Не бывает войны без чуда — без него любая война превращается в бессмысленную и необъяснимую череду кровавых боёв, где, по выражению одного французского маршала, якобы всегда побеждают «большие батальоны».

Битва Давида с Голиафом дала миру чудо-пращу; агрессия гигантской России против в шесть раз меньшей Украины рождает и обновляет эти «пращи» буквально каждые три месяца. У Украины уже были чудо-«Байрактар» и даже посвящённые этому беспилотнику песни, а также киевская радиостанция и клички фронтовых котов и собак.

После «Байрактаров» появились легендарные американские «Джавеллины» и британские NLAW’ы. Со временем к украинцам пришли чудо-пушки «Три топора»: очень точные и более дальнобойные по сравнению с советскими образцами британско-американские буксируемые гаубицы M⁷⁷⁷. Потом появились знаменитые «Хаймарсы»(M¹⁴² HIMARS), дальнобойные авиационные ракеты с романтичными названиями «Скальп» и «Шторм», а сейчас ещё и кассетные снаряды и кассетные дальнобойные ATACMS.

Тем не менее все эти серьёзные и сложные орудия довольно далеки от обычного солдата — например, отдельного батальона ТРО. Для своих, близких, чудо-оружием стали сравнительно недорогие FPV-дроны (от английского First Personal View — «вид от первого лица»). Это могут быть обычные дроны, с которых сбрасывают на головы российских военных самодельные и переделанные штатные боеприпасы, или грозные дроны-камикадзе, выжигающие всю технику — от танков до неприхотливых «буханок» (УАЗ-3303) — в глубину до 10 километров от линии фронта, по обе стороны на всех направлениях.

Как правило, комплектующие для FPV-дронов и в Россию, и в Украину едут из Китая. Но, как всегда, преимущество определяется не количеством дронов, а качеством и навыками их операторов и инженеров-сборщиков.

По заданию редакции корреспондент журнала «Спектр» вошёл в это «комьюнити» — закончил украинские трёхнедельные курсы операторов и инженеров FPV-дронов  и рассказал, что там происходит. Некоторые упомянутые в материале герои по понятным причинам не называли своих настоящих имён и позывных, поэтому любые возможные совпадения случайны.  

Выпускники курсов FPV-дронов. Корреспондент журнала «Спектр» — первый справа. Фото Spektr. Press

Цена и качество

Когда ты приходишь учиться на оператора FPV-дронов, вдруг выясняется, что ничего сложнее во вселенной беспилотников не бывает. Странное ощущение. Разнообразные БПЛА самолётного типа часто летают сами по заданной программе (так минимизируется влияние средств радиоэлектронной борьбы, которые в первую очередь пытаются заглушить каналы связи с аппаратом), и управлять ими сравнительно просто — «свадебные» DJI Mavic 3, даже если оператор бросает пульт, не падают, а могут просто зависнуть на месте в воздухе, — а вот FPV-дроны реагируют на малейшую дрожь в пальцах, неловкое движение рычажком, даже на неуверенность или испуг оператора. Кроме того, на них фатально влияют дождь, туман, ветер, уровень заряда батареи, вес груза «бомбы».

Приходится ориентироваться в пространстве по видеокартинке (иногда плохой), она передается примерно с точки зрения хаотично летающего майского жука. Глазами оператора становится маленькая видеокамера в центре крестообразного аппарата — игрушки, которую пытается заглушить и уничтожить целый арсенал радиоэлектронной борьбы стоимостью в миллионы долларов. 

А дрон-то, он ведь что? Набор пластмассовых балок, скреплённых обычными болтами, как в детском конструкторе. Крестовина оснащена четырьмя электромоторчиками с пропеллерами, видеокамерой, передатчиком, антенной, батареей, пружинными лапами и другими амортизаторами — чтобы не разбить аппарат при посадке. Все эти детали для сборки на Aliexpress обойдутся вам примерно в 9500 гривен (240 евро). Из них получается вполне боевой FPV-дрон, который в состоянии сжечь «навороченную» версию танка Т-72 или Т-90 стоимостью 4 миллиона долларов.

