«Я хочу, чтобы они сами покушали своего русского мира». Трупы российских военных, могилы в парках, заминированные машины — корреспондент «Спектра» прошел по Буче, Ирпеню и Гостомелю и поговорил с уцелевшими жителями (18+)
17:46, 04.04.2022
Тела в братской могиле в Буче, на окраине Киева. Украина, 3 апреля 2022 г. © AP Photo / Rodrigo Abd / Scanpix / Leta
Названия Буча, Ирпень, Гостомель сейчас на устах у всего мира. После отступления российских войск ВСУ и международные журналисты обнаружили на улицах сотни тел. У некоторых были связаны руки, они выглядели так, будто их расстреляли. Генеральный прокурор Украины Ирина Венедиктова сообщила, что из Киевской области на судебно-медицинскую экспертизу вывезено 410 тел погибших гражданских.
Гражданских призывают не возвращаться пока в Бучу и Ирпень, есть опасность минирования, еще очень далеко до восстановления коммунальной инфраструктуры и вообще в тяжко пострадавших городах для борьбы с мародерством объявлен сплошной комендантский час.
Корреспондент «Спектра» Дмитрий Дурнев смог 2 и 3 апреля побывать в Ирпене, Буче, Гостомеле и Ворзеле и обнаружил, что вывезли далеко не все тела. Трупы гражданских на улицах той же Бучи еще попадаются (ее освободили самой последней). Да и не все тела можно легко извлечь из покореженных машин, импровизированных случайных захоронений и известных братских могил.
Обломки военной техники и тела на улицах Ирпеня и Бучи, освобожденных от российских войск. Украина, 3 апреля 2022 года. © Carol Guzy / ZUMA Press / Scanpix / Leta
Во всех городах нет электричества, газа, воды. Даже когда водоснабжение восстановят, не будет работать поврежденная канализация. Коммунальное хозяйство расстреляно, причем выглядит это так, как будто это сделано специально (раньше мы могли такую же картину наблюдать в Мариуполе, Чернигове и других городах, которые осаждали войска РФ — прим. «Спектра»), дороги, тротуары и общественные пространства изуродованы воронками, мосты взорваны, многоэтажные дома большей частью повреждены.
Руины и окопы города Буча, 3 апреля 2022
«Понимаешь, если в многоэтажке снаряд влетел и разрушил одну квартиру в подъезде, то коммуникации нужно менять всем! Тут все понятно — быстро коммунальную сферу не восстановишь, уйдет, как минимум, полгода!» — объяснил «Спектру» Роман, человек с автоматом. Он боец Теробороны и у него квартира в Ирпене. В города заезжают с опаской и окольными тропами — в Ирпень через освобождённую Житомирскую трассу в сопровождении охраны и в тяжелых бронежилетах и касках. Оттуда же по-прежнему выпускают всех желающих — в эвакуацию.
В Бучу едут прямой дорогой, но с приключениями и охраной — мост тут тоже взрывали, разминирование города продолжается.
Буча и Ворзель
Буча — милый зеленый городок между Гостомелем и «городом-курортом» Ворзелем, фактически спальный район Киева, всего в 10 минутах езды от Оболони. На прямой дороге к Киеву от Гостомеля и Бучи мост, через него прорвались в город колонны Росгвардии 27 февраля, в самом начале войны. Там многие из них и погибли под огнем украинской артиллерии. Бить их начали прямо на недовзорванном мосту — через речку Ирпень тут проехать с трудом, но можно. В мосту сейчас огромная пробоина на половину полотна, вторая половина накренилась к реке. Но даже так ее проскакивают смельчаки на редких машинах. Перед пробоиной остались сожженные грузовики Росгвардии и обгоревшие разорванные тела российских солдат, их до сих пор никто не убирает. Одно из неузнаваемо обгоревших тел разорвано практически пополам, рядом лежит кобура с надписью «сержант Ашлыков». Полностью город перешел под контроль российской армии только 12 марта.
Тело женщины, которая, по словам местных жителей, была убита солдатами российской армии, на улице в Буче. Киевская область. Украина, 2 апреля 2022 года. © Reuters / Zohra Bensemra / Scanpix / Leta
2 апреля в Буче шел снег, весна на Киевщине так и не началась, тела сохранны. Украинцы отбили этот мост за три дня до этого. Тела российских солдат почти месяц валялись на контролируемой российской армией территории.
