Сталин как миф. Лев Гудков о важности Иосифа Джугашвили для российской власти и безразличии к нему россиян

70 лет назад умер Иосиф Сталин. Это был конец целой эпохи в жизни СССР. Советское государство прошло один самых мрачных периодов в истории своего существования, сопряженный с массовыми репрессиями, депортациями целых народов, неисчислимыми потерями в первые годы Великой Отечественной войны, культом личности и прочими бедами.

При этом Иосиф Джугашвили похоронен на Красной площади в центре Москвы, к его могиле у Кремля регулярно несут алые гвоздики, по всей России энтузиасты устанавливают бюсты последнего генералиссимуса. Владимир Путин, не отрицая мрачных страниц сталинской эпохи, заявил в 2017 году, что «излишняя демонизация Сталина» является формой борьбы против России. А в 2021 году глава МИДа Сергей Лавров  приравнял "нападки на Сталина" к атакам на итоги Второй мировой войны.

Научный руководитель исследовательского «Левада-Центра», доктор философских наук Лев Гудков рассказал «Спектру», как после крушения советской власти в 1991 году менялось отношение россиян к личности одного из самых известных и кровавых тиранов в истории человечества, как в России происходит постепенная ресталинизация — и почему многие по-прежнему предпочитают этого не замечать.

- Очевидно, что россияне по-разному относятся к Сталину. Для кого-то он палач родных и близких, кто-то его боготворит. На какие группы можно распределить наших соотечественников, в зависимости от их отношения к бывшему вождю?

- Необходимо подчеркнуть, что крайние группы невелики. Сталинистов не так много, где-то примерно 15 - 16 процентов, как и активных антисталинистов (либералов, демократов и прочих). Их тоже где-то примерно 18 - 20 процентов. Основная масса россиян за последние 20 - 30 лет соединяет в своем представлении о Сталине самые разные точки зрения. В одной голове умещаются и то, что это был жестокий тиран, виновный в гибели миллионов невинных людей, и что Сталин — великий человек, без него не было бы победы в войне, а страна бы не развивалась. То есть Сталин — это часть политического мифа, который создала нынешняя путинская бюрократия.

Это ее продукт, потому что в конце 80-х годов на исходе советской системы отношение к Сталину было однозначно негативное. Абсолютное большинство считало, что люди забудут о нём через 25 лет, что вспоминать его станут только историки и говорить о нём будут только плохое. Постепенно, по мере разочарования в реформах и в демократии к концу 90-х годов началось тихое возвращение к Сталину, но не очень значительное. С приходом к власти Путина действительно началась ресталинизация.

- В чем она выражалась? 

- Мы видим два пика скрытой реабилитации Сталина. Первый сразу после прихода Путина к власти, где-то 2002 - 2004 годах и период после присоединения Крыма. С приходом Путина стало заметно прославление Сталина. Вспомним трактовку Бориса Грызлова, который был тогда спикером Думы и руководителем фракции правящей партии в парламенте, или речи секретарей КПРФ, в которых всё было совершенно однозначно: «Сталин — великий человек, не стоит его очернять, у него были отдельные перегибы, но они не должны заслонять всё его величие».

Александр Куваев (депутат Думы от КПРФ) тогда говорил, что Россия ощущает крайнюю потребность в таком лидере как Сталин. Без него страна не могла бы выиграть войну и модернизироваться, став одной из величайших держав в мире. И вот на такую двусмысленную и крайне противоречивую апологию Сталина начало откликаться дезориентированное и очень фрустрированное массовое сознание. Это было не случайно. Пропаганда сыграла свою роль. Сегодня Сталин входит и в учебники истории, и в массовую культуру. Выходят целые серии книг типа: «Сталин перед судом пигмеев», «Живой Сталин» и т.д. Крупнейшие издательства выпускают подобную литературу. Одновременно на телевидении Сталин еженедельно присутствует в качестве персонажа второго плана в различных сериалах, как некий символ прежнего времени. Это очень важно.

