Спектра») выразил уверенность в том, что «как только закончится конфликт на Украине, связи с западным миром восстановятся».
Бывшая писательница Татьяна Толстая, известная своей ненавистью к Америке и к «мультикультурализму», записала беседу, посвященную отмене русской культуры, с бывшим музыкантом Сергеем Шнуровым (недавно он занялся политикой, войдя в марионеточную карликовую «Партию роста» — прим. «Спектра»). Толстая и Шнуров долго насмехались над культурной эмиграцией, но в итоге пришли к заключению что раз весь мир «не смог обойтись без Гете», то мол и без русской культуры не обойдется.
Таким образом они в одном предложении провели параллель между современной Россией и нацистской Германией и намекнули на состоявшуюся во время Второй Мировой войны «отмену» немецкой культуры и ее возвращение после поражения Германии и победы союзников. Обсудили даже Генриха Белля и его вывод о том, как нацизм вырос из германской культуры, точнее, ее обсессии собственным величием. Впрочем, Толстая и Шнуров почему-то решили, что Белль ничего такого не писал.
Беседа их абсолютно безмятежна. Кажется, что никакой войны нет. Чтобы не пересказывать ее содержание, приведу здесь текст одного из самых популярных комментариев под видео: «подслушала, как в холодильнике ночью разговаривают какие-то элитные продукты с истекшим сроком годности…».
Смытая культура
Эмигрировавшие российские писатели и поэты выступают с осуждением войны, создают комитеты, выражают поддержку Украине, рассказывают о своем ужасе и боли от конфликта. Для них случившееся не поддается пониманию и описывается в терминах стихийного бедствия.
Замечательная русская поэтесса Вера Полозкова так описывает свои ощущения от происходящего: «С начала войны у меня было такое же ощущение: что идет волна, от которой невозможно нигде спрятаться, и сейчас она в щепки разнесет все, что я люблю и знаю. Запоминай. Запоминай».
Причины произошедшего называются разные. Бывший главный редактор «Афиши», бывший издатель «Медузы» (власти РФ внесли эту организацию в реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранного агента) и бывший гендиректор «Яндекс. Лавки» Илья Красильщик, в своей знаменитой колонке в The New York Times через три недели после начала войны заявил, что русские «провалились как нация», в том числе и потому, что не смогли остановить путинский режим, и сейчас должны принять свою вину и ответственность за случившееся.
Гасан Гусейнов в своей колонке утверждает, что вся проблема в том, что в головах русских людей до сих пор засела «великодержавная привычка — меряться величием»: «Для этих людей есть великие культурные державы — Франция, Англия, Россия, — и есть культурные страны помельче. У них и литература пожиже, и язык их не так уж важен. Польша, Румыния, Венгрия — в русском культурном разговоре обычно добавляют „какая-нибудь“. А уж эти наши бывшие языки и литературы „народов СССР“ — совсем ничтожные карлики. Можно ли ставить на одну доску великие литературы Англии, Франции или России и ма-а-ахонькие литературы Дании, Украины или, прости господи, Татарстана?». Это все тоже есть и проблема «отмены русской культуры» обсуждается сейчас ровно в таком ключе вполне «культурными» людьми на полном серьезе — русская культура по-прежнему кажется им «высокой», а все остальные — помельче и знать их необязательно.
Нелюбопытная культура
А между тем, невнимание к соседним культурам здорово обеднило русскую культуру за последние 30 лет и не позволяет сейчас ее представителям понять, как они снова попали в начало XX века. Прекрасная украинская писательница феминистка Оксана Забужко, чьи статьи о русской культуре после Бучи печатает The Times Literary Supplement, издавалась по-английски больше, чем по-русски. Прекрасного русскоязычного киевского поэта Александра Кабанова в России знают, наверное, только потому что он дружит с Андреем Макаревичем, но первый раз прилично издали только в прошлом году, незадолго до войны. Мимо российского читателя прошло великое произведение польской литературы XX века, настольная книга европейского интеллектуала — «Дневник» Витольда Гомбровича, первый раз изданное лишь в 2021 году мизерным тиражом.
Приводить примеры полного отсутствия у образованного класса интереса к литературе и культуре соседних с Россией восточно-европейских государств можно долго. Для этого достаточно просто извлечь список произведений современных писателей этих стран и снятых в них кинофильмов, и посмотреть — сколько из них переведены на русский или показывались в России, пусть даже в ограниченно.
Окажется, что перевели в лучшем случае процентов 10 книг, а фильмы шли, может быть, по паре раз в год на заштатных фестивалях.
Например, ни один из снятых в последние годы в Латвии фильмов, таких как «Отец ночь», «Метель душ» или «Храброе сердце Ирены Сендлер», в России не демонстрировался никогда. А между тем, это фильмы об общих для обоих стран событиях — Первой мировой войне, Революции 1917 года, Второй Мировой войне, Холокосте. Прочтение этих книг позволило бы русским интеллектуалам лучше понимать, в каком мире они живут.
