«Если выпало в Империи родиться». Что почитать о таких современных войнах прошлого
17:48, 20.02.2022
Добровольческая армия, основная военная сила Белого движения на юге. Январь 1918 года. Фото Public Domain
Весь мир вот уже два месяца ждет нападения России на Украину. Россия проводит военные учения от Баренцева до Средиземного моря и проводит пуски баллистических ракет. Политики обмениваются предостережениями и делают опасные прогнозы. Кажется, война уже на пороге. Сегодня? Завтра? На следующей неделе? Когда растает снег? Когда засохнут дороги? Когда Пушилин вывезет семью и скарб? Лаувс Кадитис обратился к последним новинкам в области военной стратегии, истории и поэзии.
Западный Сунь-Цзы
Сразу два издательства — АСТ и Университета Дмитрия Пожарского в конце 2021 года выпустили книгу Эдварда Люттвака «Стратегия: Логика войны и мира». Ее автор — известный на Западе политолог неоконсервативного толка. Люттвак зарекомендовал себя в академических кругах как один из немногих специалистов по Grand Strategy (Большой стратегии) и в 1980-х стал одним из консультантов Совета по нацбезопасности США, Госдепартамента, армии, флота и военно-воздушных сил США все во все каденции президента Рейгана.
Люттвак считает, что наиболее успешной является военная стратегия, построенная не на линейной, а на парадоксальной логике. Добиться победы, по его мнению, можно лишь действуя скрытно и агрессивно, выбирая для удара те направления, где противник ждёт удара меньше всего, планируя цели кампании наперёд, и не рассчитывая исключительно на превосходство над противником в живой силе и технике. Люттвак — сторонник маневренной войны, цель которой, по его мнению, не уничтожить противника, а разрушить его системы управления, дезорганизовать и лишить способности к организованному сопротивлению. Мысль не новая, но после поражения США во Вьетнамской войне она звучала свежо.
Напомним, во Вьетнаме Америка обрушила всю свою военную мощь на армию вчерашних крестьян, вооружённых лёгким стрелковым оружием, ожидая без проблем выиграть войну на выживание, воевала 20 лет и потерпела позорное поражение.
Кроме чисто военной стратегии Люттвак, занимался и исследованиями политической стратегии, в том числе советской. Итогом исследований Люттвака стало заключение, что во времена ядерного оружия одной военной силы мало, а военная безопасность страны должна обеспечиваться дипломатическими средствами, путём создания долгосрочных союзов. В то же время в своей работе «Большая стратегия СССР», вышедшей в 1983 году, Люттвак пришел к выводу, что СССР в своей внешнеполитической стратегии опирается исключительно на военную силу. В этой работе Люттвак первым предсказал возможность распада СССР и возникновения на его месте новых национальных государств. Неудивительно, что эта его книга так до сих пор и не переведена на русский язык.
В 1983 году президент Рейган объявил о «Стратегической Оборонной Инициативе» (СОИ), вошедшей в историю под названием «Звездные войны». Фактически Рейган объявил, что США намерены разместить в космосе системы противоракетной обороны. Вся программа на тот момент была полнейшей фантастикой, ни одной из упомянутых им систем не существовало даже в виде чертежей. Однако, объявление о программе и даже создание соответствующих структур, которые должны были заниматься ее развитием, здорово напугало престарелых советских вождей. Началась гонка вооружений (с 1983 по 1990 год арсенал советских боеголовок вырос почти на четверть), которая, в свою очередь, подорвала и без того неэффективную советскую экономику. Что было дальше, рассказывать не нужно.
Поведение Рейгана полностью соответствовало идеям Люттвака о военной стратегии. Развязав словесное наступление, Рейган нанес противнику неожиданный психологический удар и заставил его тратить все ресурсы на оборону от несуществующей опасности. Между тем, пока СССР строил ракеты и устраивал себе свою собственную вьетнамскую войну в Афганистане, США заключили союз с Саудовской Аравией, результатом которого стало падение цены на нефть — главный предмет советского экспорта.