Еще раз подчеркну, что речь идет не об Иосифе Джугашвили как исторической личности. Абсолютное большинство ничего не знает о нём и не очень хочет знать. Речь именно о политическом мифе, который легитимирует суверенность власти по отношению к обществу и населению, право власти на абсолютное господство, на определение цели политического развития, не считаясь ни с какими расходами и издержками. Это абсолютное право, воплощенное в каком-то мифе о мудром и дальновидном правителе, определяющем курс — это самое важное, что закладывается в массовое сознание.

- Государственная пропаганда — это, если так можно выразиться, «движение сверху». Как обстоят дела «внизу»?

- Движение сверху отвечает фрустрированному, дезориентированному, ущемленному массовому сознанию, которое переносит на такую фигуру всю свою несостоятельность. Оно как бы передает ему права — владейте нами, вы лучше знаете, как надо. Надежды на отеческую и всесильную власть чрезвычайно важны. Они сохраняются до сих пор, а власть это использует очень эффективно для оправдания собственного произвола. Поэтому то, что мы видим, это медленное нарастание значимости Сталина.  

- Как менялось отношение к Сталину за последние 30 лет у россиян?

- Первая фаза — это абсолютно негативное отношение. Оно продолжалось с начала перестройки примерно до 1995 года. Абсолютное большинство тогда крайне негативно оценивало Сталина и считало его тираном, патологической личностью и прочее.

Начиная где-то с середины 90-х, под влиянием 50-летия победы, а потом и 60-летия, Сталин все чаще и чаще начал мелькать в качестве символической фигуры советского времени. Отношение к нему начало меняться.

При этом молодежь, которая преимущественно негативно относится к Сталину либо ничего о нем не знает, начала воспринимать его как фигуру из давнего прошлого на уровне Иван Грозного, Чингисхана или Александра Македонского. Это вызывало охлаждение к проблематике террора, массовых репрессий, потерь во время войны, цены индустриализации, коллективизации и всех социальных трансформаций ХХ века.

Где-то начиная с 2008 года началось признание Сталина как очень важной фигуры и пик одобрения его деятельности приходится на 2012 год. Именно тогда 42 процента считали, что Сталин — самый великий человек в истории всех времен и народов. Сегодня эта цифра понизилась, но все равно остается на очень высоком уровне — 38 процентов.

— Это как-то коррелируется с выборами президента в 2012 году? Путин тогда вернул себе этот пост.

- Если и коррелируется, то довольно косвенно, потому что именно в этот момент усиливается реклама Путина. Особенно на фоне массовых протестов и критики в его адрес в 2010 - 2011 годах. Правда, эта критика исходила от узкого слоя образованных групп населения из крупных городов. Основная масса — провинция, которая гораздо сильнее зависит от телевидения, принимала то, что давала пропаганда.

Очень важно, что авторитет и одобрение Путина росли вместе с популярностью двух других институтов: ФСБ и армии. Здесь корреляция очень сильная. Миф о Сталине — это как раз продукт силовых структур, армии и частично управленческой бюрократии. Именно настроение сотрудников этих институтов создало то давление, которое переломило прежние негативные отношение к сталинизму. Сегодня абсолютное большинство — 69 процентов россиян считает, что Сталин принес больше хорошего, чем плохого. При этом они не отрицают репрессии, преступления, террор и прочее.

- Вы сказали, что наши соотечественники оцениваю не столько самого «отца народов», сколько политический миф о нем. Расскажите, пожалуйста, как в этой мифологии выглядит образ «лучшего друга физкультурников»?

- У мифа о Сталине две главные составляющие. Первая — Сталин жестокий тиран, виновник массовых репрессий. Так считают примерно 65 - 68 процентов [россиян]. Одновременно 60 - 65 процентов полагают, что без него не было бы победы в войне.

15 - 22 процента опрошенных уверены, что репрессии против командования Красной армии накануне войны оказали крайне негативное воздействие на начало войны и привели к поражению в первые годы, а меры, которыми проводились индустриализация и коллективизация, нанесли колоссальный урон русскому народу и народам других республик.  