Культура для москвичей
Однако, стоит, наверное, вернуться к высказыванию Яна Валетова. Он довольно точно описал другую проблему. Дело в том, что Россия до сих пор не была страной единой культуры.
Была высокая культура столиц и крупных городов — там были «Гоголь-центр», «Гараж», «Парк Горького», «Стрелка», «Пермский культурный эксперимент», Пушкинский музей, Эрмитаж, Русский музей и т.д. А еще была культура городов типа Челябинска, где девушки боятся ходить одни по улицам в темное время суток, или маленьких городков с населением в 20 000−30 000 человек, в которых нет даже кинотеатра, а библиотека не пополнялась лет 30.
И если в Москве или Санкт-Петербурге, кроме откровенно пропагандистских мероприятий, проводились книжная ярмарка Non/fiction, открытые лекции либеральных философов, историков и экономистов, то даже в 20 километрах от Москвы, в городе Солнечногорске, Дмитрове или Икше никаких лекций и показов никогда не было. Зато выступали там Николай Басков, Григорий Лепс и Филипп Киркоров. Тоже представители культуры, но другой, в коде которой вынос унитаза и убийство детей не являются табу. А представьте себе, что было в каком-нибудь дагестанском горном селении или бурятской деревне. В такие края, наверное, и Баскова с Киркоровым никогда не привозили — далеко, денег мало, да еще и местные не пойми как отреагируют.
Вот и получалось, что русская культура Чехова, Толстого и Пушкина, стихи Веры Полозковой — это для городской интеллигенции. А для жителей глубинки — заколоченый сгнивший дом культуры и бесконечная развлекательная жвачка пополам со Скабеевой и Соловьевым из телевизора. И русский образованный класс мало что сделал для того, чтобы принести высокую современную культуру туда, откуда сейчас едет в Украину пушечное мясо.
Несколько лет подряд ваш покорный слуга посещал детское «Архстояние» в Николо-Ленивце (это километров 200 от Москвы). И всякий раз тихо поражался одному и тому же. Москвичи на машинах приезжали на фестиваль в лесу, устроителями фестиваля были тоже москвичи, да и участие в нем принимали только московские кампании. Представителей других городов страны на этом чудесном летнем детском празднике всегда наблюдалось весьма немного.
Чтобы попасть на мероприятие надо было съехать с трассы и километров 20 проехать по заросшей борщевиком дороге, состояние которой напоминало дуршлаг, так много в ней было ям. И ничего не менялось из года в год. Только борщевик становился все выше, а билеты все дороже.
Культура без культуры
Еще одной чертой культурного развития в России после 1991 года была окрепшая со временем опора разного рода культурных проектов на государство. Тот же «Гоголь-центр» Кирилла Серебряникова финансировался государством, и, когда этому государству надоел Кирилл Серебрянников, оно немедленно сфабриковало против него уголовное дело, заставив других «деятелей культуры» ходить по струнке и не делать, чего не просят. О какой независимой гражданской позиции Евгения Миронова можно говорить, если его театр Наций финансирует государство (и МХТ Хабенского — тоже). Не хочет Миронов пойти за Серебренниковым, вот и едет в Мариуполь.
Другой бедой русской культуры последних десятилетий была ее амбивалентность. Русский образованный класс равно восхищался и Кириллом Серебрянниковым, и Захаром Прилепиным (сильно после того, как его людоедские взгляды стали хорошо известны) и Михаилом Пореченковым, катавшимся в Донецк пострелять из пулемета и Константином Богомоловым, выступавшим со вполне фашистскими культурными идеями. Талант, в глазах многих, оказавшихся сейчас в эмиграции людей, искупал любую подлость и мерзость.
Русский образованный класс оказался глух и к проблемам ЛГБТ-сообщества. Никакой организованной кампании сопротивления государственной политики маргинализации и преследования ЛГБТ-персон не последовало, хотя среди представителей «культурной элиты» таких людей много. Но никто из них, когда в России стали разгонять первые робкие митинги ЛГБТ, не встал и не сказал — я тоже гей, лесбиянка, и я с ними, а не с ментами.
Не надо жаловаться на отмену русской культуры. Она давно отменила себя сама, когда перестала проявлять интерес к культурам соседних с ней стран, ограничила себя своей элитарностью, была слишком неразборчива и труслива, а затем оказалась в кармане у государства.
Подытожу цитатой искусствоведа Екатерины Деготь, одной из лучших специалистов по современному российскому искусству: «Мы вполне заслужили нынешнюю черносотенную, имперскую, антисемитскую, антиукраинскую, шовинистскую Россию, с ее охранкой, каторгой, с муштрой и скоро с виселицей, но увы, без ее совестливой интеллигенции, которой мы не стали».
