Учителей в России часто считают самой проправительственной социальной группой: их, как и других бюджетников, сгоняют на митинги в поддержку власти, принуждают участвовать в подтасовках в голосовании, вынуждают вести уроки, посвященные разъяснению причин и целей «спецоперации» в Украине. Считается, что большинство учителей делает это даже не под давлением, а искренне, по зову сердца. Но есть учителя с четкой и осознанной антивоенной позицией. Они закончили нынешний учебный год и пытаются понять, что делать дальше.

Некоторые из учителей, с которыми мне довелось поговорить, уехали из страны в первые же дни войны. В основном это те, у кого за границей живут близкие родственники, кто часто туда ездит, кто имеет двойное гражданство или хотя бы открытую визу (на излете ковидной эпидемии мало кто мог этим похвастаться). Для одних начало войны стало последней каплей, последним доводом в вечном внутреннем споре «уезжать или нет». Для других такой каплей уже в начале марта стали визиты людей в штатском к директору с требованием уволить педагогов, публично выражающих антивоенную позицию, и смущенное директорское «ну вы же понимаете». Некоторые были уволены по разным статьям Трудового кодекса, от «аморального поведения» до «прогула» или ушли сами.

Третьи доработали до конца года и ушли — кто в годичный отпуск, положенный после десяти лет работы, а кто и насовсем.

Но большинство пока осталось. Как долго продлится это «пока» — никто не знает. Строить планы нынче не принято.

Нового учебного года большинство оппозиционно настроенных учителей ждет безрадостно. Они совершенно не горят желанием принимать участие в казенных линейках с подъемом флага, которые с 1 сентября станут обязательными по всей стране, и проводить еженедельные «разговоры о важном». Единый для всей страны перечень тем для этих «разговоров» разработан Институтом стратегии развития образования и уже опубликован; вероятно, за ним последуют и методички к занятиям. 

Отмена Украины. Как из учебников истории убирают Киев и чему теперь научат российских школьников

«Разговоры о важном» — это обязательные классные часы, посвященные праздникам и памятным датам, и, конечно, политинформации: «Учителя будут рассказывать об основных текущих событиях, делиться мнениями. Школьников не оставят один на один с информационной войной, развязанной против нашей страны», — разъяснил министр образования Сергей Кравцов. Он же порекомендовал школам создавать «знаменные отряды и группы», памятные тем, кто рос в СССР и помнит команду «К выносу знамени стоять смирно!», — то есть советские ритуалы возвращаются в школу. 

На государственном уровне обсуждается вопрос о введении единой программы для всей страны, единых учебников (в первую очередь учебника истории), — словом, единомыслие в школах уже фактически вводится.
Поэтому учителя тревожны. Дилемма «уйти или остаться» не так проста, как кажется. Даже не потому, что уходить особо некуда, — хотя репетиторство тоже перестает быть надежным источником доходов: зарубежные ученики больше не могут переводить деньги в Россию, местные стали менее платежеспособны. Держит другое: дети.

«Нас не давят, — говорит Анна*, учительница из известной московской школы. — Но представляю цену этого. Цена — нервы и здоровье администраторов. Учительская солидарность и взаимоподдержка. Мне ни разу не пришлось покривить душой. Но и дети чуткие и не требуют лобовых ответов. В год вступать боязно: опасаюсь, что нагнут администрацию. Но вступать надо: буду работать в классе, куда стремились дети и родители. Они шли — к нам. Нельзя обмануть».

Почти теми же словами говорит Инна, другая ее коллега из другой школы, тоже в Москве: «Перспективы не ясны. Страшно, что прогнут администрацию, поставят в такие условия, что юлить не получится. Страшно много новых детей в школе, на фоне того, что многие дети уехали или ушли в другие школы. Шутка ли, когда треть контингента школы будет новая. Работать надо. Надо растить этих детей. Я считаю, что это ответственная работа и пока не приходится топтать свои идеалы и свою правду — буду работать. Если „оzетиться“ придется — уйду».

