«Весь мир сейчас русофобский». Как живут и чего боятся россияне, приехавшие недавно в Грузию из-за войны в Украине
10:17, 17.03.2022
Демонстрация у Российского посольства в Тбилиси 12 марта 2022 года. Фото Vano Shlamov/AFP/Scanpix/Leta
С начала войны прошло несколько недель, а мир уже переживает новый кризис — огромный поток мигрантов из Украины, России и Беларуси. Украинцы бегут от бомб, а белорусы и россияне — от политических преследований на родине. Страх оказаться в тюрьме только за слова «нет войне» вынудил многих поехать в ближайшие страны — Армению и Грузию. Большинство людей рассматривают именно Тбилиси как место, где они бы могли остаться надолго и укрыться от политических репрессий. В основном это россияне.
Реакция грузинского общества на поток мигрантов неоднозначная, уровень русофобии в обществе вырос примерно так же сильно, как обесценился рубль. Мы поговорили с пятью россиянами, которые приехали в Грузию, чтобы узнать, чего они сейчас боятся больше — бедности или ненависти. И что должно случиться, чтобы они вернулись в Россию.
СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ В ТЕКСТОВОЙ ХРОНИКЕ В НАШЕМ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛЕ
«У меня отобрали родину»
Настя — художница из Ростова-на-Дону. Она планировала отъезд из России в ближайшие полгода, потому что понимала, что развиваться на родине будет трудно. Парень Насти Глеб — журналист, и она знала, что для него находиться в России все более рискованно. «Я видела, что в плане режима становится только хуже, мой близкий человек подвергается риску просто за то, что он журналист», — рассказывает Настя.
Настя любит работать иллюстратором с медиа, но этот рынок довольно бедный, и дохода ей не хватало. Хотелось выйти на иностранных заказчиков. Это можно было сделать и из России, но Настя боялась, что тех, кто останется внутри страны, будут изолировать. «Мне интересно участвовать в выставках и развиваться как художнице. Но, когда вышел закон о просветительской деятельности, мне стало ясно, что и эту сферу будут душить, особенно в регионах. А в Москве мне жить не хочется. Недавно я отправляла свои работы для выставки, в которой основной тематикой была революция 1917 года, и мне сказали сделать что-то менее радикальное. В Серпуховском музее, мол, не поймут».
Мысли о переезде были не окончательные — скорее, Насте хотелось узнать, каково будет жить в другом месте. Но ситуация стала меняться очень быстро.
«Еще год назад я говорила Глебу, что точно никуда не уеду из России, потому что хочу оставить пусть маленький, но свой след здесь, потому что люблю Россию и вдохновляюсь Россией. Ну, а потом началась война. Я поняла, что выхода, кроме как бежать, нет, что если останусь, то способы и возможности заработка будут отрезаны, не говоря уже о том, что любые мои высказывания увеличивают риски оказаться в тюрьме. А вероятность, что Глеба посадят в тюрьму, еще выше».
Настя вспоминает разговор, который был у них с Глебом в ночь с 23 на 24 февраля.
«Я не могла уснуть до четырех утра, было очень тревожно. Я сказала: «Мне кажется, что завтра начнется война». Он сказал: «Я уверен, что начнется». Так и вышло».
Настя до сих пор не может это принять и плачет почти каждый вечер. «Я не знаю, что будет дальше, я люблю свой дом. Чувствую, будто у меня отобрали родину», — рассказывает Настя и снова плачет.
В Тбилиси Настя и Глеб всего неделю, но город им нравится — местами будто напоминает родной Ростов. Глебу удалось найти человека, который согласился поменять деньги по хорошему на сегодня курсу — 30 лари за тысячу рублей. В обменниках на сегодня сложно получить больше 23 лари за тысячу, а в отдельных районах города стоимость тысячи рублей падает и до 11 лари. Пачка сигарет, например, стоит в среднем 7 лари.
Курсы валют в Тбилиси. Фото Екатерина Нерозникова Spektr. Press
Но к такой ситуации Настя и Глеб были готовы. Хуже оказалось с жильем: квартиры взлетели в цене в два-три раза. Пока что ребята не нашли постоянное жилье и живут в доме у друзей.
На будущее в Грузии они еще не построили конкретных планов, но Настя уже думает о том, чтобы присоединиться к местному сообществу художников и поискать заказчиков за рубежом. Сейчас в Тбилиси приезжает много друзей из России, и это делает обстановку более комфортной. но страх не прижиться на новом месте, не найти близких по духу людей все равно остается.