Первое издание «Логики войны и мира» вышло в 1987 году. Книга не раз переиздавалось, была переведена на множество языков и входит в список обязательной литературы для студентов американских военных училищ. Из двух изданий выбрать стоит книжку издательства Университета Дмитрия Пожарского. К ней, кроме собственно «Логики войны и мира», содержится новая статья Люттвака о том, почему Китай никогда не станет сверхдержавой, способной заменить США. Если вкратце, то потому что Китай опирается в общении со своими соседями на силу и угрозы, делая их союзниками США.
Имперский апокалипсис и ордынская модель
В декабре этого года СССР могло бы исполниться 100 лет. Причинам его появления на свет посвящено вышедшее в конце прошлого года исследование выпускника Стенфордского и Чикагского университетов, профессора Университета Лафайета Джошуа Санборна, вышедшее в издательстве «Библиороссика» в Санкт-Петербурге — «Великая война и деколонизация Российской империи». Ее английское издание вышло в 2014 году к столетию Первой Мировой под совсем другим названием «Imperial Apocalypse: The Great War and the Destruction of the Russian Empire». В российской версии, видимо, «на всякий случай», от оригинала решили оставить только «Великую войну» а destruction («разрушение») зачем-то заменили «деколонизацией». Наверное, чтобы придать книге дополнительный академизм, отталкивающий неискушенного читателя. Книга, впрочем, написана вполне доступным языком.
Специалист по русской истории XX века Санборн проделал гигантскую работу — собрал в своей книге огромное количество свидетельств обычных людей — солдат, сестёр милосердия, крестьян и горожан о событиях тех лет.
Целью своего исследования Санборн поставил вернуть в научный обиход забытые как на Западе, так и в Восточной Европе, включая Россию, события, случившиеся на Восточном фронте Первой мировой войны, и посмотреть на них под углом, весьма нехарактерным как для российской, так и для иностранной историографии.
И тут было бы хорошо сравнить книгу Санборна с вышедшей в январе последней частью «Истории Государства Российского» Сергея Акунина (Чхартишвили) — «После тяжелой продолжительной болезни». И сравнение получается не в пользу прославленного автора ретро-детективов. Схематичный труд Акунина строится на идее, что российское государство все время своей истории следовало некоей «ордынской модели» сверхцентрализованного государства, построенного в незапамятные времена Чингисханом. В последнем томе своей растянувшейся почти на десятилетие работы Акунин пытается обосновать идею о том, что именно эта сверхцентрализация и подорвала жизнеспособность русского государства в ходе Первой Мировой войны. Идея Акунина об «ордынском» характере основана на очень старой концепции примордиализма, предполагающей постоянное воспроизводство в истории государств и народов одних и тех же социальных, культурных или государственных структур. Ущербная сама по себе идея, отрицающая прогресс как таковой, заставляет Акунина игнорировать тектонические изменения, произошедшие с Российской империей со времён Екатерины Великой.
Акунин в упор не видит, что после разделов Польши (когда в состав России вошла большая часть территории современной Украины, Белоруссии и Литвы, а также Великое герцогство Курляндское) до того фактически моноэтническая Россия превратилась в многонациональную колониальную империю, в которой метрополия и колонии живут по разным законам, будучи связаны между собой лишь военной силой метрополии.
Напомним, несмотря на присоединение большей части территории Речи Посполитой к России, Статут Великого княжества Литовского 1588 года продолжал действовать на территории Российской империи до 1840 года и даже после того, поскольку многие его нормы были инкорпорированы в Свод законов Российской империи. Прибалтийские губернии продолжали жить по законам, доставшимся им ещё со времён Ливонского ордена. Финляндия имела полное самоуправление — собственный суд, парламент и армию, а часть Польши до 1863 года пользовалась частичной автономией как Царство Польское, будучи формально связана с Россией династической унией. В Сибири и вовсе действовал отдельный свод законов — Сибирское Уложение, а декабристы называли её «колониальной страной». На Сибирь и бывшие польские земли не распространялась даже земская реформа, а Сибирь не имела и представительства в Государственной Думе.