Урок на будущее. Как в ДНР учат детей быть патриотами — без воинской подготовки, уроков гражданственности Донбасса и монголо-татарского ига

Москвичка Олеся взяла год отпуска: «Не могу обещать, что я не пойду протестовать и не подставлю школу». Галина, тоже столичная учительница, давно мечтает о таком отпуске, но пока не уходит: «У меня десятый и одиннадцатый, я бы хотела их выпустить». Но условие, при котором точно уйдет из школы, для себя сформулировала: «Пока администрация школы просит не выражать свою позицию публично, я готова прислушаться, чтобы не навлекать на школу лишних неприятностей, но если придется делать что-то поперек души — проводить какую-нибудь политинформацию по методичке, — я этого делать не буду, даже если придется уйти с работы. Даже если придется оставить детей. Дети поймут, я уверена».

В столичных школах, похоже, оппозиционно настроенным учителям приходится легче, чем их коллегам в регионах, — даже если школьная администрация вполне подчиняется распоряжениям сверху.

«Администрация честно выполняла все, что от нее требовали сверху: патриотические уроки и классные часы. Сами, однако, ничего не инициировали, наш патриотизм не меряли, — говорит Елена из „дворовой“ московской школы. — С нового учебного года будет гимн-флаг-„разговоры о важном“. Скорее всего, учителя открыто отказываться не будут, а используют этот час для своих дел. Кто лишний урок даст, кто классный час проведет на ему важную тему. Кстати, „разговор о важном“ предполагает первый урок в понедельник. Так что старшие дети, наверное, лишний час поспят».

Более 300 российских учителей выступили с заявлением против войны с Украиной

Татьяна, тоже московский учитель, рассказывает: «Работаю в обычной государственной школе. Говорю, что думаю и администрации, и детям. От патриотических уроков открыто отказываюсь. Пока не уволили и даже не наседают. Зауважала администрацию. Уезжать не хочу принципиально, хотя есть варианты».

У петербурженки Александры грустные впечатления от государственной школы, где она работала до этого года, а потом ушла в годичный отпуск. Школа за это время сильно изменилась: «Жесткий прессинг, требование носить букву Z на одежде, индивидуальные беседы с „неблагонадежными“. Они будут по максимуму и демонстративно соответствовать всем требованиям, многие учителя воспринимают это как должное, поэтому я решила не возвращаться после отпуска».

В регионах сложнее: там «нелояльным» учителям обычно не приходится рассчитывать даже на понимание коллег. Единственная отрада — все понимающие дети. Их немного, несколько человек на класс, рассказывает Светлана, учительница из небольшого городка в самой глубинке России (городок маленький, поэтому она просит его не называть).

«У нас уже было поднятие флага — казенно, для галочки. Стыдно — но мне, а не этим скрепоносцам. Школьники тоже сказали, что им стыдно, когда взрослые люди, заикаясь и подглядывая в телефон, учат их любить Россию. Одна девочка сказала: я свою родину люблю, мне не надо объяснять, как делать это правильно». Окончание этого учебного года было для Светланы очень тяжелым: большинство коллег не разделяет ее позицию. Сначала не понимали даже, почему она так убита происходящим: ну что такого, ну санкции, какое нам до них дело, не переживем, что ли. «Их волнует разве что повышение цен», — говорит она.

Выпускники школ в Москве. Июнь 2022 года. Фото Alexander Zemlianichenko Jr/Xinhua/Scanpix/LETA

Впрочем, повышение цен ее коллег не может не волновать: учительские зарплаты в регионе невелики, многие после уроков бегут на другую работу, причем она может быть самой разной, вовсе не связанной с преподаванием, — от сетевого маркетинга до маникюра или уборки квартир.

Даже когда в регион пошли «похоронки», коллеги не изменили своей позиции. Светлана пытается разговаривать с людьми — осторожно, не пропагандируя в лоб, а задавая, как положено хорошему учителю, вопросы, требующие самостоятельного размышления. С ответами сталкивается разными: «Вы нечестные вопросы задаете». Или «мне нечем тебе ответить, но если я признаю, что ты права, то мне просто незачем жить». Дождалась она уже и доноса директору; впрочем, он остался без последствий. Не дают окончательно унывать выпускники, среди которых немало единомышленников, да редкие коллеги, с которыми можно говорить свободно.

Никаких особых перспектив в будущем она не видит: «Я все чаще вспоминаю выражение „возраст дожития“. Мне кажется, это обо мне».

Впереди — еще половина лета. Учителя в отпуске. Пишут рабочие программы и планируют уроки. И, если честно, совершенно не понимают, в какую школу вернутся первого сентября. От этого особенно тревожно.
__
*Все имена собеседников изменены.