«Мне страшно всю жизнь быть чужой. Плюс все мое творчество вдохновлено Россией и ее культурой, я трансформирую свой опыт и переживания в картины, не знаю, смогу ли так же проникнуться другой культурой. Еще мне очень страшно из-за мамы, понятия не имею, какое безумие будет дальше происходить в России, а у нее зарплата всего тридцать тысяч. Боюсь остаться без лекарств, которыми запаслась на три месяца. Боюсь умереть под забором. Порой я даже смотрю авиабилеты обратно в Россию, потому что мне кажется, что не справлюсь с этим. Но мне повезло — со мной рядом есть близкий человек и это поддерживает меня».
Самым тяжелым моментом за последнее время для Насти стал разговор с бабушкой и дедушкой. «Дедушка родился в 1944 и сказал — мол, родился при войне, и, видимо, умру при войне. И я не уверена, что увижу их снова».
«Хочу вернуться»
Саша работала в России журналисткой и давно понимала, что политическая обстановка не позволит нормально жить и развиваться на родине. Но чувства, что нужно срочно уезжать, у нее не было. Саша говорит, что хотела остаться в России до последнего, пока не закончится работа независимых медиа.
Так и произошло. Через несколько дней после начала войны телеканал «Дождь» (власти РФ внесли эту организацию в реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранного агента), где она работала, заблокировали.
«В России я не могу называть войну войной. В России я не могу нормально работать. И с большой вероятностью меня могут признать иностранным агентом. И все это чревато тюрьмой», — говорит Саша. Но угроза уголовного преследования для нее — не самое страшное. «Конечно, отсутствие работы и перспектив — это ужасно. Но больше всего мне неприятно находиться в стране-агрессоре».
«Когда началась война, я ехала на суд по делу Навального. Накануне было очень много работы, и я задремала в электричке. И моя коллега толкнула меня в плечо и разбудила словами — «он начал войну». Я сразу все поняла и ушла плакать в тамбур. Я поняла, что это п***ц.
Еще какое-то время назад над нами нависала призрачная жопа, но стала она реальной, когда началась война. До этого была надежда, что все развеется. Сейчас никакой надежды нет», — говорит Саша.
Решение о том, что нужно уезжать надолго, Саша приняла не сразу. Она приезжала в Грузию совсем недавно и собиралась приехать еще, но не с двумя огромными чемоданами и рюкзаком, куда пытаешься уложить всю свою жизнь.
«Мысль об эмиграции у меня была, и я определилась, что уеду, если закончится возможность работать. Хотелось пожить в другом месте, ну и ощущение надвигающейся беды давно у меня было. В итоге вышло так, что уезжать пришлось срочно.
Было страшно, что не смогу никуда выехать. Я поняла, что работы больше нет, что делать дальше, я не знаю. Поговорила с родителями, и мы вместе приняли решение, что я уезжаю. Начала искать билеты — и поняла, что их нет дешевле, чем за 90 тысяч рублей, а рейсы к тому моменту уже отменяли. Я искала билеты семь часов и ничего не нашла. Утром следующего дня я купила билет до Минеральных вод, а оттуда — в Гюмри. И почти сразу мой рейс до Армении отменили», — вспоминает Саша.
С огромным трудом ей удалось проехать через Верхний Ларс. Наземная граница России и Грузии закрыта для россиян на выезд еще с начала пандемии ковида: чтобы выехать, нужны основания (приглашение на работу или лечение). Сашу официально позвали на работу знакомые грузины. Те, у кого знакомых нет, покупают справки на въезд через разные конторы, и часто эти справки фальшивые. «Это была последняя надежда. Там, в очереди перед границей, я решила, что если не пропустят — значит останусь в России. Но меня пропустили. Теперь я тут».
Тбилиси, наши дни. Фото Екатерина Нерозникова Spektr. Press
Саша все еще не чувствует, что жизнь серьезно поменялась. Говорит, что очень хочется верить, что все рассосется и она сможет вернуться домой.
Главный страх для Саши сейчас — это остаться одной в другой стране. В Тбилиси она живет в квартире с подругами-журналистками: три отдельные комнаты, кухня и два санузла. За квартиру платят 500 долларов в месяц — и таких цен в городе уже не найти. Сейчас аналогичную квартиру не снять дешевле, чем за тысячу долларов.