Собранный и протестированный FPV-дрон в Украине уже может стоить до 15 000 гривен, но совершенству нет предела. Мы с преподавателями придирчиво разбирали все ингредиенты этого технического коктейля: для уверенного приёма видео лучше использовать цифровой сигнал, а не аналоговый, батарея более ёмкая, но быстро отдаёт заряд, а ещё нужны мощный помехозащищённый передатчик, моторы… Таким образом мы вышли на дрон мечты нашего наставника — и эта мечта стоит почти 1000 долларов.

Для того чтобы наш дрон-камикадзе летал, ещё нужен хороший пульт управления: он может обойтись в сумму до 6000 гривен (150 евро). А ещё — хороший видеошлем или FPV-очки (от 6000 до 22 000 гривен). Кроме того, чтобы собрать летающий конструктор, нужны хороший набор отвёрток и приличный паяльный аппарат (ещё 6000 гривен). Ну, а потом можно открывать «завод» по производству дронов — обычно это происходит в квартире, где люди с паяльниками собирают из китайских комплектующих боевые летающие аппараты для армии. Опытный инженер, по словам нашего преподавателя, за смену собирает семь дронов. Мы, работая по бумажным схемам, потратили на один дрон два учебных дня.

Сборка дрона на занятиях. Фото Spektr. Press

Во всех комплектующих есть свои плюсы, минусы, подводные камни. Например, пульт управления «Радиомастер ТХ16» очень хороший — такая большая, солидная, удобная для рук штука. Цветной дисплей! Но этот самый дисплей сильно разряжает батарейку, а на фронте в поле учитывается любой лишний вес, даже дополнительный комплект батарей. И так — по каждой позиции…

По идее FPV-дрон может нести груз в 2400 грамм — правда, такую тяжесть он несёт недалеко, всего метров пятьсот. Самый распространенный самодельный боезаряд — маленькая граната от станкового гранатомета весом 350 грамм или «кабачок»(так на фронте называют стандартные выстрелы для РПГ-7), который весит до 2 килограммов. Украинские умельцы на промышленной основе по заказу государства уже делают множество недорогих и нетяжёлых зарядов для дронов: есть и осколочно-фугасные, и кумулятивные для танков, и зажигательные, и термобарические — на любой вкус, технику, окоп или защищённый блиндаж. Обычно заряд взрывчатки в таких бомбах не превышает 600 грамм (это солидно — стандартный заряд тротила в самой известной советской гранате Ф-1 весит всего 60 грамм).

Конечно, важно работать с «фабричными» бомбами, а не переделывать «под сброс» в неприспособленных окопных условиях штатные пехотные боеприпасы.

— Такие «сбросы» делают грамотные саперы, которые убирают всё лишнее, обеспечивают минимальный вес при максимальном «буме», — внушал наш учитель Андрей с позывным «Саныч». — Знаете, как на «Мавике» сброс боеприпаса делают? У него есть такие ножки, их можно включить ночью, чтобы они светились. И вот инициатор сброса делают с фотоэлементом: ты, по сути, включаешь свет, чтобы сервопривод включился и сбросил бомбу. Случайно не вовремя кнопочку нажал — и эта бомбочка падает рядом с тобой…

Инструктор Андрей «Саныч». Фото Spektr. Press

Потому что мы пилоты

Курсы я выбрал, изучив рекламу в Facebook. Там было указано: курсы эти для тех, кто понимает, что на войне всё равно окажутся все украинские мужчины, а в штурмовую пехоту некоторым идти уже поздно по возрасту и из-за неважной физической формы. Кроме того, курсы находились в том районе Киева, где я живу, по окончании обещали выдать официальный сертификат «оператора FPV-дронов» для военкомата, и обучение стоило вменяемых денег.

Деньги, кстати, брали только с гражданских — военных на эти курсы направляли бесплатно их подразделения. В 8000 гривен (200 евро) входил ещё и курс инженерной подготовки (на момент публикации этого материала цена поднялась до 10 000 гривен). Два учебных дня мы собирали свой дрон, комплектующие к которому принесли грузины. Группа грузин пришла учиться от Главного управления разведки (ГУР МО). Ещё со мной училась четвёрка немногословных ребят из Сил специальных операций (ССО), но до окончания курсов все они отбыли на фронт. Сидели в зале и очень умные мужики из киевской Территориальной обороны, а ещё — слаженная команда из четырёх мужчин, которые на войне занимались в основном бомбёжками с самолётных беспилотников, а теперь пришли получить знания в «смежной» области.

