Половина россиян отказалась принимать участие в выборах, считая их пустой тратой времени. Сообщения о многочисленных фальсификациях никого не возмутили. Акций гражданского неповиновения, судя по всему, не будет. 

Вопрос — на что россияне рассчитывают, оставаясь один на один с российским государством? Если нет парламента, что делать, когда российский Левиафан обратит на тебя внимание? К кому обращаться? Европейский суд по правам человека, забитый доверху делами из России, теперь далеко. Независимые СМИ доживают последние дни, правозащитные организации мертвы — кто поможет в случае беды?

Абсурдная ситуация — отлично зная мир, в котором они живут, его «понятия» и законы, россияне сознательно отказываются от дополнительной защиты против него. Какой в этом смысл? На что они надеются?

На избирательном участке в Москве. Фото: Sputnik / Scanpix

Смысл, очевидно, в том, что россияне полагаются на собственные, «народные» правила общения с государством, считая их более эффективными. Оставшись без парламента и, фактически, без СМИ, они не чувствуют себя незащищенными. 

О каких именно навыках идет речь? 

Высокий уровень недоверия, о котором так много говорят социологи, позволяет россиянам анонимно растворяться в многомиллионной российской массе. Гражданина РФ в толпе себе подобных трудно заметить и тяжело запомнить. Это, как считает россияне, защищает их от проблем с государством лучше, чем парламент и СМИ. Анонимность, рожденная недоверием, снижает до предела риск нежелательных контактов с чиновниками и силовиками.

Речь идет, прежде всего, об умении не вызывать у государства подозрений. Россия не умеют не выделяться из толпы лояльных и согласных. Они не говорят о политике с незнакомыми людьми. Боятся журналистов, особенно тех, которые говорят с иностранным акцентом.  Если не получается отказаться от общения, вспомнят содержание последнего выпуска новостей и перескажут, как смогут, выгораживая страну.

Избегая публичности, чреватой вниманием государственных органов, они машинально обходят места, где стоят телекамеры. Если камера направлена на них, они отворачиваются или прикрывают лицо. 

Если россияне идут на митинг, то только на тот, на который нельзя не пойти. За исключением Москвы и Санкт-Петербурга, митинг, на котором не отмечают, не соберет ни одного россиянина. 

Российское общество полно паранойи о том, какой мессенджер могут читать силовики, а какой нет. Смысл этой параной — страх попасть под подозрение. Руководствуясь им, они осторожничают в социальных сетях и в разговорах по мобильному телефону. Аккаунт в социальной сети без фото, с пустой лентой, с вымышленным именем — это идеальный российский аккаунт. 

Если присмотреться к тому, как россияне общаются вне узкого круга родственников и проверенных знакомых, возникает ощущения, что они разговаривают так, будто у собеседника за пазухой записывающие устройство, а сам он– подосланный правительственный провокатор. 

Российское государство, пытаясь проникнуть вглубь российского общества, неизбежно вязнет в этом недоверии. Объект изучение ускользает, просачиваясь, как песок сквозь пальцы. Государство, задавая вопросы, слышит слова, сказанные собственными пропагандистами. Оно сталкивается с защитой и не в состоянии проникнуть вглубь. В итоге, никто толком не знает, что происходит в головах у россиян по ту сторону защиты. О чем они думают? Чем недовольны? Какие планы вынашивают?

Силовики, как правило, ссылаются на отсутствие протестной активности: если граждане не вышли на улицу, значит, готовы смириться. Проблема в том, что кроме выхода на улицу существуют еще сотни способов пассивного сопротивления, близкого к партизанскому саботажу.

Владимир Путин следил за подсчетом голосов с портрета. Фото: AFP / Scanpix

Покупка военного билета, позволяющая уклониться от службы в армии — один из таких способов. Прекрасно зная, что из себя представляет российская армия, россияне пассивно, без митингов и обращений в Думу, стараются ее обойти. Оставаясь при этом невидимыми, законопослушными, лояльными. 

Кроме покупки военного билета есть отсрочка, предоставляемая высшими учебными заведениями. Это было особенно актуально во время бума высшего образования, когда вузы были буквально в каждом районном центре, а у людей появились деньги, чтобы легально тянуть время до возраста, после которого призыв невозможен. 

Когда надо, россияне с чувством произносят сталинские речевки, параллельно ведя переговоры с военкомом о том, по какой статье удобней освободить сына от призыва. Или нанимаются еще на одну работу, чтобы оплатить сыну вуз. Чтобы он не воевал, как его дед.

Когда говорят о давлении властей на российское общество, нужно понимать, что оно компенсируется саботажем снизу. Показная лояльность, подкуп чиновников, уклонение от налогов, невидимость — у россиян в арсенале множество способов. 

Если парламента нет, если СМИ мертвы, значит, россияне перейдут к пассивному сопротивлению, саботируя требования властей. Следовательно, в ближайшее время начнется гонка вооружений: россияне будут придумывать новые варианты саботажа, разлагая власть на местах; Москва, в ответ на саботаж, будет придумывать новые способы мотивации, контроля и запугивания. Интересно, кто победит?