17 августа около 6:00 по московскому времени люди из спецподразделений МВД провели обыски в квартирах участников движения «Голос» — организаторов наблюдения на выборах различного уровня. Обыски прошли в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Великом Новгороде, Рязани, всего в  14 городах. 

Что собой представляют такие обыски? В шесть утра в квартире раздается звонок или много звонков подряд, после чего хозяевам нужно буквально выскакивать из постели и со всех ног бежать открывать дверь. Выламывать её начинают почти сразу. Бьют и вскрывают специальным ломиком, которым можно быстро сорвать дверь с петель. Зачем? Судя по всему, из куража, радостного ощущения вседозволенности. Ну, а хозяев это должно повергнуть в шок.

Обычно люди, производящие обыски, активно применяют силу. Или используют малейший повод её применить. И на этот раз одного из координаторов, у которых проводился обыск (Владимира Жилкина), тоже в итоге пришлось везти в травмпункт.

Двух человек после обысков задержали. Григория Мелконьянца, одного из создателей и сопредседателей движения «Голос», увезли в Следственный комитет, где предъявили обвинение по статье 284.1 УК РФ об участии в деятельности организации, «признанной нежелательной». Ещё одного координатора — Владимира Егорова — увезли в суд и уже отправили на 15 суток за «сопротивление полиции» (во время обыска). Обычно этот срок административного ареста предшествует обвинению по уголовной статье, которую пока не подобрали.

Россия теряет «Голос»

Зачем это нужно власти и почему эти акции последовали именно сейчас? Какие тут мотивы? Первый очевиден. У президентской администрации и Генпрокуратуры есть установка хватать и изолировать всех более или менее влиятельных общественных деятелей, пока ещё оставшихся на территории страны. Нужно подчеркнуть — речь идёт уже не о политической, а именно об общественной деятельности. Григория Мельконьянца я хорошо знаю: он не состоял ни в какой партии, за власть не боролся и со сколько-нибудь резкими нападками на власть и персонально на Путина не выступал. Он последовательно и профессионально работал с организациями наблюдателей на выборах, он отличный организатор и коммуникатор. «Голос», несмотря на войну и давление на активистов, готовил наблюдателей и сотрудничал с партиями и кандидатами, которые стремились обеспечить наблюдение за ходом выборов.  Да, Мельконьянц не выступал с политическими заявлениями. Но он и его коллеги давали оценки разным эпизодам в ходе избирательных кампаний.

Григорий Мельконьянц. Фото Kristina Kormilitsyna/Scanpix/LETA

К слову, ассоциация, а потом и движение «Голос» вызывали у людей из Кремля особое раздражение. В 2013 году ассоциации «Голос» первой среди некоммерческих организаций присвоили статус «организации, выполняющей роль иностранного агента». Против её активистов готовили пропагандистские сюжеты на НТВ, их задерживали и обыскивали, силой выводили с избирательных участков, избивали. В 2015 г. двое наблюдателей из «Голоса», Станислав Поздняков и Дмитрий Нестеров,  в ходе местных выборов в Балашихе подверглись нападению целой оравы отморозков с закрытыми мордами, в результате чего Поздняков остался инвалидом. Уголовное дело в связи с этим то заводили, то закрывали. Григорий Мельконьянц тогда тщетно требовал найти организаторов и исполнителей избиения. Помню, как мы обсуждали с ним этот дикий случай.  Дело в итоге прекратили, хотя избивали наблюдателей в школьном дворе, прямо под камерами.

Массовые системные фальсификации в ходе выборов и подсчёта голосов стали важнейшим инструментом именно при Путине. «Единая Россия» с 2003 года всегда набирала довольно много, от 30% до 40%, но манипуляторам из разных администраций, начиная с самой верхней, этих цифр всегда было мало — тут они были, безусловно, наследниками советских начальников. Поэтому и «ЕР», и Путин, и Медведев наращивали свои проценты, подворовывая голоса: тысячи, сотни тысяч голосов у конкурентов. 

«Голос» начиная с 2010–2011 гг. стал самым активным действующим лицом в ходе борьбы за честные выборы, за украденные голоса. Его активисты вскрывали наибольшее число нарушений. Они были как кость в горле у этой власти — на всех её уровнях.

С этим же связан ещё один мотив для преследований «Голоса». Сейчас в 42 регионах России готовятся выборы губернаторов и законодательных собраний, идут избирательные кампании, которые почти незаметны. Вроде бы война, не до выборов — но никто их и не отменял, отмашки из Кремля не было. Формально для того, чтобы их отменить, нужно вводить военное положение. А оно не вводилось ни в одном регионе (захваченные территории Украины мы тут не учитываем).