Но самым главным было то, что все эти территории, за исключением Сибири, не говорили по-русски. Так, в Прибалтике делопроизводственным языком и языком образования был немецкий, в Финляндии — шведский и финский. Польша вела делопроизводство на польском. До 1831 года преподавание в Виленском университете велось на польском. Русский на Украине настолько отличался от русского в Петербурге, что Николай Гоголь снабжал свои книги небольшими словариками, иначе, русский читатель мог в них многого не понять. Чем не «лоскутная империя»?
При этом некоторые её «лоскуты», например, Эстляндия, Лифляндия и Курляндия представляли собой национальный слоёный пирог — оставшееся со времён Тевтонского ордена дворянство и горожане говорили по-немецки, а крестьянство — по-эстонски и по-латышски.
Кроме того, присоединив большую часть Речи Посполитой, Российская империя стала страной с самым большим еврейским населением в мире. Евреи жили по собственным законам и пользовались ограниченными правами местного самоуправления. Делопроизводство и нерелигиозное образование в еврейских общинах велось на идиш. Первое, что сделала империя, — ограничила их право проживания в империи бывшей восточной границей Речи Посполитой. Собственно Россия начиналась под Смоленском и заканчивалась на Урале. Всего этого вы в многотомнике Акунина не найдете.
Революция с окраин
Зато именно с этого начинает Джошуа Санборн, а именно с того момента, как в конце XIX века Российская империя принялась отменять любую автономию окраин и внедрять в них делопроизводство и образование на русском языке. Такую резкую перемену Сэнборн связывает с утратой эффективности давней российской политики кооптации национальных дворянских элит. Ее провал продемонстрировало, по его мнению, польское восстание 1863 года, в котором приняла участие практически исключительно польская и литовская шляхта.
Сэнборн обращает внимание, что к Первой мировой войне Российская империя подошла не в самом плохом состоянии — государственный аппарат работал, экономика росла, промышленность процветала, представители национальных окраин получили представительство в Государственной Думе, и никто из них не помышлял о независимости от империи. Вершиной мечтаний была национально-культурная автономия.
Однако, причиной крушения империи Сэнборн считает не излишнюю централизацию госаппарата, как Акунин, или неразрешимые социальные противоречия, как Владимир Ленин, а откровенно имперский характер войны. Русская армия воевала на территориях, население которых было чуждым русскому солдату, а ее цели — защита независимости далекой Сербии и завоевание новых колоний (например, турецких проливов или австрийской Галиции или Восточной Анатолии) — после череды поражений, в 1914, 1915 и 1916 годах перестали быть близки как армии, так и обществу.
Ещё одним фактором развала империи Санборн считает некомпетентное управление военной экономикой, приведшее к параличу кровеносной системы страны — сети железных дорог и многократному росту цен на продовольствие. Ещё одним фактором осложнившим не только управление транспортом, но и всей страной, стало откровенно враждебное отношение русской армии к населению прифронтовой полосы — украинцам, полякам и евреям, приведшее к дезорганизации экономики и образованию масс беженцев, устремившихся вглубь территории страны. Напомним, многие из них не говорили по-русски и были чужды местному населению.
Масла в огонь дезорганизации государственного управления, по мнению Санборна, привело и решение военных властей ввести военную администрацию практически на всей территории страны, ранее входившей в Речь Посполитую, и отстоявшей от линии фронта на сотни километров. Он демонстрирует, как этот шаг привёл к развалу гражданских административных институтов практически немедленно — чиновники, многие из которых приехали из других губерний, бежали ещё в 1914 году, оставив эти земли на произвол судьбы и фактически, передав их в руки местных националистических элит. После всего этого, считает автор «Имперского апокалипсиса», страна была обречена, а дни династии Романовых сочтены.