«Я очень боюсь за тех, кто остался в России. За родителей, за друзей. У меня есть подруги, еще со школы, и мы с ними никогда не говорили о политике. Знаешь, такие разговоры, только про ноготочки. А перед моим отъездом мы сидели в кафе — и подруга говорит: если начнут бомбить, то поедем в Ковров, спрячемся там. Там дача. Мне стало страшно от этого, и я боюсь до сих пор. Но со страхом бороться можно. Я чувствую какой-то стыд за то, что я их будто бы бросила, не проявила солидарность. Никто из моих близких не хотел уезжать, но меня все равно это мучает. Я иногда думаю, что должна была остаться в этой жопе вместе с ними».
«Понял, что не вернусь никогда»
Сергей (имя героя изменено) занимался в России активизмом и общественной работой, направленной на борьбу с дискриминацией. Когда началась война, он со своей девушкой был за границей.
«Я проснулся и узнал, что началась война. В этот момент понял, что не вернусь в Россию больше никогда. До этого опасность для меня, конечно, тоже была. Но сейчас стало яснее, что преследование политических активистов, эта масса процессов против нас, была будто бы частью подготовки к войне. Мне очевидно, что полиции полностью развязали руки. И вопрос уже не в том, аккуратно ты выходишь на улицы, скрываешь ты свое лицо под маской или нет. Это стало будто уже не важно. Сейчас осталось только ждать того момента, когда придут к тебе домой», — говорит Сергей.
Он прилетел из Европы в Грузию и сейчас осваивается в этой стране — ищет возможность для социальной работы, изучает возможность получения ВНЖ. «Грузию я выбрал потому, что это место, где можно чувствовать себя безопасно — по крайней мере сейчас. И тут можно выживать, если у тебя совсем мало денег — рядом достаточно людей, которые могут помочь. Да, цены сейчас на жилье сильно выросли, но это не так важно, когда речь идет о собственной безопасности».
Вернуться в Россию Сергей готов только в том случае, если произойдут радикальные перемены во власти. «Я поеду домой, только если Путин умрет и политическая ситуация изменится настолько, что Россия перестанет быть тоталитарной страной. И дела против активистов будут закрыты. А на тех, против кого дел нет, их не станут заводить только из-за того, что у них есть политическая позиция», — говорит Сергей.
Изменение отношения к россиянам в Грузии он считает естественным процессом. «В страну приезжает очень много людей и есть риск, который сильно форсится в СМИ. Речь о «русском мире», который расширяется. Разумеется, русских тут из-за этого будут не любить. Есть и конкуренция за рабочие места и много других причин, которые могут вызвать отторжение к эмигрантам. Но я пока чувствую проблему только при поиске жилья», — рассказывает он.
Сергей считает, что сейчас очень важно проявлять солидарность, помогать друг другу и приносить пользу там, где ты находишься. «Сейчас важный политический момент, когда нужно что-то делать там, где ты оказался. Помогать эмигрантам, выстраивать взаимодействие между теми, кто приехал, и помогать тем, кто остался, чтобы бороться против Путина и текущей ситуации. Нужно заниматься антивоенным движением. Я думаю, что оно не схлопнется даже под прессом политических репрессий».
««Русский мир» будет расширяться»
Дмитрий (имя изменено) в России работал педиатром. Решение об отъезде он принял в ночь с третьего на четвертое марта, когда только появился слух о военном положении.
«В два часа ночи купил ближайший билет, собрал вещи и уехал. Стоимость билета была огромная, цены в три-четыре раза поднялись. Мне было неважно, куда лететь, у меня много родственников в разных странах, и я понимал, что не останусь на улице. Выбрал Армению. Когда приехал в аэропорт, оказалось, что билет мой аннулирован. Мне повезло, что нашелся дополнительный билет, и я смог улететь».
Жена Дмитрия осталась в Москве — они решили, что в первую очередь нужно выехать ему, чтобы выбрать им комфортное место. Скоро Дима хочет вернуться в Россию, чтобы уехать в Грузию уже вместе с женой. «Конечно же, боюсь, что не смогу потом уехать, но что делать? Я не могу оставить семью без поддержки», — говорит он.
Перспектив в России для себя он почти не видит, не только из-за политики, но и из-за экономического положения страны. «Проблема в том, что даже если военные действия закончатся, российская экономика будет восстанавливаться лет 15 в любом случае. Ну, а понимая внешнюю политику России, легко представить, что через пару лет начнется очередная спецоперация в еще одной стране, например в Грузии. У России есть смежная с Грузией территория, так что угроза, что военные действия могут начаться и тут — вполне реальна. Я думаю, что при нынешней власти так и будет. «Русский мир» будет расширяться», — считает Дима.
В Грузию Дима проехал по наземной границе, провел здесь примерно неделю и улетел в Израиль — увидеться с бабушкой и дедушкой. «Они очень пожилые, и я подумал, что вдруг не увижу их больше никогда. Но для переезда я выбрал именно Грузию. Сначала я рассматривал Армению. Там все знают русский язык, и уровень русофобии тоже низкий. Но Армения гораздо беднее, чем Грузия. Когда я приехал в Ереван, то подумал, что город вполне неплохой. А потом оказался в Тбилиси и понял, что он мне нравится гораздо больше. Да, тут более русофобские настроения. Но сейчас весь мир русофобский, так что какая разница, где эту русофобию испытывать?» — считает он.
Сам он, впрочем, серьезной неприязни к себе не испытал. А вот его друзья столкнулись с неприятностями: «Они хотели снять квартиру в Тбилиси на пару месяцев. Но как только они начинали говорить с риэлтором на русском, трубку сбрасывали. Было и такое, что начинали расспрашивать об их отношении к войне. Хотя очевидно, что все, кто уехал, относятся к войне негативное. Тоже были ситуации с друзьями — приходили в бар, говорили на русском и им отказывались продать пиво, пока они не сказали, что ненавидят российскую власть и все, что связано с Россией».
По всему городу расклеены объявления: «Граждане РФ! Вам здесь НЕ рады!» Это попытались сорвать. Фото Екатерина Нерозникова Spektr. Press
Сложности с карточками, получением денег, с обесцениванием рубля тоже пугают Диму — но сейчас эти проблемы есть практически везде. «В Грузии очень низкая зарплата, найти работу очень сложно. А если медицинская специальность — то требуется подтверждение диплома, и это, конечно, создает дополнительные проблемы.
Получится ли тут работать — я не знаю. Думаю пока так — если будет все очень плохо, то нужно уезжать хоть куда. А там уже будем искать пространство для маневра. Я думаю, мы как-то подстроимся».
СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ В ТЕКСТОВОЙ ХРОНИКЕ В НАШЕМ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛЕ
«Russki go home»
Юля приехала в Грузию с мужем несколько недель назад. Переезд дается ей сложно — необходимость срочных перемен выбивает из колеи. Но оставаться в России Юля не могла — потому что ее пугало то, что происходит в обществе.
«Если честно, я сломалась об то, что в России есть люди, поддерживающие войну. Все эти «да, но…» с буквой Z, это ведь обыкновенный фашизм. Граница нормальности смещалась и смещалась, и мы все, как граждане России, не смогли ее удержать. Я кучу лет проработала в музеях и НКО, ходила на митинги, занималась психотерапией. Я больше не знаю, что можно противопоставить Владимиру Путину и его электорату. Я не могу платить налоги и рожать детей в стране, которая напала на другую страну и убивает там мирных жителей. Поэтому я решила уехать».
Юля ожидала, что будет сложно. Но одно дело знать, а другое — встретиться со всем этим. Особенно с нарастающей русофобией.
«Russki go home», «не сдаем русским», «no russian language» — я знаю, что за этим собственная боль и страх людей за свою страну. Решила для себя, что буду искать тех, кто видит во мне человека, а национальность свою я не выбирала. Мой муж Никита — человек менее чувствительный и зашуганный и не стесняется быть русским в Грузии. Он спрашивает, на каком языке удобно, и спокойно разговаривает, если поддерживают русскую речь», — рассказывает Юля.
Некоторые жители Тбилиси проявляют отношение к России весьма креативно. Фото Екатерина Нерозникова Spektr. Press
Несмотря на все, что происходит, Юля говорит, что любит свою страну и надеется вернуться обратно.
«Может, это пафосно звучит, но я люблю Россию, это моя родина. Видела мем, что Россия сейчас как Бритни под опекой. Всем управляет е***й дед, имеет с тебя доход, строит дома на твои бабки, ты не можешь сказать ни слова, потому что угрожают, весь мир считает тебя шизофреничкой, а ты продолжаешь работать. Я бы хотела вернуться в Россию без Путина, где россияне признают свою ответственность за страну и работают на себя».
