По сталинским лекалам. Дело «Сети» как приговор российской судебной системе
16:39, 11.02.2020
Оглашение приговора обвиняемым по делу «Сети». ФотоAlexander Polyakov/TASS/Scanpix/LETA
10 февраля 2020 года Приволжский военный суд (военный!) вынес приговоры семи активистам левого антифашистского движения из Пензы и Петербурга «за создание террористической организации под названием «Сеть». Эти слова заключены в кавычки не ради соблюдения правил правописания. Кавычки в данном случае синоним понятия «как бы». Террористическая организация «Сеть», по всей видимости, существует только в воображении сотрудников ФСБ, устроивших это позорное, даже по меркам путинского правосудия, уголовное дело.
Впрочем, в России нет никакого «путинского» или «басманного» правосудия— его по-прежнему можно назвать сталинским. Пытки, всевластие правоохранительных органов (в том числе по отношению к попадающим за решетку коллегам-силовикам), тотальное беззаконие, произвол, фабрикация уголовных дел и сроки, не имеющие никакого отношения к реальным составам преступления.
В деле «Сети» в концентрированном виде присутствуют все детали маховика государственных репрессий, созданного и раскрученного на полную мощность более 80 лет назад Иосифом Сталиным. Случайные репрессии против случайных людей с применением пыток для выбивания признательных показаний. Фабрикация самых нелепых и абсурдных по фабуле (но обязательно масштабных и претендующих на роль борьбы с угрозой государственного масштаба) уголовных дел ради устрашения общества. Желание ставших карательной системой органов правосудия выслужиться перед политическим начальством, получить деньги, привилегии, повышение в звании. В конце концов, не быть репрессированным самим.
Итак, за воображаемую «террористическую организацию» молодые люди получили гигантские реальные сроки, 86 лет в общей сложности: 18, 16, 14, 13, 10 лет в колонии строгого режима.
Показания у семерых подсудимых выбивались пытками, что подтверждали даже свидетели. Следственный комитет отказался расследовать случаи пыток. О том, что фигуранты дела «Сети» едва ли фальсифицировали свои показания о пытках, свидетельствует и российская практика уголовного производства. По данным «Медиазоны», на начало 2020 года 29 россиян отсудили в Европейском суде по правам человека у России более 800 тысяч евро за пытки в МВД.
Судьи Европейского суда по правам человека перед заседанием. Фото REUTERS/Vincent Kessler/Scanpix/LETA
Нет никаких доказательств того, что дело «Сети» инспирировано Кремлем или лично Путиным. Но оно прекрасно вписывается в общий контекст российской репрессивной практики и преследования несистемных политических активистов, в том числе антфиашистов. Российскую политическую власть в данном случае можно назвать пособником таких уголовных дел. Комментируя приговор по делу «Сети», пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил: «Президент неоднократно разбирался с этой ситуацией, неоднократно поручал тщательно все проверить на предмет соответствия закону. В данном случае какое-либо иное вмешательство в действия следственных органов невозможно. Тем более со стороны главы государства».
Если вдуматься в сказанное, становится понятна трагическая (речь идет о покалеченных судьбах семи молодых людей, которые, если приговоры не будут оспорены и отменены, практически обречены на смерть в зоне или на то, чтобы выйти оттуда инвалидами) абсурдность происходящего. Как соотносятся слова Пескова «президент неоднократно разбирался с этой ситуацией» с его же словами «вмешательство в действия следственных органов со стороны главы государства невозможно»? Что значит «президент неоднократно разбирался»? Выслушивал доклады стороны обвинения и слепо принимал их на веру? Давал поручения разобраться в деле самим следственным органам ФСБ? Как они разбираются — мы прекрасно знаем. Процент оправдательных приговоров в России исчезающе мал — в 2018 году (это пока самые свежие доступные данные) их было только 0,25% от общего числа.
Можно по-разному оценивать экономические реформы в России за 30 постсоветских лет. Но очевидно, что в нынешней российской экономике есть принципиальные различия от советской: легальный частный сектор, свободный обмен валюты, отсутствие дефицита товаров первой необходимости и других товаров (другой вопрос, что кому по карману). Можно по-разному оценивать политические реформы. Но и тут, хотя Россия в последние годы активно дрейфует к советской политической безальтернативности, есть принципиальные отличия от советской системы: многопартийность, беспартийный глава государства, отсутствие дублирования хозяйственных функций в правящей партии, выборы глав регионов и первого лица государства.
А вот если посмотрим на состояние системы правоохранительных органов и пенитенциарной системы, они не сильно отличаются не просто от советских образцов, но и прямо от сталинских. Переименовали при президенте Медведеве милицию в полицию — и всё. Тюрьмы и зоны — по-прежнему зона бесконтрольного для общества произвола и насилия. Правоохранительные органы по-прежнему исполняют карательные функции и являются инструментом сведения политических счетов. Уголовные дела по-прежнему часто имеют явную задачу устрашения общества. Приговоры даже по одним и тем же обвинениям могут отличаться самым радикальным образом. (Особенно наглядно это проявилось в судьбе фигурантов дел о якобы имевших место летом 2019 года в Москве «массовых беспорядках» на несанкционированных акциях против недопуска независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму. Одним фигурантам дали реальные сроки, другим условные, третьих отпустили).
Противостояние граждан и полиции летом 2019 года, Москва. Фото REUTERS/Tatyana Makeyeva/Scanpix/LETA
У первого российского президента Бориса Ельцина до реформы правоохранительной системы не дошли руки: ему приходилось бороться с оппозиционным парламентом, нищетой, экономическим кризисом. Второму (он же четвертый) президенту Владимиру Путину реальное реформирование правоохранительных органов просто не нужно. Подконтрольный репрессивный аппарат, готовый подписать любой приговор в любой ситуации, прекрасно применимый как к резонансным политическим делам, так и к бизнес-разборкам, стал важным элементом той политической системы, которая сложилась в России.
Отсутствие общественного контроля за властью и тем более за силовыми структурами приводит к тому, что общество, по сути, не реагирует на эти точечные репрессии. Ему все равно, действительно ли в России орудуют террористические организации или это выдумки креативных чекистов. В России никто не спрашивает, почему нет никаких внятных подробностей, например, по поводу самой крупной авиакатастрофы в истории страны — гибели пассажирского лайнера, А 321, летевшего из Шарм-эль-Шейха в Петербург, 31 октября 2015 года. Погибли 219 граждан России. По официальной версии, самолет был взорван бомбой. Теракт списали на некое египетское отделение запрещенного в России ИГИЛ. При этом ни до, ни после про египетское отделение ИГИЛ не было слышно никогда, а сколько-нибудь известного россиянам расследования этой трагедии в России не проводилось. Даже результаты экспертизы по поводу гибели возле Сочи летевшего в Сирию российского военного самолета с ансамблем Александрова и известным врачом Елизаветой Глинкой на борту 25 декабря 2016 года полностью засекретили. То есть, мы не знаем, что там было: ошибка экипажа, несчастный случай или теракт.
Иными словами, фабрикуя дела против мнимых террористов, наше государство запросто может упустить подлинных и мы об этом ничего не узнаем. Дело «Сети» не делает жизнь российских граждан и самого государства безопаснее. Но у этого дела и нет такой задачи: устрашение в России важнее правосудия. Так было при Сталине. Так остается и сейчас.