Почти такие же по размеру группы считают, что только такими жестокими методами можно было при превратить отсталую страну в сильную, могущественную, в военном и промышленном отношении, державу.

Очень важно подчеркнуть, что эти мотивы присутствуют как бы в одной и той же голове, потому что 65 - 66 процентов — это больше половины населения. Значительная часть людей называет и то, и другое, а когда мы спрашиваем: как это согласовывается, люди отвечают, что не могут сами разобраться. Нет авторитетных позиций в публичном пространстве. Ни историков, ни авторитетных групп населения, которые могли бы дать всему интерпретацию и моральную оценку.

- Сложно представить, как это всё может уложиться в одной голове.

- У людей возникает психологический парадокс, ступор, если хотите. 70 процентов опрошенных считают, что сталинские репрессии были направлены против большинства людей без разбора, а не каких-то отдельных социальных групп. В этом плане люди считают, что сталинским репрессиям, политике террора, ГУЛАГу, гибели миллионов невинных людей не может быть оправдания. Но когда мы спрашиваем, можно ли на этом основании признать Сталина государственным преступником, абсолютное большинство говорит "нет".

- Почему?

- Сделать это — значит назвать преступной всю систему, а это полностью парализует всякую возможность осознания себя. Другой коллективной идентичности, кроме как отождествление себя с государством, с советским и с нынешним, как по преемником СССР, нет. Возникает не просто внутренний конфликт, противоречие в самоопределении, психологический ступор. Люди впадают в прострацию. Они говорят: давайте перевернем эту страницу, лучше не ворошить прошлого, мы не в состоянии разобраться с этим. Это такой паралич сознания, который мы наблюдаем в массовых опросах.

- Кажется Наум Коржавин назвал подобное состояние «плюрализмом в одной голове» …

- Многие говорят, что это шизофрения массового сознания, но я бы сказал, что это не она, а структура двоемыслия. Установление внутри себя барьеров самоцензуры, которые не позволяют додумывать до конца некоторые выводы, некоторые знания и прочее. Тем более что пропаганда выступает от имени коллективных ценностей, от мнения большинства, от величия державы, и тем самым нейтрализует возможность критического осознания прошлого у отдельного человека, теряющей почву под ногами без чувства единства со всеми.

 

- В 2021 году "Левада-Центр" и Киевский международный институт социологии изучали отношение граждан РФ и Украины к личности Сталина. Больше половины россиян (56%) скорее согласны и полностью согласны с тем, что “Сталин был великим вождём”, 14% респондентов придерживаются обратной точки зрения. Для Украины эти показатели составляют 16% и 40% соответственно. Почему была зафиксирована такая разница?

- На Украине идет очень мощный процесс переосмысления истории. Там тема народа-жертвы, пострадавшего в советское время, тема голодомора, сталинской политики против украинского народа жива и не просто жива, а используется для национальной консолидации. Память о голодоморе исключительно важна, как условие в противостоянии России и как механизм самосохранения.

Сюда же можно отнести проблему русификации украинской культуры, украинского языка, подавление развития образования. Это сочетается именно с негативным, отталкивающим образом Сталина. В то время как в России с ним связываются две вещи. Во-первых: победа в войне, победа над фашизмом — чрезвычайно важная вещь именно в коллективном самосознании. Во-вторых: Сталин - создатель или руководитель великой державы, супердержавы.

- Здесь проявляется имперский мотив?

- Великая держава — это синоним империи, потому что в это понятие наши опрошенные, прежде всего, вкладывают две вещи: наличие мощной современной армии и, вследствие этого, право диктовать другим странам свою волю под лозунгом защиты своих интересов. Подразумевается право народа, обладающего одной из самых сильных армий, защищать сферы своего влияния. Империя в этом смысле понятие, подразумевающее не столько экспансию, сколько защиту того, что у неё уже было. Чисто консервативная политика, защита или восстановление целого.