Избирательные кампании идут тихо, но губернаторы переживают за то, чтобы итоговые цифры не вызвали раздражения в Кремле. А наблюдатели, которых до сих пор привлекают кандидаты разрешенных партий (спойлеры не в счет), вылавливают подтасовки и вбросы, пишут бесконечные жалобы в суды и избиркомы. Они, как ни крути, мешают рисовать цифры, которых желают начальники. Поэтому с лидерами наблюдательских организаций решили разобраться серьёзно.

Григорий Мельконьянц, безусловно, оставался известным и авторитетным экспертом в области общественного контроля за выборами. Обвинение ему подогнали примерно по тому принципу, по которому действуют автомошенники, подставляющие вам под удар машину, а потом обвиняющие вас в наезде. Обвинили в сотрудничестве с Европейской сетью организаций по наблюдению за выборами (ENEMO), которую российские власти в 2021 году признали «нежелательной организацией». Почему признали? ENEMO направляла своих наблюдателей в сотни стран, где проводились выборы, но никогда не организовывала и не проводила наблюдения за выборами в России. Сотрудничество с этой организацией для представителей «Голоса» означало отправку своих наблюдателей в другие страны. Вот, собственно, и всё.  Но с 2021 года «Голос» приостановил это сотрудничество и даже сделал специальное заявление.

Статья 33 закона «Об основных гарантиях избирательных прав…» и корреспондирующие ей статьи региональных законов гарантируют кандидатам и партиям право назначать наблюдателей. Но фактически государство теперь делает всё, чтобы этим правом было невозможно воспользоваться. Мельконьянц в тюрьме, Егоров в камере под административным арестом, других наблюдателей в регионах лишили средств коммуникации. Теперь можно рисовать хоть 150%.

Избирательный участок в Москве, 9 сентября 2022 года. Фото NATALIA KOLESNIKOVA/AFP/Scanpix/LETA

В регионах не всё спокойно

На самом деле ряды наблюдателей хоть и редеют, но всё же держатся и в случаях реальной борьбы могут играть важную роль.  Сейчас, насколько можно понять, задача любых властей в России — исключить любую конкуренцию, сведя голосование к пустой «мартышечьей» (по выражению Солженицына) процедуре. Но это не всегда и не везде удаётся.

По крайней мере в двух регионах ситуация перед губернаторскими выборами сулила партии власти реальное поражение. В Алтайском край у кандидата от КП РФ Марии Прусаковой были серьезные шансы обойти дей­ству­ю­ще­го гу­бер­нато­ра, не слишком популярного Вик­то­ра То­мен­ко. В Хакасии сам действующий губернатор Валентин Коновалов представляет КПРФ: ему удалось четыре года назад победить представителя «Единой России». Сейчас ему противостоит новый кандидат от партии власти — Сергей Сокол. И шансы примерно равные.

В Алтайском крае решили в конце концов действовать по привычной схеме. В первых числах августа стало известно, что Прусакову просто не допустили до выборов. Карманные муниципальные власти не позволили ей собрать нужное количество подписей муниципальных депутатов. Фильтр сработал. Пару дней назад Прусакова сообщила, что в начале сентября назовёт имя кан­ди­да­та в гла­вы ре­ги­о­на от оп­по­зи­ции, ко­то­ро­го под­дер­жит КПРФ. Им может стать, в частности, кандидат от ЛДПР.  Конечно, эффект от такой акции не обещает стать сенсацией, но региональные власти в напряжении: они помнят случай с Фургалом в Хабаровском крае.

А в Хакасии губернатор от КПРФ вспомнил жанр, который в России уже считался забытым: предвыборные публичные дебаты с конкурентом. Дебаты только что прошли, и, вполне вероятно, губернатор заработал на них дополнительные голоса. Несколько раньше Коновалов отказался от использования в Хакасии дистанционного электронного голосования, которое, как можно убедиться, до сих пор использовалось в стране как дополнительный административный ресурс. С его помощью побеждали лишь кандидаты от власти.

Кремлевский поводок

На самом деле в российских регионах происходят подчас примечательные события, которые лишь слабым эхом доходят до столиц. Именно в ситуации, когда политические конкуренты имеют примерно равные шансы, роль наблюдателей возрастает. И в Кремле, как мы видим, это понимают. