На прошлой неделе — несмотря на то, что 16-е февраля прошло, а Олим­пийские игры в Пекине закончились — давно ожидавшегося Западом вторже­ния России в Украину так и не состоялось. Однако после рассуждений Кремля о завершении учений и отведении основных сил от границ Украины (впро­чем, не слишком впечатливших Запад), в Донбассе все-таки началось обострение. Москва попыталась объяснить его якобы запланированным наступлением ук­раинской армии и уже развязанным в регионе геноцидом. В таких условиях президент Владимир Зеленский предпринял попытку в Мюнхене в мягкой форме заявить, что Украина скоро переста­нет чувствовать себя связанной требованиями об отказе от ядерного оружия, Джо Байден в очередной раз «уверовал» в то, что Владимир Путин принял решение о начале полномасштабной операции, а Юлия Латынина отказалась от тезиса про невозможность войны и признала, что «всё очень серьёзно» — несмотря на это, последние события, на мой взгляд, сви­детельствуют о том, что острая фаза кризиса всё же миновала.

Перенос основной интриги противостояния с возможности масштабного наступления по всей линии соприкосновения на разборки в Донбассе резко снижает для Москвы поле манёвра. Прежде всего это означает, что Путин не рассматривает вторжение значительными воинскими силами как основ­ной сценарий — сейчас любое затягивание наступления работает в пользу Украины. Единственный смысл обострения в Донбассе состоит в том, чтобы продолжать поддерживать ажитацию Запада вокруг украинского конфликта, но при этом не нарываться на международную изоляцию и мас­штабные санкции. Однако, на мой взгляд, данный план может оказаться не слишком удач­ным.

Прежде всего следует заметить, что пропагандистская подготовка опера­ции выполнена из рук вон плохо. Речь не только о том, что обращение так называемых глав самопровозглашенных и пока не признанных мировым сообществом ДНР и ЛНР об эвакуации и мобилизации могло быть записано  задолго до того, как яко­бы было принято это решение. Не менее странными стали сооб­ще­ния о залетевших на российскую территорию артиллерийских снарядах, на что не последовало ровно никакой реакции с стороны Кремля. При этом ос­новными темами в прессе оказалась запланированная встреча главы российского МИДа Сергея Лаврова с госсекретарем США Энтони Блинкеном и долгие переговоры Путина с французским президентом Мак­роном, завершившиеся решением о созыве очередного заседания трёхсторон­ней контактной группы, каковые ни­когда раньше не приносили резуль­та­та.

Донбасс днем 21 февраля. В ЛДНР говорят о гибели мирных жителей, а Украина заявляет о провокационном обстреле Луганска

Всё это, на мой взгляд, говорит о том, что перенесение акцента на Дон­басс является не более чем средством дать Джо Байдену возможность ещё не­мно­го позаламывать руки, а Западу — надавить на Киев в надежде, что Укра­ину удастся уговорить на какие-то уступки. Вместе с тем замечу, что Путин по­сылает и другие сигналы вроде продления сроков проведения учений в Бе­ларуси — но эти новости сейчас тонут в бесконечном потоке со­общений из России и сопредельных государств и почти ни на что не спосо­бны повлиять.

В то же время — что гораздо более важно — Донбасс как повод и территория являются для России воплощением идеологического, политического и эко­номического тупика. Даже захватив его (или эвакуировав всё его население в Россию), Кремль не получит никаких выгод в своей большой игре, нацелен­ной на реинтеграцию Украины: чем более этнически единой и политически антироссийской становится страна, тем дальше поставленная цель. Украина продолжит движение на Запад, оставив России то, что обходилось ей очень дорого и до 2014 года и что России совершенно не нужно (получить лишний 1 млн. избирателей можно было гораздо проще — просто лучше организовать программу ре­патриации соотвечественников).

При этом захватить Донбасс можно только одним способом: сначала признав ДНР и ЛНР суверенными государствами, а затем по просьбе их «легитимного» руководства ввести на их территорию регулярные войска («отпускники» сейчас проблему не решат). Однако при­знание означает, во-первых, полный крах надежд на реализацию Минских соглашений (а в них, на мой взгляд, заинтересованы сейчас и Россия, и США); во-вторых, окончательную маргинализацию промосковских политических сил в Укра­ине; и, в-третьих, введение как минимум некоторой части нового пакета санкций просто потому, что подобный шаг предполагает: Россия по­способствовала отторжению час­ти формально украинской территории. Та­ким образом, масса проблем, ко­торые могли показаться кому-то «справедли­вой ценой» за захват Украины, в данном случае окажется следствием прос­того сохранения статус-кво.

Речевой оборот. Зеленский в Мюнхене потребовал гарантий безопасности Украины и санкций против России — зал встретил его слова овацией стоя

Опять-таки, нельзя не видеть и специфического положения Донбасса в контексте серьёзных военных действий против Украины. Расстояние от Ки­ева до белорусской границы составляет чуть больше 100 километров, до гра­ницы России под Сумами — менее 400, а до зоны соприкосновения в Донбас­се — более 750. Как военный плацдарм эта территория бесполезна, так как на­чатая с неё атака будет самой долгой, а линия обороны, которую придётся преодолеть — самой оборудованной. Повышая напряжённость в этом райо­не, Россия практически полностью закрывает возможность большой войны с Украиной. Более того — так как российские чиновники настаивают, что эва­куация с Донбасса начата из-за угрозы украинского вторжения, то всё, что не­обходимо Киеву для развенчания этой лжи — это воздерживаться от насту­пления на позиции сепаратистов, которое, собственно, никто и не готовил. Каждый новый день такого «стояния на Угре» будет делать Кремль всё более смешным. Россия продолжит тратить средства на органи­зацию показатель­ного вывоза людей на свою территорию, создавать допол­нительную исте­ри­ку вокруг «защиты собственных граждан» и узнавать от цивилизован­ного мира, что такая защита обычно и заключается в эвакуации их с тер­ритории недружественного государства (а, разумеется, не в аннексии при­граничных земель).