Причиной провала Временного правительства Санборн считает его неспособность ответить на чаяния российского общества и армии прекратить непопулярную войну и в то же время на пожелания представителей национальных окраин (в первую очередь, Украины), получить национально-культурную автономию. По этой же причине, считает Санборн, провалились и попытки белых бороться с пришедшими к власти большевиками — лозунг «За единую и неделимую Россию» не мог вдохновить даже донских казаков, давших приют Деникину. В то же время большевикам удалось добиться успеха благодаря их стремлению любой ценой прекратить непопулярную войну и предоставить народам империи право на самоопределение.
Интересно, что Советский союз развалился почти также — непопулярная война, развал экономики под грузом военных расходов и стремление окраин к реальной независимости. Звучит весьма актуально.
Латвийский «Анабасис»
Цикл стихотворений латвийского поэта Александра Чака «Задетые вечностью» повествует как раз о тех событиях, которые анализирует Санборн. Первое русское издание этого модернистского эпоса вышло в издательстве Яромира Хладика в переводе Ольги Петерсон. Издание снабжено предисловием Кирилла Кобрина — пространным литературным комментарием, вписывающим поэму в контекст истории русской революции, гражданской войны и мировой литературы.
Чак — одна из звезд латвийской поэзии, имажинист, участник русской революции и гражданской войны. Поэт родился в 1901 году и в 1915 году присоединился к описанным Санборном толпам беженцев из Риги и попал в Саранск. Чак успел поучиться на медицинском факультете Московского университета, познакомиться с русскими футуристами, послужить в Красной Армии и даже побыть членом ВКП (б) и редактором саранской уездной газеты «Путь коммунизма». Все это не помешало ему в 1922 году вернуться в Латвию и заняться литературой, а в 1940 и 1945 годах даже спасло от арестов и высылок, обрушившихся на Латвию с приходом и с возвращением советской власти. Немцев фигура Чака тоже не заинтересовала.
«Задетые вечностью» выходили с 1936 по 1939 год. В 1945 году книга была запрещена, а в 1946 году изъята из библиотек. В 1950 году Александр Чак умер от сердечного приступа после зубодробительной «критики» в рамках кампании «по борьбе с космополитизмом и формализмом» в латвийской литературе. Следующее издание «Задетых вечностью» вышло в 1988 году во время латвийского национального возрождения.
Напомним, сформированные в 1915 году, после наступления немцев в Прибалтике, полки латышских стрелков быстро отличились в боях. В 1917 году большая часть латышских стрелков перешла на сторону большевиков, и скоро они стали одним из наиболее боеспособных подразделений Красной армии. Меньшинство — на сторону белых или национального правительства.
Красные латышские стрелки охраняли правительство большевиков в Кремле, подавляли мятеж левых эсеров, штурмовали Казань и даже снова вернулись в Латвию в 1919 году после отступления немцев. Но тут им не повезло — вскоре национальное правительство выбило красных. Участие латышских стрелков в Гражданской войне на стороне большевиков продолжалось до 1920 года. Большевики бросали латышей на самые ответственные, опасные участки — против Юденича под Петроградом, против Деникина на Украине, против Врангеля на Перекопе, против анархиста Махно, не пожелавшего подчиниться большевикам. Везде латыши выполняли приказы образцово и безжалостно — были ударными частями революции.
Однако, когда по мирному договору между СССР и «буржуазной» Латвией полки были расформированы, и стрелкам было предложено выбирать — вернуться в Латвию или остаться — большая часть предпочла отправиться на родину. Оставшиеся, в том числе и Вацетис, стали жертвами латышской «национальной кампании» НКВД 1937 года. Их потомки, как и потомки эвакуированных, как Александр Чак, возвращаются в Латвию до сих пор…
Чтение этого прекрасного образчика поэзии начала прошлого века позволит прочувствовать события войны и революции, о которых пишут историки.
Читайте также