В Буче возле церкви несколько братских могил похороненных гражданских, но поодаль мирные жители устроили братскую могилу, куда стащили тела российских военных с «первого штурма». От боев конца февраля в городе остались пара сгоревших БМП-2, много другой стремительно ржавеющей техники и достаточно убитых. Десантная операция на аэропорт Гостомеля и бросок механизированной колонны с техникой для десанта от белорусской границы (до нее всего 90 км) не удались, разгром элитных частей России в этих местах ознаменовал перелом в войне — «Специальная военная операция» сразу потеряла запланированную молниеносность и не ворвалась с ходу в Киев.
Но получается, что следующие российские части, бравшие под контроль спутники Киева, «чужими» погибшими не интересовались. Или их похоронили местные, или мертвые до сих пор лежат на обочинах дорог.
Тела мирных тоже кое-где еще остались — неподалеку от стелы «город-курорт Ворзель» перед перекрестком стоит расстрелянный Рено, привычно забитый какими-то вещами, в ряду таких же многих расстрелянных на дороге машин. «Мама ехала за рулем, рядом бабушка и ребенок сзади. Водитель жив, девочка ранена, бабушке вот голову совсем снесло», — спокойно поясняет местный боец Теробороны. Трупный запах под густым мокрым снегом тебя настигает позднее. Как выглядит бабушка без головы, описывать не хочется.
Украинские солдаты у разрушенного моста на въезде в Ирпень под Киевом. 1 апреля 2022 года © Ronaldo Schemidt / AFP / Scanpix / Leta
Но жители, выжившие месяц под оккупацией, говорили о том, что самым опасным занятием было сесть в машину и поехать хоть куда-нибудь: неизвестные машины, как правило, расстреливали не раздумывая. На перекрестке перед городским парком Бучи в районе супермаркета «Новус» еще одна машина с телом — раздавленная какой-то гусеничной тяжелой техникой «Таврия». Из кучи вещей на водительском сиденье видно ухо и часть лица мертвого мужчины.
Буча удивительно аристократическое, спокойное, красивое зеленое место, рай для пенсионеров. Проблем тут всегда было две — утренняя и вечерняя пробки на дороге в Киев…
Видеть на этих улицах баррикады из покрышек и мусора, окопы вперемешку с могилами на газонах и посеченные крупнокалиберным пулеметом деревья в парке мучительно больно. В парке Бучи на постаменте как памятник погибшим в Афганистане установили маленькую советскую разведывательно-дозорную машину. Когда город захватывали первый раз, россияне ударили по памятнику сгоряча из пулеметов — в БРДМ не попали, но побили все деревья вокруг.
Это самый центр городка, тут крупный супермаркет, три парка, что-то типа местного главного проспекта и куча сожжённых машин. В соседнем с парком дворе в воскресенье жарили шашлыки. Это сейчас выглядит везде одинаково — тепло одетые люди в перчатках греются возле одного мангала, на другом варят в казане какое-то варево, а на третьем обстоятельный мужчина готовит шампуры с мясом.
«Света нет, газа нет, воды нет, продукты хранить негде, а тут гуманитарную помощь привезли — решили сразу приготовить! — говорит он «Спектру», — Нормально всего привезли — и мяса свежего и гигиенические средства всякие (влажные салфетки в таких условиях особо ценны — прим. Спектра), жаль только овощей в гуманитарке не было».
Услышав, что неподалеку у журналиста жили друзья тут же назидательно поясняет: «Мэр просил никого пока не возвращаться! А мы что? А мы тут месяц оккупации выдержали, мы уже никуда не уедем!».
Эти два десятка людей, вдруг собравшиеся вокруг мангалов в самом центре города, очень диссонируют с пустой тихой Бучей, где изредка можно увидеть одного-двух велосипедистов или одинокого прохожего.
Могила мирного жителя, убитого в парке под названием «Мама-парк» во время обстрела в Ирпене. Украина, 31 марта 2022 года. © Reuters / Zohra Bensemra / Scanpix / Leta
Могилы мирных жителей в городе Ирпень
«Квартира жинки розбита! Дом у селі розбитий, але ми живі всі, а ось сусідку нашу ось тут за будинком во дворі закопав — куди йшла, коли вбили, навіть не знаю*» — растеряно говорит он и идет дальше.
