Бизнесменам, занимающимся внешнеэкономической деятельностью, уже стало очевидно, что вследствие глобализации экономического мира в международном финансовом секторе в последние годы произошли серьезные изменения, отразившиеся на многих финансовых процессах и изменившие восприятие многих участников рынка.

В медиа по всему миру, в том числе и в России и в целом на постсоветском пространстве, эти изменения принято связывать с так называемой «войной с офшорами». В массе публикаций ведутся рассуждения о том, что сама форма офшорного владения собственностью и активами дискредитировала себя и надзорные и фискальные органы многих стран пытаются ее искоренить, а само наличие офшоров уже якобы является признаком криминала и вызывает подозрение у призванных эти подозрения разрешать органов.

Однако дело в том, что дело-то как раз не совсем в офшорах.

Как пишет в публикации на «Спектре» д.э.н., профессор, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев, «главный вопрос сегодня состоит не в том, есть в мире офшорные „лазейки“ или их нет. Он лежит в плоскости легального или незаконного обретения тех или иных средств. […] Поэтому правительствам всех стран мира следует не столько бороться с офшорами, сколько тщательно проверять происхождение средств, инвестируемых иностранными частными лицами и компаниями, активнее обмениваться информацией относительно подозрительных финансовых транзакций и по возможности унифицировать законодательство в сфере борьбы с коррупцией и отмыванием доходов».

Действительно, практические действия правительство большинства стран Европейского Союза, США и других государств, которые принято собирательно называть Западным миром, показывают, что сейчас для любого бизнеса, работающего в этих странах или желающего войти в это экономическое пространство, необходима полная прозрачность как финансовой, так и структурной деятельности. Важна также понятная, объяснимая преемственность бизнес структур, при которой нынешняя деятельность организации логически вытекает из ее прошлого опыта на рынке, а полученная прибыль или накопленные активы легко и прозрачно объясняется именно этой (заявленной) деятельностью.

Темные пятна. Владислав Иноземцев о том, почему США и ЕС капитулировали в войне с офшорными финансами

Другими словами, подозрительность и недоверие вызывают не сами по себе офшоры, а накопления, необъяснимого происхождения или, к примеру, официально заявленная деловая активность, для которой у компании нет даже очевидных средств производства.

Разумеется, при таком подходе уже не может более существовать и признаваться легитимным сам институт бенефициарства, когда истинные владельцы могут быть не указаны в правоустанавливающих документах компании, являясь при этом фактическими собственниками всех активов, извлекающими выгоду из деятельности организации, не раскрывая при этом свою личность.

«Оф­шоры стали применяться для сокрытия конечных бенефициаров компаний, владеющих дорогим движимым имуществом или жильем (сегодня до 90% бизнес-джетов и 80% яхт длиной более 100 футов зарегистрированы в офшорах, а более 35 тысяч объектов недвижимости в одном только Лондоне не имеют известного властям конечного владельца)», — пишет Владислав Иноземцев.

Вот только воспользоваться этими активами, превратить их, скажем, в свободные средства с целью инвестирования теперь сделалось весьма непросто, потому что в странах Западного мира начали задавать неудобные вопросы.

Главное здание офиса ABLV в Риге. Фото REUTERS/Scanpix/Leta

Весьма показательным в этой связи является пример Латвии, долгое время считавшейся одним из значимых центров офшорного финансирования, экономика которой во многом строилась на обслуживании иностранных денежных потоков. После ряда скандалов, последним из которых стала громкая ликвидация кредитного учреждения ABLV Bank в стране резко пересмотрели отношение к непрозрачным финансам и серьезно ужесточили работу с нерезидентами, а в некоторых сегментах рынка попытались свести ее практически к нулю. «Спектр» поговорил на условиях анонимности с целым рядом бизнесменов, которым банковскими служащими было предписано в кратчайшие сроки вывести свои активы куда угодно, поскольку их счета должны быть закрыты, как счета нежелательных нерезидентов. 

О том, как обстоят дела  в Латвии и к чему нужно быть готовым при желании войти на европейский рынок через эту страну, уже понимая новые объективные условия изменившейся финансовой реальности, рассказывает наш партнер по данному проекту руководитель и владелец бизнес структуры «APholding» Александр Петров, который уже более трех лет специализируется на решениях подобных вопросов.

«Прежде всего, — поясняет он, — нужно четко понимать, кому это в принципе может быть интересно и нужно ли это действительно вашему бизнесу. Это может быть актуально и осмысленно для бизнесменов на постсоветском пространстве, которые видят себя и свой бизнес частью европейского союза, хотят выйти на европейский рынок как хозяйствующий субъект ЕС и, соответственно, пользоваться всеми преимуществами, доступными для европейских компаний, такими как: доступность европейского финансирование, „дешевые“ кредитные ресурсы европейских банков и т.д. Примером могут служить технологические стартапы, планирующие выход на рынок ЕС. Однако ими одними, естественно, это не ограничивается».

Кроме того, по словам Александра Петрова, возможность заявить о себе в качестве экономически активной части Европейского союза, зарекомендовать себя как бизнес структуру, осуществляющую полностью прозрачную деятельность на территории одной из стран ЕС, — это может способствовать налаживанию диалога и построению деловых взаимоотношений с европейскими кредитными учреждениями даже в тех случаях, когда в этом диалоге возникают сложности, как теперь нередко бывает с выходцами из России и стран СНГ.

Александр Петров. Фото из его личного архива.

Наиболее естественным и органичным «входом» на европейский рынок является создание компаний полного цикла — реально работающего на территории ЕС бизнеса, деятельность которого будет совершенно прозрачной для местных властей — владелец компании, может в любое время пойти в налоговую и ответить на все вопросы по работе компании и происхождению средств.

Для создания такой компании необходим партнер с латвийской стороны, который возьмет на себя решение организационных вопросов — аренду офиса, набор кадров, контроль над текущими операциями, сможет помочь разместить необходимые активы, проконтролирует их распределение по контрагентам и при этом обеспечит четкое исполнение валютных операций.

Важным вопросом при входе на новый рынок является налогообложение. « Позиция тут одна: надо платить налоги, — считает Александр Петров. — Мы можем на цифрах доказать выгоду легального бизнеса. На сегодняшний день обслуживание денег в теневой экономике, дорого и несет риски, как экономически, так и правовые. Но при регистрации компании в Латвии корпоративный налог в 20% выплачивается только в случае его распределений как дохода, позволяет использовать полученную прибыль для инвестиции в развитие бизнеса или пополнение оборотных средств с процентной ставкой 0%».

Таким образом все оказывается на удивление просто, вместо серых и темных схем, работает открытость и прозрачность. И европейское законодательство уже перешло в эту новую финансовую реальность, сделав уже очень многое, чтобы открытая и реальная работа в области внешнеэкономической деятельности была выгодной и доступной.

В следующих наших публикациях Александр Петров берется «на калькуляторе» показать, что бизнес структура в ЕС, в частности в Латвии, может быть выгодней даже при уплате всех налогов, чем любая официальная офшорная юрисдикция.