Каждый день приносит новости о размораживании иранских активов по всему миру. Это случилось после того, как Международное агентство по атомной энергии подтвердило: Тегеран закрыл ряд ядерных объектов, отправил на разборку центрифуги для обогащения урана и отправил за пределы страны весь имевшийся в его распоряжении плутоний. Главы англо-голландской Shell и французской Total прилетели в иранскую столицу, чтобы лоббировать участие своих компаний в разработке нефтегазовых богатств страны. В ближайшие недели на поклон к режиму мулл наперегонки ринутся представители других транснациональных корпораций.

Возвращение Ирана в число региональных сверхдержав Ближнего Востока началось в 2015 году. Теперь оно приобрело необратимый характер. Так же как и превращение Барака Обамы — главного архитектора нынешнего «мира для наших времен» — в духовного наследника Невилла Чемберлена. Клерикальный режим, ни на секунду не отказавшийся от своих идеологических позиций, спонсирующий исламский терроризм по всему миру (причем как «родной», шиитский, так и «чужой», суннитский), отказывающий в праве на существование государству Израиль, наконец получил свободу рук для продолжения своей гегемонистской политики.

Муллы во главе с верховным духовным лидером аятоллой Али Хаменеи (в отличие от номинального президента Али Рухани, именно он является реальным главой государства, у которого есть право вето по всем вопросам) не удержались от того, чтобы продемонстрировать всему миру, кто отныне хозяин в ближневосточном доме. Прямо накануне снятия экономических санкций иранцы захватили экипажи двух американских патрульных катеров, заплывших по ошибке в их территориальные воды, и, в нарушение Женевской конвенции, продемонстрировали по телевидению захваченных моряков — на коленях, с руками за головой. Их освободили в день, когда было объявлено о снятии первых санкций. Но на Ближнем Востоке символизм случившегося ни для кого не остался незамеченным: Тегеран намерен теперь разговаривать с Вашингтоном на равных, а с арабскими соседями — с позиции силы.

Кадр видео задержания американских военных моряков стражами исламской революции в Иране. Изображение было передано по каналам AP/Scanpix

Это стало возможным благодаря тщеславию и идеологической зашоренности Барака Обамы, слабости лидеров ведущих стран ЕС, всегда недооценивающих роль силы в ближневосточной политике, и жадности большого бизнеса, прежде всего европейского, толкавшего политиков на сделку с Тегераном. Россия тоже приложила руку к «размораживнию Ирана». Причем, если Обама хотя бы отработал свою непонятно за что полученную Нобелевскую премию мира, а европейцы скоро получат от иранских властей многомиллиардные контракты для своих компаний, то Москва, с моей точки зрения, оказалась в числе проигравших.

Когда еще при Борисе Ельцине начались заигрывания с Тегераном, это было одним из первых проявлений антиамериканизма и возвращения Кремля к советской по духу внешней политике. Главным публичным выразителем этих идей был Евгений Примаков. При нынешнем президенте политика «Что плохо для Америки — хорошо для России» постепенно становилась все более приоритетной, пока окончательно не утвердилась в качестве полуофициальной «генеральной линии» вначале третьего президентского срока Владимира Путина в 2012 году. 

Некоторые российские эксперты, такие как Александр Шумилин и Михаил Крутихин, не один год повторяют: выход Ирана из изоляции повлечет за собой долгосрочные последствия для мирового рынка нефти и газа, крайне невыгодные для России. Однако в Москве были уверены, что антииранские санкции (к которым Россия присоединилась в 2010 году) — это надолго, а борьба за их отмену предоставит на годы вперед прекрасную возможность торговаться с США по другим вопросам. Кроме того, политика безоговорочной поддержки Башара Асада логически привела Кремль фактически к военному союзу с Тегераном в Сирии. Когда Обама принял решение срочно капитулировать перед Ираном ради эфемерной «нормализации» отношений и места «миротворца» в анналах истории, Москве просто ничего не оставалось как следовать прежней линии. И это несмотря на катастрофическое падение цены на нефть (снятие санкций сделало его еще более стремительным — Иран уже заявил о намерении наращивать свою нефтедобычу по 500 тысяч баррелей в день) и откровенно пренебрежительное поведение Тегерана, отзывающего подразделения Корпуса стражей исламской революции из Сирии и оставляющего российских военных воевать «за себя и за того парня».

Солдаты корпуса стражей исламской революции. Фото AFPO/Scanpix

Иранцы, с двадцатипятивековой историей государственности и имперским комплексом сродни российскому, никогда особенно не симпатизировали нашей стране. Они не забыли ни англо-российский раздел сфер влияния в Иране в 1907 году, ни кабальный договор 1921 года с правительством Ленина (закреплявший за РСФСР право на оккупацию иранской территории в случае необходимости), ни саму англо-советскую оккупацию 1941 года (оправданную, с точки зрения Черчилля и Сталина, военной необходимостью). Не забыли и то, как перед уходом из Ирана в 1946 году, Советский Союз попытался отторгнуть часть территории Иранского Азербайджана, создав там пару «республик» с марионеточными коммунистическими правительствами во главе.

Когда в 1979 году аятолла Рухолла Хомейни назвал США и СССР «большим сатаной» и «малым сатаной», он не только отражал свое отношение к либерализму и коммунизму, но и выражал глубоко укорененную в Иране нелюбовь к северному соседу. Теперь, в условиях когда открыт прямой канал связи с Белым домом, потребность тегеранских мулл в услугах российских дипломатических адвокатов будет снижаться день ото дня. 

Молодые иранцы устали от режима мулл и ориентированы на западные потребительские ценности. Однако это не значит, что новое поколение будет готово жить в мире с соседями. Оно тоже видит Иран региональной сверхдержавой и свысока смотрит на соседей-арабов (ксенофобия, процветающая в иранской блогосфере, даст сто очков вперед праворадикальному «Спутнику и погрому»). Одновременно, как и во многих странах региона, население от мала до велика отравлено десятилетиями государственной антисемитской пропаганды и разного рода теориями заговора. Светская вестернизированная оппозиция, группирующаяся вокруг наследного принца Резы Пехлеви, пока не имеет достаточного влияния внутри Ирана, и есть сомнения, что когда-либо сможет его добиться.

Запуск ракеты большой дальности «Шахаб-3». Фото AFP/Scanpix

Ни одно иранское правительство — ни исламское, ни светское — не откажется ни от ядерной программы (ее расконсервируют тогда, когда через несколько лет все санкции будут окончательно сняты и их возобновление станет невозможным), ни от продолжающейся успешной разработки баллистических ракет «Шихаб» (В переводе с персидского «Метеор», прим. «Спектра»). Эта программа осталась фактически за рамками договора международной «шестерки» с тегеранским режимом. Такие ракеты нужны только для доставки оружия массового поражения. Вашингтон, Москва и европейские лидеры предпочли закрыть на это глаза. 

Этого не намерены делать арабские государства Персидского залива. Тем более, что пакистанские власти наверняка будут готовы продать суннитским братьям свои ядерные технологии по сходной цене. Израиль, справедливо считающий Иран врагом номер один, несмотря на отсутствие официальных отношений, не преминет внести свой вклад в укрепление обороноспособности аравийских монархий. Добавьте к этому продолжение войны в Сирии плюс иранские планы подчинения своему влиянию Ирака, Йемена и Бахрейна, и картина грядущего «мира» на Ближнем Востоке станет еще яснее.

Поблагодарить пять постоянных членов Совбеза ООН и Германию за этот новый «мир» у большинства народов региона не будет времени. Все они в обозримом будущем займутся боевой подготовкой армий и строительством бомбоубежищ.