«Зримым приоритетом взаимодействия медицинского сообщества, науки, государства, регионов стала общенациональная программа борьбы с онкологическими заболеваниями, которую мы развернули в 2019 году.

За пять лет по всей стране создано более 500 центров амбулаторной онкологической помощи. В результате сейчас больше половины онкологических заболеваний выявляется на начальной стадии, когда прогноз лечения максимально благоприятный. На 60 процентов выросли объёмы химиотерапии, более чем на 25 процентов — лучевой терапии. С 2020 года проводится протонная терапия».

Это президент Владимир Путин говорит в Москве на Форуме будущих технологий. А я вожусь с мальчишкой. Мальчик из маленького российского города, которому нужна та самая протонная терапия, которой хвастается президент. Я много лез занимался этой темой, помогал нескольким благотворительным фондам, которые собирают деньги на лечение детского рака. И до сих пор иногда ко мне обращаются по этому поводу.

Иллюстрация Алиса Кананен / Spektr. Press

У мальчика лимфома Ходжкина, очень простой рак лимфатической системы — легко диагностируется, легко лечится. Настолько легко, что бюджет российского здравоохранения не предусматривает протонной терапии для пациентов с этим диагнозом.

Но там в маленьком городе, где, кстати, есть центр амбулаторной онкологической помощи (один из тех пятисот, которыми хвастается президент) простой диагноз «лимфома Ходжкина» малышу не могли поставить два года. То есть лимфома его настолько запущена, что ничем, кроме протонной терапии ее теперь не возьмешь. А государственных квот на лечение лимфомы Ходжкина протонами нет, то есть родители должны платить за то, что мальчика плохо лечили.

Достижения, которыми хвастается президент Путин, весьма сомнительны. Уровень медицины измеряется не количеством амбулаторных центров, а качеством врачей и оборудования. Тут уместно вспомнить, что с началом войны тысячи, может быть даже десятки тысяч врачей уехали — и это лучшие врачи, те, которые смогли найти себе применение в других странах.

А еще для оборудования, которым оснащены российские клиники, теперь нет запчастей и софта в связи с санкциями.

Химиотерапия, объемами которой хвастается Путин, очень ядовита. Тренд развития онкологии во всем мире заключается не в том, чтобы химиотерапии становилось больше, а в том, чтобы ее становилось меньше — чтобы еще после Первой Мировой войны изобретенные токсичные онкологические препараты заменялись, где это возможно, современными, таргетными, менее вредными.

С лучевой терапией то же самое — она совершила революцию в свое время, но она очень вредная, дает много осложнений, и медицина во всем мире идет к тому, чтобы заменить лучевую терапию чем-то менее разрушительным.

И так во всем. Если хоть немного разбираться, то выходит, что на Форуме будущих технологий Путин хвастается тем, как России удалось нарастить производство строительных вагончиков, ломов и лопат.

Экономический обозреватель Максим Блант недавно объяснил мне все то же самое и про российскую экономику в целом. Она же растет? Растет! «Но представь себе, — сказал Максим, — что у тебя есть теленок. И вот он вырос, предположим, на сто килограммов. Это же хорошо? Хорошо! Огромная гора мяса должна быть. Да, но трогательная подробность, если немного разбираться, заключается в том, что у теленка выросли только копыта и рога».

Иллюстрация Алиса Кананен / Spektr. Press