* Квартира жены разбита! Дом в деревне разбит, но мы все живы, а вот соседку нашу вот тут за домом во дворе закопал — куда шла, когда ее убили, даже не знаю.
Люди травмированы и растеряны, они выжили, но не понимают, как теперь будет выглядеть жизнь дальше. За это выживание они словно извиняются, но уже понятно, что главной стратегией сохранения жизни было оставаться в помещении.
«Знаете, русские не мародерили квартиры, где были люди, увидят людей и все — идут вскрывать соседнюю пустую. Бывало, конечно, [люди] не возвращались с походов за водой. Смертельно [опасно] было паковаться и пытаться выехать, но мы же живы? А что там Киев?» — вечный вопрос о Киеве людей, лишенных электричества тридцать дней, а значит и телефонов, и всех средств коммуникации. Люди не знают новостей и тем более не знают, что главная новость в большом мире — это они сами.
Могилы мирных жителей, Ирпень 3 апреля 2022
Ирпень и Гостомель
Буча, Ирпень и Гостомель вместе — это агломерация в 100 тысяч жителей. В первые пару дней войны они очень громко услышали артиллерию, увидели вертолеты и стрельбу буквально везде вокруг — остатки десанта рассыпались по лесу, где за ними, теряя людей, бегала уже многочисленная, но толком не организованная территориальная оборона.
В паузу между приходом «следующих русских» люди начали уезжать любыми путями. Мост на Киев в Ирпене был взорван гораздо основательней чем в Буче, под его пролетами образовалось своеобразное убежище, а сверху — бесконечная вереница расстрелянных и побитых осколками машин. Под разрушенным мостом остались деревянные мостки, по которым можно было пересечь реку. Туда на автомобилях свозили людей — прежде всего детей — в ожидании гуманитарного коридора на выход.
Раненая женщина, эвакуированная из Ирпеня, машет родственнице из машины скорой помощи на окраине Киева. Украина, 26 марта 2022 г. © AP Photo / Vadim Ghirda / Scanpix / Leta
Ирпень побит неравномерно — уничтожены все коммуникации, взорван мост, подстанции, нет воды, газа. Снаряды и мины прилетали везде, но неравномерно — побиты детские сады и центральная площадь, но вот густо обмазанную тонкими красными крестами городскую больницу просто расстреливали из автоматов вдоль окон первого этажа.
Мы поговорили с офицером группы спецназа СБУ Андреем, он «работал» в Ирпене. «Мы не саперы, специально мины не ищем, но две нашли: заминированную на открывание дверей гражданскую машину и бревна, которыми загородили дорогу. Они были заминированы для того, кто их попытается растаскивать», — проронил офицер. За минуту до этого он не дал паре гражданских на велосипедах зайти в аптеку с разбитой дверью — могут быть мины! Мы ждали его напарника, тот пытался попасть в свою собственную квартиру в Ирпене на восьмом этаже — забрать бронежилет и другие нужные в военном хозяйстве вещи. Вернулся довольный с двумя рюкзаками. «До четвертого этажа все квартиры с выбитыми дверями, все вынесено! На пятом чуть побито, а выше уже нет — электричества нет, лифты не работают, поленились русские!» — рассказывает военный. Жену он отправил из города сразу — 24 февраля. Признается, что войну ждал и «партнерам» из США верил. Проснулись они с женой в половину четвертого. Под Ирпенем в лесу база Службы внешней разведки Украины, туда ракеты прилетели раньше всех, но там тоже нападения ждали и оставили базу пустой.
«И вообще в городе было все для автомобилистов, тротуары узкие, все равно город придётся отстраивать, теперь многое поправим!» — добавляет местный житель с автоматом.
Этой уверенности в будущем «отстроим, поправим» нет в людях, которые пережили оккупацию в своих домах. «А что там, Киев устоял?» — недоверчиво спрашивает дед Сергей из чудом уцелевшего между двух воронок небольшого еще советского частного дома. Известие, что россияне войска ушли более чем на 40 км (больше дальности артиллерийских систем) встречает с большим удивлением — он же видел российский танк на перекрестке еще две недели назад!
