Владислав Иноземцев — доктор экономических наук, профессор, директор Центра исследований постиндуст­риального обще­ства (Москва, РФ).

2022 год заканчивается, принеся с собой массу ужасных и трагических со­бытий. Война в Украине превратила российский режим в самого ненавиди­мого в мире изгоя, принеся горе и смерти в дома миллионов людей и разру­шив отношения с Европой, строившиеся не только новой Россией, но и Со­ветским Союзом.

Тем не менее, даже в условиях санкций российская экономи­ка показала куда лучшие результаты, чем многие предсказывали в пер­вые дни войны, что связано прежде всего с её относительно самодостаточным ха­рактером (оценивая перспективы 2022 года в «Спектре» в конце января и не предполагая начала войны, я писал, что «устойчивость России к санкциям… обусловлена примитивным характером экономики и отсутствием секторов, требующих перспектив­ных вложений — всё это делает [её] крайне устойчи­вой, но в то же время неспособной к развитию»). Однако происшедшее после начала российского вторжения — заморозка половины резервов Банка России, санкции против финансового сектора и резкое падение курса рубля — могли запустить цепную реакцию, если бы финансовые власти не отреагировали самым решительным образом, удержав курс за счёт мер контроля за движе­нием капитала и резкого увеличения предложения валюты вследствие тре­бования стопроцентной продажи валютной выручки экспортёрами.

Муниципальные работники наряжают елку в центре Москвы. Декабрь 2022 года. Фото Yulia Morozova/REUTERS/Scanpix/Leta

В результате российский рубль не только устоял, но и укрепился: если 15 февраля доллар стоил 75,25 рубля, то по состоянию на 26 декабря курс ЦБ определён в 70,53 рубля (для сравнения — в 2008 году курс доллара рос с 23,12 до 29,32 рубля, а в 2014-м — с 32,56 до 56,23). Это предотвратило раскручивание инфляции, удержало реальные доходы населения от обвального па­дения и заложило условия для относительной устойчивости экономики в по­следующие годы. Поэтому совершенно естественно, что когда после более чем пятимесячного балансирования рубля в коридоре 60−62 рубля за доллар в середине декабря наметился явный тренд к ослаблению российской валюты (с 1 декабря оно составило около 15%), и эксперты, и граждане задались воп­­росом о том, следует ли воспринимать данный тренд как прелюдию к очеред­ному обвалу рубля и новой волне кризиса.

Деньги на бочку. Почему санкции Запада на российскую нефть не привели к росту цен на нее и чем может ответить Кремль

Скажу сразу: я не столь пессимистичен, хотя само снижение курса выг­лядит естественным и, более того, ожидавшимся. Фундаментально российс­кая экономика находится на протяжении большей части года в куда худшем положении, чем в 2021-м, да и причин ожидать её роста в ближайшее время я не вижу. Поэтому и сохранение курса на предвоенном уровне (75−78 рублей за доллар) я бы считал весьма позитивным сигналом. Кроме того, в последние месяцы на рубль несомненно давят как минимум три фактора. Во-первых, это снижение цен на российскую нефть (после 5 декабря её наиболее веро­ятный коридор заключён между 45 и 55 долларами за баррель против 85 долларов за баррель пе­ред началом войны и 106 долларов за баррель в марте), которое имеет все шансы сохра­ниться на год-два. Во-вторых, это определённая стабилизация ситуации с им­портом, который падал летом в годовом выражении более чем на 50%, но к концу года показывает почти в два раза меньший темп снижения. В-третьих, это гигантский показатель оттока капитала — вероятно, более 250 миллиардов долларов  — что не просто приближается к суммарному его бегству за рекордные 2009 и 2024 годы, но и сопоставим с положительным сальдо торгового баланса России — в то время как прежде он никогда не достигал даже половины этой суммы. И даже если эксперты, высказывающие довольно оптимистичные взгляды, и го­ворят, что волна продаж валютной выручки в конце года и снижение темпов импорта в преддверии праздников могут вернуть курс к 60−65 рублей за доллар, я бы не стал особо верить таким прогнозам.

