21 ноября 2019 года Государственная дума приняла в третьем чтении закон, который позволяет признавать «иностранными агентами» физических лиц. «За» проголосовало 69,1%, воздержалось 0,9%, выступивших против не оказалось. Эти поправки дают возможность признавать иностранным агентом не только юридических, как было до сих пор, но и физических лиц. Более того, если закон в таком виде одобрит Совет Федерации и завизирует президент, в России появится легальная возможность объявить «иностранным агентом» (что в сегодняшней российской реальности синонимично «врагу народа») любого гражданина страны практически в любой момент. Нарастающий политический контроль государства за частной жизнью россиян выходит на качественно новый уровень.

Итак, по законопроекту в его нынешнем варианте физические и юридические лица могут быть признаны иностранными агентами, если распространяют сообщения и материалы иностранных СМИ-иноагентов. Если получают деньги или «иное имущество» от иностранных государств, их госорганов и даже от самих иностранных СМИ-иноагентов. Решение о включении иностранного СМИ-иноагента, физлица или юрлица, «выполняющих функции» иноагентов (понятно, что иностранные агенты не могут выполнять в России какие-нибудь полезные функции — только вредить и гадить) в специальный реестр будет принимать Минюст по согласованию с МИД России.

Проще говоря, теперь любой российский популярный блогер может быть объявлен иностранным агентом, если получил хоть рубль (или доллар) от любого иностранца или зарубежной структуры. Даже если на самом деле не получал. Как фабрикуются такие переводы, известно по делу ФБК. Испанец Роберто Фабио Монда Карденас, боксер и кикбоксер, из-за которого ФБК признали иностранным агентом, так и не смог толком объяснить, переводил ли он деньги Фонду Алексея Навального и если да, то зачем он это делал и знал ли, кому их переводит.

Закон о врагах народа. Зачем Кремль переходит к тотальному контролю за частной жизнью граждан

Иностранным агентом может стать вообще любой россиянин, который разместит любой текст или любое фото из СМИ, признанного иностранным агентом. Не обязательно даже, чтобы этот текст или фото были «про политику». Хоть про науку, хоть про спорт, хоть про котиков.

В России, чтобы официально стать «неблагонадежным», уже даже не обязательно совершать какие-нибудь возмутительные политические жесты вроде прогулок по центру Москвы в день «несанкционированного» митинга. Не обязательно причинять моральные страдания росгвардейцу, который вывихнет плечо, избивая вас дубинкой. Даже можно не размещать посты с  какими-нибудь непочтительными штуками и мемами в адрес чиновников: с 18 марта 2019 в России действует закон об оскорблении власти и государственных символов. Поделитесь хоть раз публикацией из ВВС или «Дойче велле» в соцсетях — и вы уже кандидат в иностранные агенты.

Законом о частных лицах-иноагентах российское государство открывает новый этап превращения из авторитарного в тоталитарное. Одно из важнейших отличий тоталитаризма от авторитаризма — тотальный контроль именно за частной жизнью граждан. То есть не только за их политической активностью. Под прицел государства может попасть даже предельно далекий от политики человек. И репрессии против таких людей могут быть просто актом устрашения, когда жертва выбирается случайно, чтобы остальные боялись.

Этот контроль зародился в России не вчера. Первый негласный социальный договор путинской с власти с народом заключался в том, что народ не спрашивает у власти, что она там делает у себя «наверху», не лезет в политику, а власть взамен обеспечивает относительную социальную стабильность и не интересуется, что мы делает там у себя «внизу».

«Любую организацию можно задушить». Правозащитное движение с 20-летним стажем «За права человека» закрыли за недочёт в уставе

Первыми признаками намерений государства нарушить этот негласный договор стали два закона. Во-первых, о запрете пропаганды гомосексуализма среди совершеннолетних, вступивший в действие в июле 2013 года: в своем окончательном виде это получился откровенно гомофобский документ. Во-вторых, вступивший в действие тогда же закон об оскорблении чувств верующих, спровоцированный нашумевшим делом Pussy Riot. По сути, этот закон стал основанием для публичного запрета критики религии в стране, которая является по Конституции светской и где любая религия юридически отделена от государства.