— Самолёт наш, он же летит по вложенной в него программе и бомбит по координатам от разведки, а попал или нет, мы потом из видеозаписи по возвращении выясняем, — объяснил мне один из них, по имени Руслан. До вторжения армии РФ в Украину он держал интернет-магазин и работал одно время в такси. Говорит, что с 2014 года войну замечал «не очень», а вот в феврале 2022 года сразу пошел в армию добровольцем. Мы с удовольствием пили вместе кофе, а Руслан и его друзья рассказывали, что их подразделение недавно вывели с фронта на краткосрочный отдых, вот начальство и послало их на курсы — отвлечься от рутины.

Справа от меня сидел парень Кирилл из Вознесеновки — приграничного городка Луганской области. До февраля 2022 года он работал сомелье в Киеве, потом пошёл в Территориальную оборону, воевал под Киевом и на Донбассе.

— У нас машина «Фольксваген» Т5, отдачу от нормальной зенитки при стрельбе не потянет никак, поэтому набор у нас базовый: прожектор, РПК (ручной пулемет Калашникова) для «подсветки» цели «трассёрами» и крупнокалиберный пулемет, — пояснял Кирилл специфику своей работы во время очередного перекура. — Я иной раз на курсы приезжаю в момент дежурства — а если тревога, выеду в указанную точку к ребятам на машине.

Наш преподаватель Андрей «Саныч» тоже был из Луганска, а его напарник, инструктор Роман, — из Донецка. Из Луганска был и один из «гражданских»: волонтёр и предприниматель Дмитрий. Как он рассказывал, его фирма возила одежду из Европы и заодно помогала экипировкой военным. Были у него в Луганске когда-то автомойка и сервис техобслуживания, но пропали в криминальной суматохе «Русской весны». После первого «отжима» он смог вернуть свои бизнесы, быстро продал их за бесценок и покинул родной город ещё в 2014 году. Сейчас придирчиво и системно готовит себя к войне —  такие расчётливые и озлобленные жители Донецка и Луганска часто встречаются в ВСУ. Между прочим, Дима показал себя в учёбе одним из самых спокойных и умелых операторов — импульсивные грузины по окончании курсов настойчиво звали его в свою группу, в Иностранный легион ТРО.

Дмитрий в видеошлеме на практических занятиях в ангаре. Фото Spektr. Press

По словам нашего наставника Андрея, гражданских, кроме меня, на курсах было ещё трое. Из них я познакомился не только с луганчанином Дмитрием, но и ещё с одним Андреем — киевлянином, солидным бухгалтером, который оказывал услуги целой армии местных индивидуальных предпринимателей. Гражданские специалисты нужны всем этим школам, чтобы окупать затраты на аренду и электричество.

— Один гражданский своим взносом «учит» двух военных (за курсы платят только гражданские — военные обучаются бесплатно — Ред.), и тут замкнутый круг: [нужна реклама], без рекламы не будет гражданских, на рекламу нужно тратить деньги, а все школы — некоммерческие общественные организации, — пояснил Андрей.  

Сидели мы все вместе за симуляторами — к компьютеру с игровой программой был подключён обычный пульт управления FPV-дроном. И всю первую неделю с 9.00 до 13.00 мы бесконечно «летали», раз за разом срывая миссии и нещадно разбивая свои виртуальные машины.

Симулятор для обучения операторов FPV-дронов. Фото Spektr. Press

Полёт № 1. Ангар

Дрон FPV управляется трудно. Ты должен научиться им маневрировать при помощи двух основных переключателей и четырёх вспомогательных, которые отвечают за мощность, работу моторов и отключение аппарата: при посадке важно его не разбить, не дать перевернуться пропеллерами вниз и вовремя отключить всю систему.

Первые полёты начались на второй неделе учебы — мы поехали на какой-то завод, где один из цехов был отведён под склад с гуманитарной помощью для армии — картонные ящики с медицинскими расходными материалами идеально пружинили раз за разом, принимая на себя то и дело падающий дрон.

