«Стопроцентное импортозамещение». Опыт выживания «Совхоза имени Ленина» под «ни на что не повлиявшими» санкциями Спектр
Среда, 09 октября 2024
Сайт «Спектра» доступен в России через VPN

«Стопроцентное импортозамещение». Опыт выживания «Совхоза имени Ленина» под «ни на что не повлиявшими» санкциями

Павел Грудинин. Фото EPA/Scanpix Павел Грудинин. Фото EPA/Scanpix

«Спектр» и DELFI продолжают изучать то, каким образом международные санкции и введенные в ответ на них российские «антисанкции» уже повлияли на разные отрасли экономики России. Мы уже побеседовали об этом с недавно покинувшим свой пост заместителем министра экономического развития РФ, курировавшим макроэкономический блок Алексеем Ведевым. Удалось подробно поговорить на эту тему и с ведущим аналитиком нефтегазовой отрасли и партнером информационно-консалтингового агентства RusEnergy Михаилом Крутихиным.

Теперь обозреватель «Спектра» Мария Строева решила предметно обсудить влияние западных санкций и ответного эмбарго на сельское хозяйство России с тем, кто сталкивается с их воздействием на практике и постоянно — руководителем одного из крупнейших производителей сельхозпродукции, прославленным директором (и владельцем) подмосковного «Совхоза имени Ленина» Павлом Грудининым, запомнившимся многим своим откровенным и прямым выступлением на Московском экономическом форуме 2015 года в Торгово-Промышленной Палате РФ, где он говорил о неисполнении решений президента, излишний имперских амбициях, мешающих развитию экономики, и разговорах о коррупции, которые ведут и слушают сами коррупционеры.

– Павел Николаевич, я от вас очень жду правды, чтобы вы рассказали, как на самом деле живет сегодня российский предприниматель — производитель сельскохозяйственных продуктов. На ваш бизнес повлияли санкции и контрсанкции?

 — На нас санкции вообще не повлияли. Мы никогда не кредитовались в банках, занимающихся перекредитованием на Западе. У нас было достаточно денег, мы и кредиты-то не брали. Но в декабре 2014 года рубль рухнул, и стали сразу привозить в страну меньше продуктов. И санкции, контрсанкции тут ни при чем.  Про санкции наш президент сказал еще в 2014 году, что они коснулись «двух евреев и одного хохла» (сказано во время выступления на ПМЭФ, прим. «Спектра»). И, судя по всему, именно из-за этих троих мы и ввели контрсанкции.

Но и они никакой роли не сыграли. Все запреты обошли через Белоруссию, Азербайджан, Буркина-Фасо. И мы получали абсолютно ту же самую продукцию, что и раньше. Просто более длинным путем. Это могло повлиять на логистику и обьем взяток таможенникам. Все!

И поэтому мы не видели, что стало меньше продуктов, — до того момента, пока они не стали недоступными. Какой смысл везти в страну продовольствие, когда в долларах его цена не уменьшается, а в рублях стала в два раза выше. В этом отношении рынок вроде очистился. Но для того, чтобы увеличить производство собственной продукции, ты должен инвестировать. И потом не сразу, через год-два, в зависимости от того, куда инвестируешь, могут прийти дополнительные доходы. Но поскольку одновременно со всем происходящим в декабре 2014 года ставка рефинансирования ЦБ улетела чер-те куда, госбюджет перестал финансировать сельское хозяйство.

Вот я член общественного совета Минсельхоза и прямо сейчас еду с заседания. На протяжении трех лет уменьшается государственное финансирование программ. Мы сегодня обсуждали: они все скоро уйдут в ноль. У нас так называемая господдержка уменьшилась, реальная. Разговоры о том, что она не уменьшается — это только разговоры.

 ЗАО «Совхоз имени Ленина» представляет собой многопрофильное хозяйство, основной деятельностью которого является выращивание сельхозпродукции. Помимо этого предприятие выпускает соки «Удачный». Также компания активно развивается в секторе животноводства. На российском рынке сельхозпродукции ЗАО «Совхоз имени Ленина» считается одним из крупнейших предприятий, занимающихся выращиванием земляники.

 — Но речь идет о том, что она не то что не уменьшается, а увеличивается!

– Это глупости. Мы только что вот обсуждали. Если пересчитать в реальные деньги…  Слушайте, переведите 216 млрд рублей в доллары. И вы поймете, что, когда мы присоединялись к ВТО, наше государство могло финансировать сельское хозяйство на 9 млрд долларов. Потом бывало в лучшие годы по 4,5 млрд. Сейчас это 3−3,5 млрд. То есть мы уменьшили в долларах США финансирование сельского хозяйства.

При этом мы все покупаем за границей. Инвестиции в молоко — все оборудование импортное. Модернизация птицефабрик — все оборудование импортное. Поэтому нет никакого увеличения, более того, это уменьшение ассигнования. Мало того, из-за того, что реальные доходы населения упали, оно меньше покупает. Мы добились стопроцентного «импортозамещения» по одной простой причине — люди ничего не покупают!

Если человек не покупает натуральное молоко или молокопродукты — что угодно делайте, но зачем это молоко нужно? А пальмовое масло появилось, и оно конкурентосопособно, потому что люди ориентируются на цену. Но это никакого отношения к настоящему импортозамещению не имеет. Все бравурные разговоры на эту тему — глупость. Вот у меня есть товарищ, известный бизнесмен Олег Сирота (Владелец Истринской сыроварни «Русский пармезан», — прим «Спектра»). Он говорит: мы сделали сыр. Я говорю — сколько твой сыр стоит? Он говорит — 800 рублей. Я говорю — твой сыр кто покупает, несмотря на всю твою известность? Ну, говорит, каждый первый, кто заходит в магазин, говорит, что 800 рублей это недоступная цена, и не покупает.

Олег Сирота, владелец Истринской сыроварни «Русский пармезан». Фото TASS/Scanpix

Олег Сирота, владелец Истринской сыроварни «Русский пармезан». Фото TASS/Scanpix

И при этом сам бизнесмен Сирота говорит про себя: я крепостной, потому что, по условиям полученного из областного бюджета гранта, я не могу абсолютно ничего, ни развестись, ни открыть новое предприятие, ни взять кредит. Все бизнесмены, кто действительно верил, что мы начнем развиваться, попали в ситуацию падения покупательского спроса и погрязли в долгах.

Сейчас на поддержку сельского хозяйства выделяется 216 млрд рублей, а будет 196 млрд. А в 2019 году еще меньше. После принятия трехлетнего бюджета министерства получили команду подогнать объемы госпрограммы развития отрасли под бюджетные возможности. А ведь кредиты уже навыдавали. Получается, в программе государственные кредиты, которые надо обслуживать. Чем больше кредитов, тем больше обслуживание. Теперь все деньги из госпрограммы будут уходить на обслуживание предыдущих кредитов. А значит, инвестирование уже в будущем году прекратится совсем.

Со мной министерское руководство соглашается — да, вы правы, прекратится. Так скажите уже правду! Зачем призывать предпринимателей брать кредиты под 5%, когда их просто не будет. Иисус Христос накормил пятью хлебами 5 000 человек, а у нас пятью миллиардами пытаются накормить вообще всех. Но не получится.

На инвестиции в молочную отрасль, в тепличные хозяйства — денег вообще нет. Но даже это можно было бы как-то пережить, если бы процентная ставка ЦБ была объяснимой и у людей были бы деньги, чтобы покупать натуральные продукты. Без этого никакого реального импортозамещения быть не может.

EPA/Scanpix

Коровник в «Совхозе имени Ленина». Фото EPA/Scanpix

– А что у вас? Как обстоят дела в «Совхозе имени Ленина»?

 — Мы кредитов не берем. Мы не получаем господдержки. «Совхоз имени Ленина» производит молоко, ягоды — то есть то, что, в принципе, государством поддерживается. И мы получили в 2016 году поддержку в 4 миллиона рублей. 4 миллиона для нас  это… (смеется). Ну, могу привести пример: для того чтобы обеспечить питанием школьников в своей школе совхозной — она муниципальная, но на нашей территории, — мы потратили 6 миллионов. На то, чтобы поликлиника жила нормально, потратили 9 миллионов рублей. Это смех, а не поддержка.

Вот мы сегодня в министерстве говорили: из-за программы льготного кредитования уменьшены ассигнования на молоко. На произведенный литр молочная отрасль стала получать меньше поддержки. И за счет этого смогут выдать несколько льготных кредитов под 5 процентов. В результате все не получили ничего, а немногие близкие к кормушке что-то получат. На всех денег, как обычно, не хватило.

Светлана Медведева, конечно, будет заинтересована в том, чтобы «Мираторг» получил деньги — и он их получит. (Холдинг «Мираторг» является крупнейшим импортером мяса и производителем свинины в России. Он принадлежит братьям Александру и Виктору Линникам, которые ранее заявляли, что не являются родственниками супруги Дмитрия Медведева Светланы Медведевой — в девичестве Линник, — прим. «Спектра»). Если агрофирма Ткачева (Агрокомплекс им. Н. И. Ткачева был основан в 1993 году отцом нынешнего министра сельского хозяйства Александра Ткачева, — прим. «Спектра») рассчитывает на господдержку — она ее получит. Всегда есть первые среди равных. Вот и получается: «денег нет, но вы держитесь». Это относится к большинству сельхозпредприятий, средних и мелких. Да и крупных тоже. И в результате происходит монополизация рынка.

 — Но вы вначале сказали, что рынок очистился. То есть — что произошло с конкурентной средой?

 — Как только 7 августа президент объявил о введении контрсанкций, сразу наши министры поехали в Китай, Южную Америку, Африку. Я сам присутствовал на заседаниях, где объявляли, что мы будем завозить помидоры из Туниса — что угодно, только чтобы насытить рынок. Мы судорожно заменяли один импорт другим. Но это прекратилось уже в декабре. Если вы посмотрите на наши статистические данные, то увидите, что в 2015 году даже с не попавшими под контрсанкции странами общий оборот сельскохозяйственной продукции уменьшился.

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский посещает «Совхоз имени Ленина». Фото ITAR-TASS/Scanpix

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский посещает «Совхоз имени Ленина». Фото ITAR-TASS/Scanpix

Во-первых, они не могли сразу поставить нам столько, сколько было на рынке до введения контрсанкций. А во-вторых, рухнувший курс рубля привел к тому, что никто не мог купить привезенное. Поэтому был шок. Надо было привыкнуть к новым ценам всем без исключения. Еще раз, по сути никаких контрсанкций и не было. Все просто стало дороже, вот и все. Если вы придете в магазин, вам скажут — вот у нас швейцарский сыр. Хотя на самом деле он французский. И если вы попросите в ресторане буррату, то вам ее дадут. И или она будет наша, и ее есть нельзя, или она будет итальянская, ввезенная хитрым способом. 

– А что с реализацией вашей продукции?

 — В прошлом году, когда начали реализовать нашу землянику, я сам ходил на оптовый рынок, который поставляет продукты на всю Москву. И поскольку я специалист, то многое увидел. Могу вам сказать, что есть два вида поставок: у первых на коробках так или иначе написано, кто производитель, а сверху штамп — приехало из Буркина-Фасо. Но ящик-то турецкий. Соответственно, и ягоды вряд ли кто-то в Буркина-Фасо сфасовал в турецкий ящик. Другие поставки — безымянные.

А нормальный производитель никогда не будет без спецзаказа собирать свою продукцию в такой ящик. Он всегда шлепнет на него свой логотип. Поэтому скажу однозначно, что и греческая, и турецкая земляника присутствовала у нас на рынке. Другое дело, что ее стало меньше. И она с нашей продукцией конкурировать не могла. У нас запах, вкус — люди сразу понимают, какое у нас качество. Мы продавали на 20−30 процентов дороже, чем они, но у нас стояли очереди. И покупалось лучше, чем так называемая сербская земляника — на самом деле в Сербии нет столько полей, сколько оттуда как бы идет ягод.

То есть, реально мы конкурировали все с теми же, с кем и раньше. Но из-за курса рубля они не могли продавать так дешево, как раньше, и стали менее конкурентоспособны. Кстати, и министр Ткачев говорил тут, что слишком сильный рубль для нас проблема. Сейчас опять станет выгодно везти, скажем, из Дании через Белоруссию молоко и свинину. Сильный рубль не стимулирует внутреннее производство.

Другое дело, что ЦБ плевать хотел на то, что говорит министр сельского хозяйства. Интересы Роснефти и Газпрома перевешивают все интересы, включая государственные.

 — А разве сегодня это не одно и то же?

 — Знаете, был такой министр обороны США, который говорил: «Все, что хорошо для Дженерал Моторс, хорошо и для Америки». А у нас подразумевается само собой: то, что хорошо для Газпрома, хорошо и для России. 

epa05778572 The director of the Lenin State Farm, Pavel Grudinin, speaks on robotic dairy farm on the CJSC 'Lenin State Farm' near Moscow, Russia, 08 February 2017. The robotic dairy farm was built using equipment and technology from the Netherlands company 'Lely'. Reports state that the farm consists of eight milking robots that caters for 1050 cows and the work is carried out with just three workers.  EPA/SERGEI ILNITSKY

Павел Грудинин. Фото EPA/Scanpix

– Как у вас обстоят сегодня дела с производственными затратами? Насколько я понимаю, дорожают удобрения, электроэнергия дорожает. Значит, расходы растут.

– Вы умная девушка! Я всегда говорю — нет понятия «импортозамещение», есть понятие «конкурентность». Если наша себестоимость ниже, при равном качестве мы и без всяких контрсанкций выдавим импорт. Потому что мы можем демпинговать, нам близко возить свежую продукцию. Но если наша себестоимость выше — мы проиграем.

Когда кризис начался, все говорили, что надо поддержать отечественного производителя. Президент даже сказал, что не надо повышать налоги. Ну да, налоги и не повышали. Зато ввели акцизы, систему «Платон» — в результате себестоимость нашей продукции стала заметно расти. Нам обещали уменьшить административные барьеры. Нет, они стали только выше.

Какие составные части у нашей себестоимости? Зарплата — а людям надо платить больше, потому что все подорожало. Минеральные удобрения — а они стали дороже сначала на 40 процентов, потом еще на 10 процентов, потом еще на 15, потому что они как покупались за доллары за рубежом, так и покупаются.

Я вам еще расскажу историю. Мы заключили договор с голландской компанией на поставку роботов. И была цена, когда евро стоил около 40 рублей. Мы проплатили первый транш. А потом хлобысь — без объявления войны курс евро как улетел вперед! И мы следующий транш уже платили из расчета 75 рублей за евро. А зарабатываем-то мы в рублях! И все наши так называемые бизнес-планы полетели в тартарары. Если бы мы хотя бы знали о том, что будет с курсом рубля!

И, кстати, была интересная ситуация, когда нас, аграрных экспертов пригласили к Ксении Юдаевой, заместителю председателя Центробанка. И все эксперты, не сговариваясь, стали ей говорить — пожалуйста, скажите нам хотя бы примерно, сколько будет стоить доллар. Пусть будет сто рублей за доллар, пусть двести — только чтоб мы знали! Мы же не можем все время быть идиотами. Мы не можем ничего запланировать! Пожалуйста, дайте нам инсайдерскую информацию, нам надо работать! Она говорит: у нас свободный курс, ничего предсказать нельзя. Ну, мы все знаем, какой он свободный. В конечном итоге и получается, что мы не конкурентоспособны и никакого импортозамещения быть не может. По одной причине — мы никогда не знаем, какое решение в какой момент примет государство.

Приняли решение прекратить поддержку сельскому хозяйству —  значит, нам надо поднимать цены на продукцию, чтобы сохранить рентабельность. Но мы не можем поднять цены, потому что люди сегодня не могут покупать дорогие продукты. И приведет это в итоге к разорению предприятий неэффективных и серьезным проблемам у эффективных. Потому что они не смогут наращивать производство. При этом административное давление стало сильнее, проверок стало больше. Каждый проверяющий берет штрафы — и эти суммы можно сразу закладывать в себестоимость. Реальный диалог между бизнесом и властью сильно отличается от того, что рассказывают по телевизору.

  — А производит Совхоз имени Ленина сейчас больше или меньше, чем до лета 2014 года?

  — Понимаете, мы все-таки нетипичное предприятие. Мы модернизируем производство и в результате производим больше. И, например, произвели мы картошки и овощей сейчас больше, в силу того, что все сложилось удачно с погодными условиями. Но наши коллеги и конкуренты тоже произвели больше, по этой же самой причине. И поэтому цена на овощи второй год снижается и она уже ниже себестоимости. И ты думаешь: «а зачем же я столько произвел, если я все это даже не могу продать»?

Столичный рынок ограничен. И все начинают демпинговать. А я плачу работникам зарплату 76 тысяч рублей (1250 евро), а мои друзья-конкуренты платят 20 тысяч (330 евро). И я плачу все налоги и сборы, все это составляет огромные суммы, а у конкурентов эти расходы в разы ниже. У меня в итоге уже третий год убыток от производства овощей. Хотя произвожу я очень много. И продукция нашего совхоза — уникальна. Вы нигде больше не найдете землянику, которую сорвали в 5 утра, и уже в 8 утра ее едят москвичи.

In  this Monday, 2, 2012 photo a worker holds strawberries in the Lenin state farm outside Moscow on Tuesday, July 2, 2012. On a hot July morning, temporary migrant workers pick fragrant strawberries the sprawling fields of Lenin State Farm, a former collective farm, now a successful enterprise. Farm director Pavel Grudinin says his strawberries are the best in the region because the company sells them within 24 hours of the picking. But with Russia joining the World Trade Organization next week, Grudinin worries that rules designed to ensure fair trade will put him at a disadvantage, because it will be hard for him to compete with U.S. and European producers who donÕt have to deal with corruption and bureaucracy.  (AP Photo/Sergey Ponomarev) / SCANPIX Code: 436

Клубника «Совхоза имени Ленина». Фото AP Photo/Scanpix

– Это правда. Ваша земляника и яблоки мне снятся периодически.

  — Вот видите! Наше оружие — в нашей землянике, в молоке нашем свежайшем. Но, понимаете, это у меня рынок сбыта — Москва. Тут есть люди, которые могут себе позволить купить наше свежее и вкусное. Но их мало. А большинство нищает. Они выбирают продукты по цене. А по цене — это что-то похожее на творог, что-то похожее на сметану, никакого отношения к натуральному молочному не имеющее. И внутреннее потребление не растет.

Тут в Госдуме на слушаниях предложили распахать еще 40 миллионов гектаров земли. Ну, хорошо. Распахали. Чем засеете? Зерном. Его же можно вывезти за рубеж. Но никогда ни в одной стране мира экспорт не приводил к развитию сельского хозяйства! Нужно внутреннее потребление. Которое маленькое. А вывезете огромный обьем зерна на экспорт — сами же обвалите мировые цены.

Мы вот в Минсельхозе поинтересовались, какова цель госпрограммы развития сельского хозяйства. Говорят: надо добиться 90 процентов такого-то российского товара на таком-то внутреннем рынке. Да мы уже добились! Мы просто перестали есть вот это, то, чего нужно добиться. У нас этого уже не 90, а все сто процентов, если нужно, нарисуем и 110. В этой же программе написано, что в сельском хозяйстве зарплаты в денежном выражении должны составлять 55 процентов от зарплат в промышленности. В Америке 120 процентов от городских зарплат у селян, и только в этом случае они живут в деревне. А написанное у нас — это даже не стагнация, а умирание деревни. Никто там не останется жить.

К слову, можно много рассказывать о наших успехах, но денег на посевную-то нет. Одни приписки есть. Если вы показываете в своих министерских бумагах рост сельского хозяйства на 5−6 процентов, почему у крестьян нет денег на посевную? То зерно, которое есть на складах, они могут просто не успеть купить. Их заманили льготными кредитами, а льгот на всех не хватает. Скажут — берите под 14,5 процентов кредит. Таких денег ни у кого нет. В результате посеют меньше.

Я вам больше скажу. Что такое цена на свободном рынке? Это баланс между спросом и предложением, это все знают. Зерна на сегодняшний день на экспорт вывезли меньше, чем в прошлом году. И лишнее, оставшееся в стране зерно должно давить на цену. Но цена — не падает! Это означает, что и зерна нет. Приписками можно обмануть властьимущих, а экономику обмануть нельзя.

  — То есть классическим образом разруха не в туалетах, а в головах. Причина всех неудач экономики — не в санкциях, а в нашем привычном стиле ведения хозяйства, так?

 — Конечно. Наш президент сказал, что на санкции мы ответим свободой ведения бизнеса. Он это сказал, все это услышали, и спокойно забыли.

Читайте предыдущие материалы:

«Идеальный шторм». Экс-замминистра экономразвития об экономике России после трех лет санкций

Лечение от нефтезависимости. Партнер RusEnergy о санкциях, ценах на нефть и российской экономике

Продолжение следует