На мой взгляд, коррекция курса, продолжавшаяся с марта по июль, закон­чилась. Рубль отыграл все положительные новости: устойчивость экономи­ки, огромные дополнительные доходы от экспорта энергоносителей, отно­сительную стабилизацию ситуации на фронте. Он фактически не отреаги­ровал при этом ни на мобилизацию, ни на исход сотен тысяч бежавших от неё людей, ни на поражения российской армии в Харьковской и Херсонской областях. Отмеченные выше негативные факторы уже не могут не замечать­ся рынком, и — повторяю — в ближайшее время они никуда не уйдут. Поэто­му, на мой взгляд, коридор в начале 2023 года сформируется скорее в диапа­зоне 70−75 рублей за доллар, чем на десять рублей ниже, и глубокого отката мы уже не увидим. Следует также иметь в виду, что на рубль наверняка давит и ожесточающая милитаристская риторика властей: граждане опасаются но­вой волны мобилизации, продления срока службы в армии, скачка военных расходов. Когда президент говорит, что 99,9% россиян готовы отдать Родине всё что у них есть, приблизительно такая же доля граждан начинает догады­ваться, что хотя бы чего-то с них в самом скором времени почти наверняка попросят. Отсюда высокая норма сбережений — которые, как известно, в Рос­сии традиционно принято осуществлять не в рублях. Поэтому, повторю, мне кажется, что курс января-февраля (и это в отсутствие негативных инициатив Кремля) не будет ниже сегодняшнего.

На дне. Европейский экономист о «потолке цен» на российскую нефть, выигравших и проигравших от войны в Украине

При этом, однако, я не стал бы давать катастрофических прогнозов на наступающий год. В прогнозе курса следует исходить из того, что он сейчас полностью управляется Банком России, который может изменить его по сво­ему усмотрению в довольно существенных пределах. И пока я не вижу при­чин, которые требовали бы серьёзного ослабления национальной валюты. Прежде всего надо признать, что властям сейчас менее всего нужны новые источники тревожности в обществе, которая и без того быстро растёт. Также хорошо известно, что рост цен производителей существенно опережает ин­фляцию на потребительском рынке, и резкий скачок курса станет безуслов-ным триггером, который подхлеснёт повышение цен в магазинах — а этого Кре­мль также не хочет. Наконец, тот же «параллельный импорт» требует скорее низкого, чем запретительного курса — а по таким каналам приходит не толь­ко ширпотреб, но и товары, необходимые в том числе базовым отра­слям ин­дустрии. Наконец, традиционная логика, состоявшая в желательно­сти под­держки экспортёров, сейчас, похоже, не работает — государство счи­тает их положение удовлетворительным и даже вводит экстраординарные налоги на нефтегазовый сектор, которые должны принести в 2023 году до­полните­льно почти один триллион рублей. Поэтому если сложатся текущие причи-ны к рез­кой коррекции, Центробанк наверняка выйдет на рынок (что, на мой взгляд, в той или иной форме случилось 22 декабря, когда уверенно подни-мавшийся курс доллара вдруг рухнул более чем на три рубля всего за два с половиной часа) — хотя и не будет выбрасывать деньги на ветер с тем, чтобы снизить курс доллара на десять, и даже на пять рублей.

Вход в Парк Горького, Москва. Декабрь 2022 года. Фото Alexander Zemlianichenko/AP/Scanpix/Leta

Моя базовая гипотеза состоит в том, что правительство не собирается в 2023 году финансировать свои расходы через обесценение рубля. В бюджет заложен курс в 68,3 рубля за доллар, и относительная стабилизация курса на 4−5 рублей выше этого значения будет предполагать комфортную прибавку к доходам, которая, нельзя не признать, нужна — но в то же время не выводить экономику из равновесия. Власти намерены финансировать дефицит бюд­жена из средств Фонда начионального благосостояния (в котором, как мы знаем, долларов нет ещё с лета 2021 года), а также посредством роста внутренних заимствований (в текущем квар­тале они превысят плановые значения более чем в 10 раз), которые так­же не отражаются на курсе. Конечно, вызовы, с которыми российская экономика будет встречаться в наступающем году, будут толкать рубль в сторону даль­нейшего обесценения, но с ограниченными результатами.

Таким образом, мой прогноз состоит в том, что российская валюта в 2023 году продолжит снижаться, потеряв по отношению к нынешним значениям к концу года 10−12%, что, вероятно, будет находится в целом в пределах инф­ляционных показателей. При этом средневзвешенный курс по итогам следу­ющего года превысит существовавший в последние довоенные недели, до­стиг­нув 76−78 рублей за доллар, а текущий курс будет периодически превышать 80 рублей за доллар. С учётом тех потрясений, которые переживает и продолжит переживать Россия, такой сценарий никак не выглядит катастрофическим.

Без станков, но с айфонами. Спасет ли российский внутренний рынок «серый» импорт и как на нем скажется мобилизация