Дрон был маленький, белый, оклеенный самодельными амортизаторами, нарезанными из резинок, которыми обычно утепляют входные двери. И всё равно стоил он немало — 12 000 гривен за комплект.

В ангаре в «тепличных условиях» (то есть без ветра и осадков) нужно было научиться «взлетать», садиться, «летать» по кругу, учитывая уменьшающийся заряд стандартной батарейки, — их меняли одну за другой. На втором-третьем заезде в цех принесли детские пластмассовые обручи: некоторые умудрялись проводить дроны через эти препятствия и не падать.

Впрочем, большинство начинающих «находили» окна, «залетали» под крышу и даже пару раз приземлялись на балки крыш. На первых порах всё вроде бы просто — оператор-ученик без всяких видеошлемов поднимает маленький дрон над полом, учится его удерживать на небольшой высоте и «летает» по кругу. Временами это даже легче компьютерного симулятора: ты наблюдаешь, как дрон описывает круги на уровне твоей головы, учишься не нервничать, не делать резких движений пальцами, начинаешь постигать логику управления этим вёртким аппаратом. При работе с FPV-дроном важно научиться держать его на одном уровне, как можно ниже — в полевых условиях чем ниже дрон, тем меньше он подвержен влиянию РЭБ.

Корреспондент журнала «Спектр» пытается вести БПЛА верным курсом. Фото Spektr. Press

Но любое, даже лёгкое, движение пальца уносит маленький аппарат на десяток метров вверх. Иногда так высоко, что теряются связь и управление. Поскольку «летаешь» ты с туннельным зрением майского жука, то масштабы катастрофы можно осознать только по цифрам, которые обозначают набор высоты, — их видно в видеоочках. В первые разы, правда, даже не успеваешь ничего понять.

В первый же день в ангаре старательные ученики привели дрон прямо в щёку нашему инструктору. Рубец под глазом у него ещё был заметен даже через пару недель, на церемонии выдачи сертификатов.

Кстати, наша группа может гордиться самым необычным «залётом»: один из солидных грузинских бойцов умудрился приземлить маленький дрон пропеллерами вниз прямо на крюк балочного крана в цеху: точнее, на колесо с канатами, расположенное над крюком.

Спасать дрон полезли опытные, взрослые, уже повоевавшие грузины. Почему-то под крышу цеха полез боец с раненой рукой. Пока я с ужасом думал, как же он будет держаться на такой высоте, снизу ему подали большой тяжелый дрын, которым он сбил маленький аппарат прямо на пол цеха.

С одним из грузинских бойцов я успел поговорить. Его, как и инструктора, тоже звали Андрей. Редкое для грузина имя ему дала мама-украинка. Андрей воевал уже не первую войну, его дом сгорел в Сухуми — на войне 1992 года. Андрей долго жил у тётки в Грузии, потом снимал квартиру — словом, в свои 40 с лишним лет оказался по вине России глубоко бездомным. А потом случилась война в Украине, и у Андрея появился шанс отомстить.

Андрей воевал в четырёх частях ВСУ, ходил в штурмы, был контужен и ранен, терял друзей, а сейчас ещё и терял любимую девушку в Грузии, которая никак не могла принять его постоянных боевых отлучек. Её потенциальный муж в это время мечтал в Киеве о «навороченной» американской автоматической винтовке (пятый по счету АК-74 его не устаивал). Андрей «летал» уверенно, но искренне считал FPV-дрон дополнительной опцией, боевой игрушкой — развлечься, когда нет штурмов.

Полёт № 2. Полигон

«Летать» на полигоне наша школа выезжала под Киев, в поля. «Полигон» — это просто квадрат поля, редкие посадки, пара сараев и злостные враги БПЛА — столбы с проводами.

Взлетает FPV-дрон с обычного резинового автомобильного коврика. Хорошо бы его и приземлить где-то рядом. Другие группы, говорят, умудрялись даже «бомбить» лесопосадку напротив — а мы просто «летали», пытаясь изо всех сил не разбить дорогой аппарат. От стремительных перемен кружилась голова: ещё неделю назад ты беспомощно разбивал дрон в компьютерном симуляторе, а тут вдруг пилотируешь настоящую машину за 500 долларов, с «навороченным» видеошлемом на голове.

