С таким мы действительно не сталкивались с раннесоветских времен. Трое адвокатов, защищавших, согласно закону, человека, оппонирующего власти, обвинены в том же, что и их подзащитный, и отправлены в тюрьму. В сущности, примерно таким же образом можно было бы обвинить адвокатов, защищающих лицо, обвиняемое в убийстве, в соучастии в убийстве.

Зачем?  Затем, что вызвали раздражение. Судя по всему, кто-то в президентской администрации обратил внимание на то, что Алексей Навальный продолжает высказываться по разным вопросам текущей повестки. Например, о выборах — прошедших в сентябре и будущих президентских. Об упущенных в 1990-х годах шансах. И прочее.

И было принято решение. Подлое — вполне в духе нынешнего режима.    

Да, Вадим Кобзев, Игорь Сергунин и Алексей Липцер добросовестно выполняли свой профессиональный долг. Осуждённый может сообщать о себе близким людям только с помощью адвокатов. И, да, конечно, защитники Навального представляли себе, что их доверитель — объект реальной ненависти и политической мести со стороны главы политического режима. Мы помним, что Путин даже фамилию своего главного оппонента старается не произносить: это и тактика, и, видимо, реальная боязнь. Но всё же за последние десятилетия российские адвокаты уже привыкли к тому, что основные процессуальные нормы соблюдаются. У прокуроров своя работа, работёнка, у адвокатов — своя.

С сугубо юридической точки зрения замысел властей прост и понятен. В 2021 году Московский городской суд, удовлетворив иск прокуратуры, признал Фонд борьбы с коррупцией и региональные штабы Навального «экстремистскими» организациями. Такова была месть Путина за череду разоблачительных материалов, опубликованных ФБК. За «дворец» в Геленджике особенно, но, конечно, там обид хватало и без дворца. Путин обидчив. Разумеется, ничего «экстремистского» в деятельности структур Навального не было — даже по российскому закону. Неслучайно судебные заседания по этому иску сделали закрытыми. Аргументы прокуратуры были ничтожны. Но Мосгорсуду хватило.

Два месяца назад, 4 августа, тот же Мосгорсуд признал Алексея Навального создателем «экстремистской организации», то есть виновным по статье 282.2 УК РФ. И теперь следователям, которым поручено раскручивать «дело адвокатов», не нужно особенно ничего доказывать — в частности, доказывать «экстремистский» характер каких-то действий.  Нужно будет просто указывать на то, что «Навальный сказал», а «они передали». И всё. Да, надо будет выбрать эпизоды. Но это уже дело техники.

За передачу адвокатом информации от заключенного на волю ни уголовная, ни административная ответственность не предусмотрена. Но тут же речь идёт о «деятельности экстремистской организации»! 

Усматривается ли здесь цель отрезать лидера оппозиции от любой информации извне и от любой возможности передать информацию на волю? Да, конечно. Но налицо ещё и стремление запугать защитников — раз и навсегда.

Вот такого, действительно, у нас не было даже при поздней советской власти. Диссидентов в 1970-е защищала небольшая группа адвокатов. На них власти давили, но меры выбирали не самые жёсткие. В частности, Борис Золотухин был исключён из коллегии адвокатов, Дина Каминская отстранена от ведения дел. Позже, под угрозой возбуждения уголовного дела против её мужа, она была вынуждена уехать из СССР. В целом же уголовные дела против адвокатов — именно в связи с представлением ими интересов «неугодных» подзащитных — возбуждались крайне редко. Например, против Софьи Каллистратовой в 1981 году. Но и это дело не кончилось тюремным заключением. 

Именно эти юристы сегодня составляют гордость российской адвокатуры.

Вообще, что это за практика — вслед за политическим оппонентом сажать и его адвоката!  Где и когда это было принято?

В общем и целом нигде. Авторитарные режимы, существовавшие во второй половине ХХ века и существующие сейчас, обходились без репрессий, нацеленных на адвокатов. Скажем, в Чили и Аргентине 1970-х годов практиковались бессудные казни, пытки и преследования оппозиционных журналистов. Но адвокатов, защищавших оппозиционеров, если дело доходило до суда, не трогали. Диктаторы в основном демонстрировали уважение (чаще показное) к судебным процедурам.  Адвокатов не принято было делать объектами политической мести.

Это было действительно общепринятое и неписаное правило. Однако российская власть, российские порядки  после 24 февраля 2022 года как-то очень быстро съехали к самым мрачным и свирепым образцам диктатур.

