В сериале «Флейшман в беде» — философской притче о разводе 40-летних, которая стала хитом прошлого года от платформы Hulu, — есть потрясающая сцена диалога дочери главного героя с раввином перед ее бат-мицвой.

«Ханна, — говорит ей раввин. — Мир сейчас перевернулся с ног на голову, и нам нужны умные и думающие девочки, чтобы его починить». И услышав это, Ханна, которая долго готовилась к церемонии, вдруг отказывается в ней участвовать. И когда ее отец Тоби говорит ей, что так делали поколения и поколения евреев до них, и она тоже должна вступить во взрослую жизнь через бат-мицву, Ханна отвечает:

«Но я не хочу ничего чинить. Я даже ничего не ломала. Мне всего 11 лет».

На месте Ханны — девочки, которая ничего не ломала и не понимает, почему она должна починить перевернувшийся мир, — в 2022 году оказались десятки тысяч детей. Оторванные от своих родных, домов, школ, друзей и привычек, они оказались в жерновах истории, но без малейшего понятия, почему на них это свалилось. Мы, взрослые, можем сколько угодно анализировать коллективную ответственность, персональную ответственность, чужую и свою, божественный промысел или имперскую руку зла, но все это никоим образом не объясняет, почему дети, которые ничего не успели сломать, сидят на обломках своего мира.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Мой сын, оказавшись в новой школе в Латвии, мечтал найти друзей — это сложно, если ты новенький, а еще у тебя РАС, и почти уже подростки не понимают, как с тобой найти общий язык. И вот, спустя несколько недель поисков того самого друга, он познакомился в столовой с мальчиком. И случился, как они говорят, «коннект»: парни болтали, хохотали, а потом решили выяснить, кто откуда приехал. И сын сказал, что он из России, а его папа все еще живет в Москве. В этот момент лицо его нового приятеля изменилось, глаза наполнились слезами (детали я знаю из пересказа тьютора), и он сказал, что их дружба невозможна, потому что он приехал из Украины, и его родной город разрушен. И он не может общаться с мальчиком из России.

Домой мой ребенок пришел в слезах, повторяя только одно: «В чем я виноват, мама, в чем я виноват?». Ни в чем. Ты вообще не в чем не виноват, милый, просто этому мальчику очень больно, и ты должен его понять. И дальше ты, взрослый, садишься и долго объясняешь вещи, про которые у тебя самого нет окончательных ответов, подбирая какие-то неловкие слова и объяснения. Но главное, чтобы он услышал: ты не виноват.

Я, взрослая, виновата — и буду нести ответственность за то, что сделала или не сделала, но я не хочу, чтобы мой ребенок рос с чувством вины за то, чего он не успел разрушить. И нет, дети не несут ответственность за родителей. Это мое глубокое убеждение.

На это поколение — удивительное, другое, трогательно юное, полное надежд на другую эпоху, — и так свалились наши многовековые грехи. Будет ли у них достаточно воды, еды, воздуха и солнечного света в 2050 году? Мы пожирали их планету: кто-то в гонке за местами в списке Forbes, кто-то — от бытовой и бессмысленной жадности, кто-то — от глупости и лени. Общество потребления загнало нас в экологическую ловушку, а потом мы пришли и сказали нашим детям: ну, теперь на вас вся надежда, вот вам 17 целей устойчивого развития, мы их приняли в 2015 году в ООН, а вы давайте следуйте и очищайте планету.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

А мы, бумеры, пока пойдем очистим Землю другими способами, где там, кстати, завалялось наше ядерное оружие?

И теперь дочь моей подруги с одной соседней улицы спрашивает родителей все 12 месяцев эмиграции, когда они поедут домой, дочь подруги с другой соседней улицы просто плачет, а мой сын видит папу раз в два месяца, а не каждые два дня. А еще дети умирают, у детей умирают и остаются покалеченными близкие и далекие, разрушаются дома, обрываются связи — и на обломках жизни стоят и те, и другие дети, которые были рождены для дивного цифрового, толерантного, феминистического, экологичного и в лучшем смысле этого слова инфантильного мира. Но им пришлось повзрослеть за один год. Несправедливо.

Поэтому, возможно (это просто гипотеза), наше искупление — не в том, как много раз мы ударимся плетью коллективной ответственности в фейсбуке, а в том, какую жизнь мы дадим нашим детям теперь, построив что-то новое на этих обломках. Мы твердо выучили с помощью психологов, что жить ради детей нельзя, посвящать им жизнь — эгоизм и манипуляция. Но на то он и крайний случай, что правила можно поменять по дороге. Кто-то будет строить новый мир для «коллективных детей», занимаясь системными изменениями, кто-то — для своих собственных, не закапывая их в своей тоске по потерянному дому, а все-таки давая им путевку в тот мир, для которого они были рождены.

Пока я думала об этом, в очередной раз оказалось, что дети гораздо умнее нас. Давид, посидев некоторое время в задумчивости после истории с мальчиком из школы, вернулся ко мне с идеей, которая в своей трогательной прямолинейности могла прийти в голову только ребенку с РАС: «Мамочка, а давай сделаем из шоколада флаг и герб Украины, чтобы моя няня Диана почувствовала, что мы ее поддерживаем и любим. Чтобы она знала, что мы не плохие». В итоге, мы ходили в специальный магазин с пищевыми красителям, устроили на кухне целую лабораторию, плавили шоколад и рисовали им по трафарету желтые и голубые части. Диана рассказывала Давиду про свой дом, про свою жизнь до февраля 2022 года. Мы все трое плакали и обнимались, ели шоколад и прилипали пальцами друг к другу. И кажется, я бы никогда не смогла преподать ему более сильный урок эмпатии, чем этот.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Вообще наши дети получили за этот год самый жуткий и жестокий урок, который только можно представить. Но будет ли это урок эмпатии или урок ненависти, как они его усвоят и как им воспользуются, во многом зависит сейчас от нас, взрослых. Как и самое важное: не сделать из наших детей виноватых и ответственных. Потому что они точно ничего не успели сломать. Пусть лучше плавят вместе шоколад любых цветов радуги.

Слушать мультики. Валерий Панюшкин о беженке, которая не видела войны