Сейчас FPV-дрон начнёт летать на полигоне при довольно сильном ветре. Фото Spektr. Press

В первый раз, сосредоточенный на успехе, ты летишь нормально, а во второй, сознавая, что ты уже «полетел», как правило, роняешь дрон при посадке, отправляешь его в яблоневый сад у себя за спиной или от испуга выключаешь БПЛА прямо в полёте — на неясной высоте.

— У меня все «летают», как правило, — посмеивается наш инструктор Андрей. — Тут как с велосипедом: главное — начать ездить, потом навык уже не забудешь. После курсов дополнительные 100 часов работы с симулятором и 40 часов работы в поле со своим дроном делают из новичка боевого мастера. Тут всё просто — нужны практика и работа над собой…

Затем он продолжает:

— Из китайских поставок восемь комплектов для сборки FPV-дронов едут к россиянам, два к нам. У них [у российской армии] больше дронов, у нас — нормальных, умелых операторов. Почему? Они на контракты и под мобилизацию собирают не очень образованную бедноту из провинции, а у нас воюет весь народ, лучшие, образованные. Мы воюем всем миром, поэтому вокруг дронов выстроилось такое большое и разнообразное комьюнити из волонтёров, молодёжи, стариков инженеров — кого попало, честно говоря…

О количестве беспилотников у противника по обе стороны фронта говорят разное. Сергей, инженер из ТРО, в последние дни курсов рассказал мне о своём военном опыте.

 — У российских военных много беспилотников, — говорил он. — Я вот, например, чтобы «разворошить» окоп (возможно, пустой) не использовал бы дрон-камикадзе, он туда в землю не один пойдёт (российская морская пехота последнее время пехотные траншеи не роет, а делает индивидуальные пехотные ячейки в виде «нор», уходящих в землю под углом, чтобы сверху не просматривались. В случае нападения вражеской штурмовой группы каждая ячейка к тому же может вести круговую оборону, и группа не гибнет вся сразу в просматриваемой траншее. — Ред.). А российские солдаты, чтобы «расчистить» вход в блиндаж, могут использовать 5−10 штук FPV-дронов. Не знаю даже, какие они заряды при этом используют.

Сергей на «гражданке» был системным администратором серверов и облачных сервисов для разработчиков программного обеспечения.

— Надо быть опытным системным администратором, чтобы понимать, что как разворачивается, куда все идёт, начиная от построения web-серверов, — терпеливо пояснял он мне специфику своей работы. — В армии мне эти знания частично пригождаются, поскольку служу я в связи, а настоящий мужчина в армии — это такая тварюка, что добывает интернет даже из стены. Причём достать интернет из стены — это одна задача, а достать его в чистом поле — совершенно другая. Развернуть «Старлинк» — это просто, а вот сделать так, чтобы это работало незаметно, стабильно и во всех звеньях, — уже совсем другое дело.

Занятие на полигоне под Киевом. Фото Spektr. Press

Очень странно было слышать от Сергея произнесённую с гордостью фразу, что он, рядовой, частенько своими решениями ставит в тупик заслуженных полковников. У любых майоров и полковников, уцелевших после всех реорганизаций внутри украинской армии к 2014 году, и близко не могло быть такого профильного образования и специфических знаний, как у многочисленных рядовых, пополнивших армию и ТРО в феврале — марте 2022 года.

По окончании курсов нам всем вручили сертификаты, зарегистрированные в украинской «Армии дронов». Вручение происходило на поляне посреди Парка партизанской славы, двумя отдельными командами: бойцы ГУР из Грузии подъехали на свою церемонию после нас. Все подарили инструкторам на память разнообразные «панчи» своих частей, а сами получили в подарок на плечо новый символ с маркировкой школы —  PROFPV. Шли мы на свой «выпускной» мимо здания Музея партизанской славы, который в 2008 году переименовали в Музей оккупации Киева, в честь всех прошлых его оккупаций. Тогда это выглядело несколько эпатажно. А в 2022 году новой оккупации Киева не случилось: именно эти мужики и отбились.

Выпускной в Парке партизанской славы. Фото Spektr. Press