Адвокатов, защищавших — в соответствии с законом — политических противников власти, преследовали в сталинском СССР и в гитлеровской Германии. Ещё — в нынешней Беларуси, но о ней отдельный разговор.    

В 1928 году в Москве проходили судебные заседания по так называемому «шахтинскому делу», которое было нацелено против инженеров и других специалистов с дореволюционным прошлым. Из 15 адвокатов, защищавших подсудимых, шестеро впоследствии были расстреляны, один — наиболее известный адвокат Владимир Малянтович — умер в 1947 году в Воркуте, отбывая 15-летний срок. Нет сомнений, что эти юристы привлекли к себе внимание ГПУ именно в качестве защитников так называемых шахтинских «вредителей».

В 1930-х годах советские суды вообще очень часто обходились без адвокатов, а начиная с 1934 года дела по политическим статьям разбирали «тройки». Какие уж тут процессуальные гарантии…

В Третьем Рейхе ещё в 1933 году Министерство юстиции выпустило адресованный адвокатам меморандум. В нём говорилось, что при защите определенных политических преступников «могут рассматриваться только такие адвокаты, позиция которых вне всяких сомнений доказывает, что они полностью одобряют политические планы государства и идеологические цели движения». Согласно данному меморандуму менялась роль защитника. Его основная ответственность заключалась в том, чтобы присоединиться к государству в устранении тех, кто представлял угрозу общественному порядку.

Германские адвокаты всё поняли. Хотя какие-то детали стали понятны только на практике. Скажем, два первых адвоката Эрнста Тельмана, лидера коммунистов, почти сразу же оказались в тюрьме. Двое следующих были членами НСДАП и выполнили свои роли, вероятно, не вызвав нареканий у фюрера. Но тогда же, в 1933 году, нескольких адвокатов застрелили в лагере Дахау — судя по всему, это были «превентивные меры».

Позиция нынешних российских властей обусловлена не только тем фактом, что речь идёт именно об адвокатах Алексея Навального, передававшим на волю его мнения по каким-то вопросам. Скажем, Алексей Липцер уже давно, с лета 2022 года, не представлял интересы Навального, у него были другие дела. Но, похоже, где-то на Старой площади принята установка: усилить давление на адвокатов, демонстрируя всякий раз, что их роль декоративна. А с неуступчивыми разбираться жёстко.

Крепким орешком оказался, например, Иван Павлов. Несколько лет он занимался защитой по делам о госизмене и шпионаже, успел вступить и в дело ФБК. Кроме того, создал неформальное объединение адвокатов и журналистов, пытавшихся легальными методами противостоять произволу. Против него было возбуждено уголовное дело, но ему дали возможность уехать. Президенту адвокатской палаты Удмуртии Дмитрию Талантову уехать не дали.  Он был одним из защитников журналиста Ивана Сафронова, обвинённого в госизмене. Талантова арестовывали уже в другую эпоху — после 24 февраля 2022 года. Тут уже можно было прицепить «дискредитацию армии».

Краснодарского адвоката Михаила Беньяша в 2018 году отправляли за решетку в связи с двумя совершенно абсурдными обвинениями.  Его задержали по дороге к клиенту, избили в полицейской машине и тут же, с кровоподтёками на лице, доставили в суд — возбуждать уголовное дело в связи с его «нападением на полицейских». Кровоподтёки объяснили тем, что адвокат ударился в машине.

Наглость силовиков и нелепость дела вызвали тогда мощную поддержку адвокатов края и всей страны. Представлять интересы Беньяша в суде явились 10 наиболее известных местных защитников. В итоге Следственному комитету пришлось закрыть дело.

Но то было до 24 февраля 2022 года. Сейчас силовикам, похоже, можно всё. Атака на адвокатов Навального — демонстрация вседозволенности.  

В этой ситуации обращение группы российских адвокатов с призывом отказаться от участия во всех видах судопроизводства с 25 по 28 октября — акт серьёзный и мужественный. Да, трудно представить, что тысячи адвокатов, скованных разными обязательствами и сознающих свою уязвимость, смогут последовать этому призыву. Но те, кто на сегодняшний день подписал обращение, в полной мере заслуживают уважения. Мы знаем, что вопреки давлению и угрозам в российском адвокатском сообществе всегда были и будут люди, способные выполнять свой профессиональный долг со всей твёрдостью и бесстрашием. Как эти трое арестованных.