Наконец, Донбасс в его нынешнем виде представляет собой экономиче­с­кую «чёрную дыру»: многие крупные предприятия давно остановлены; свя­зи с Украиной разорваны; важные объекты управляются зарегистрирован­ным в Южной Осетии ЗАО «Внешторгсервис», отчётность которой засекре­чена; бюджеты ЛНР и ДНР также нигде не публикуются, а недавно повы­шенный решением местных властей минимальный размер оплаты труда ос­таётся в полтора раза ниже, чем в России. Уже более пяти лет Россия снаб­жает эти территории электроэнергией и газом, не предполагая получить от них оплату — причём экспорт продукции продолжается через разного рода «про­кладки», а выручка оседает на офшорных счетах «нужных людей». Раз­лич­ные оценки стоимости восстановления народного хозяйства этих терри­то­рий начинались от $20 млрд — но нужно иметь в виду, что вне связи с Укра­иной большая часть промышленности региона никому не нужна. Даже если взять тот же уголь, он крайне дорог даже по нынешним ценам, и в России с её довольно конкурентным внутренним рынком никому не нужен. Иначе говоря, начиная бередить донбасскую язву, Россия практически навер­няка получит существенные дополнительные затраты без всякой надежды как-то их возместить в будущем.

Донбасс в ночь на 20 февраля. Продолжаются массированные обстрелы с использованием запрещенных вооружений — стороны конфликта обвиняют в них друг друга

Поэтому мне кажется, что в ближайшие дни мы увидим несколько собы­тий.

Во-первых, пропагандистский шум в Москве вокруг признания ДНР и ЛНР постепенно стихнет (хотя нескольким «весенним обострениям» мы ещё станем свидетелями) — иного просто не может быть, коль скоро Кремль пока ведёт переговоры с Макроном и надеется чуть ли не на очную российско-американскую встречу на высшем уровне в относительно обозримом буду­щем. Но после того, как тема независимос­ти сепаратистских анклавов будет в очередной раз «спущена на тормозах», она вообще зате­ряется в потоке прочих дел и но­востей.

Во-вторых, переговоры с европейскими лидерами быстро сойдут на нет: встреча трехсторонней контактной группы ни к чему не приведёт, а обе­щан­ная Макро­ном Путину чуть ли не всемирная конференция относитель­но установления «нового по­рядка в сфере безопасности» в Европе с прак­ти­чески стопроцентной вероятностью повторит судь­бу другой недавней ини­циативы французского бонапарта — возобновления саммитов «Россия-ЕС», ко­торая была отвергнута большинством европейских стран в самых реши­тельных выражениях даже в куда более спокойной обстановке.

В-третьих, затеянная Кремлём эвакуация гражданского населения Дон­басса в Россию скоро сама по себе станет серьёзной проблемой: если бежен­цы, число которых уже превысило 50 тыс., и, вероятно, станет в итоге в три-четыре раза бóльшим, осядут в приграничных областях, условия размеще­ния и перспективы возвращения скоро вызовут возмущение у людей, осознаю­щих, что они стали не более чем заложниками. Если же их повезут за тысячи километров, это станет сигналом для оставшихся родственников, что сами анклавы не представляют для Москвы интереса. 

Места не столь отдаленные. Как разместили беженцев из Донбасса в Ростовской области России — фоторепортаж

Все эти тренды никак не играют на повышение самооценки Путина и на рост его влияния в мире. Отвечать за придуманные им самим проблемы в Донбассе наступлением на Киев через месяц или два будет уже совершенно бессмысленным, а диалог с «коллективным Западом» (напомню, что некото­рые эксперты считают всё происходящее срежиссированной игрой между Путиным и Байденом) вести станет не о чем.

Как я и предполагал ранее, комбина­ция, которая разыгрывалась Путиным с середины декабря, не принесла и не могла принести желаемого результата. Вероятно, российский президент, возмутившийся расширением НАТО, хотел, чтобы американские и европей­ские политики начали, соревнуясь, извиняться перед ним за прежние ошиб­ки, как делают это российские граждане, неожиданно задевшие Рамзана Кадырова. Однако ничего подобного не случилось — скорее на Западе окончательно по­няли, что от России исходит серьёзная угроза войны, и сконцентрировались на поисках путей сдерживания.

Судя по последним событиям, это стало для Москвы довольно большой неожиданностью, и новая реальность Кремлём ещё не принята, но перемещение основной активности на Донбасс говорит о том, что фронтального столкновения удалось избежать. «Великий перелом» случился. Поражение России в скоротечной новой холодной войне выгля­дит очевидным — но это совершенно не значит, что большая драма оконче­на. История, которая началась ещё в начале 2000-х годов с унизительного по­ражения Москвы на президентских выборах в Украине и оранжевой рево­люции и продолжалась в 2014-м Крымом и войной на Донбассе, да­лека от своего завершения. До тех пор пока Путин остаётся у власти, каждое его «ло­кальное» поражение в попытке вернуть Украину в «истори­ческую Россию» будет лишь порождать планы новых реваншей. Так что мы присутству­­ем не при окончании постановки, а при начале антракта после третьего дей­ствия…