За день в Ирпене мы встретили не более тридцати человек. Большинство в микрорайоне Синергия, там украинский Красный крест развернулт пункт обогрева — работает генератор, который подзаряжает телефоны, есть хлеб для раздачи и разливают в стаканы чай, растворимый горячий суп. Генератор гудит рядом с парком Мама, тут скульптура соответствующая, красные буквы МАМА, специальные приемники для собачьих экскрементов, очень красивые хоть и сильно побитые новые дома вокруг и …могилы на когда-то тщательно подстриженных газонах.
На холмиках земли иногда кресты с нарисованными ручками фамилиями, датами гибели и подробными адресами квартир, есть холмики без креста и имен, но причудливо украшенные собранными по парку глиняными глечиками (кувшинами — прим. «Спектра»), какими-то цветами и снопом засушенных колосков. Есть могила с поминальной водкой, а в самом углу парка холмик с тремя крестами — на двух одинаковые фамилии с годами рождения — 1980 и 2009 — третий, который побольше, вообще без ничего. «Тут у нас мама с сыном решили выйти из города и их неподалеку одним танковым снарядом уложили, обгорели сильно. А рядом чья-то сильно обгоревшая половина тела, вместе лежали, вместе и закопали», — поясняют местные.
Основу местных составляет небольшая коммуна — две семьи с детьми, выживавшие в одном подвале.
«Куда я могла уехать? У меня ребенок год и три месяца — в коляске через все это тащить и сверху десять упаковок памперсов?! — говорит Алиса, молодая женщина с очень тревожными глазами. — У нас еда на балконе была в шкафу, а как начали стрелять воздушной волной все окна там выбило, а мы туда — там же вся еда! Из шкафа под весь этот гром в коридор все вытянули и сохранилось все, хоть и в стекле!»
Уничтоженные российские танки, бронемашины и другая техника разбросаны по разрушенному войной жилому району в Буче. Украина, 3 апреля 2022 года. © Heidi Levine / Spa / Scanpix / Leta
«Мы купили еды в первый день, а потом каждая семья, что уезжала, оставшимся оставляла свои запасы, а вода у нас через парк в роднике есть — дальше не выходили», — вторит Алисе муж.
Натужный гул генератора Красного креста здесь звучит как музыка, на столике выложены гаджеты, а во дворе рядом люди подметают дорожки вокруг детской площадки. Рядом всегда несколько собак — чужих, они прибились и чутко смотрят за новыми хозяевами и их детьми. Я разговариваю с Лилией, мамой мальчика Артема — ему на вид лет пять, и он все время гладит Черныша — большого, черного, дрожащего всем телом от контузии пса. Черныш — очень важная линия защиты, он за мгновение чувствовал любой удар и предупреждал хозяев. Имя у него новое, но он на него отзывается и не отходит от ребенка.
«Я очень сильно испугалась, когда пришли русские солдаты, что нас расстреляют. Я забежала в подвал, схватила своего мальчика, а к нам тоже зашел мальчик — с автоматом, лет восемнадцать-двадцать. Спросил, можно ли посмотреть, посмотрел и ушел. Но в тот же день мужчину в соседнем комплексе расстреляли, — рассказывает «Спектру» Лилия.
«После первого раза мы русских видели еще раз, они приезжали и рассказывали нам: «Все, ваши сдаются, все уже кончается!» — так обидно, жалко было, столько людей погибло, ради чего? — продолжает Лилия. — У меня знакомые по работе в село тут рядом поехали, пересидеть. Снаряд в дом попал одна девочка осталась, папа, мама, сын — погибли. Просто никогда этого не приму и не пойму. Для меня уже русские — нелюди… Я хочу, чтобы они покушали своего русского мира, который они несут другим сами! К нам с автоматом приходил ребенок, просто ребенок, в сыновья мне годится — мне сорок лет, мне его жалко. А с другой стороны я не понимаю матерей которые не встают там, это ж не одна тысяча их тут, да встаньте вы, чтобы ваши мужья, сыновья, дети не погибали. Сколько людей погибли! У нас девочка родила в Лесу, отец ее приходил к нам за соляркой для генератора. В Лесу, это не среди деревьев, это у нас район такой ближе к лесу. Не знаю, отец ее два раза появился у нас и пропал — живы, нет? Там как раз много русских было».