Окончательно Кремль отказался от этого социального договора на волне «крымской эйфории» — после оформления аннексии Крыма в 2014 году. Последовала знаменитая речь Путина 18 марта 2014 года, после которой все, кто не поддерживает официальную политику Кремля, были именованы «пятой колонной».

«Иностранных агентов» в России начали преследовать по закону еще раньше — с июля 2012 года, когда вступил в силу закон об иностранных агентах-некоммерческих организациях. По этому закону иностранными агентами были объявлены не только правозащитные организации или социологический «Левада-центр», но и, например, занимавшийся поддержкой науки и просветительством, а вовсе не политикой и даже не правозащитной деятельностью фонд «Династия» Дмитрия Зимина. В 2017 году закон распространили на СМИ и вот теперь уже на физических лиц.

Одновременно российские власти повели планомерное наступление на свободу слова в интернете. От фабрики троллей, за которой, по сведениям ряда СМИ, стоит скандальный «повар» Путина и создатель печально известной ЧВК «Вагнера» Евгений Пригожин, до блокировки политически нежелательных, по мнению Кремля, сайтов и безуспешной блокировки мессенджера Telegram. В рамках попыток поставить интернет под политический контроль последовало принятие «закона Яровой«и свежеиспеченного (вступил в действие с 1 ноября 2019 года)  закона «о суверенном интернете». Кроме того, в России уже можно получить реальные сроки за лайки и репосты.

По сути, двигающееся в сторону персональной тоталитарной диктатуры Путина российское государство пытается получить максимально возможный политический и технологический контроль над последней неконтролируемой сферой относительно свободного распространения информации в России — интернетом. И заодно запугать граждан, которые не верят телевизионной пропаганде или вовсе не смотрят телевизор. Расширение оснований, по которым человек в России может получить, по сути, политическое уголовное дело — вполне сознательная политика российской власти. Она хочет, чтобы ее боялись (в кремлевской картине мира это синоним «уважения») не только другие страны, но и, прежде всего, свои граждане.

В эту стратегию органично вписываются и угрозы убийством в адрес абстрактных клеветников России со стороны знаменитого российского блогера Рамзана Кадырова. И мягкий разгром и без того рыхлого Совета по правам человека при президенте. И де-факто объявленная национализация «Яндекса».

«Чтобы нас не трясло так, как в последнее время». «Яндекс» объявил о новой структуре управления, которая учитывает интересы государства

Не обладая возможностями полной блокировки или технологического подавления Интернета, российское государство решило взять его под максимальный политический контроль, как ранее сделало это с партиями, судебной системой и выборами. То есть создать такое правовое поле, которое должно оказаться «минным» практически для любого гражданина, сделавшего неверный, по мнению государства, шаг. Задача-максимум — обнулить эффект интернет-ресурсов как инструмента влияния несистемной оппозиции и даже просто критики власти. Задача-минимум — запугивание всех, кто надеется, что «свобода интернета» поможет как-то бороться с государственной машиной пропаганды и существенно изменит общественное мнение в России не в пользу путинского режима.

Можно сколько угодно говорить о том, что тотальный контроль над частной жизнью в современном мире невозможен (с одной стороны, все и так всё знают, особенно благодаря тому, что вся наша жизнь перемещается в гаджеты и соцсети, с другой — такое обилие личной информации резко девальвирует ее ценность), что попытки вмешиваться в частную жизнь и запугивать людей новыми нелепыми запретами и угрозами преследований — это признак страха и слабости российской власти. Примерно в той же степени это можно считать признаками ее уверенности в себе и силы. Но проблема в том, что репрессии вообще нет смысла пытаться оценивать в категориях «эффективности» или, тем более, морали. Российской власти давно наплевать, как она выглядит в глазах людей. Для нее чем страшнее, тем лучше.

Реальность такова, что возможности посадить любого частного человека в  России когда угодно за что угодно постоянно и неуклонно расширяются. А градус ненависти и взаимной подозрительности продолжает расти. Чем закончился в советской России массовый поиск «иностранных агентов» в 30-е годы ХХ века, хорошо известно. Сейчас Россия уверенно и последовательно двигается примерно в ту же сторону. Остается только надеяться, что не успеет зайти по этому пути слишком далеко.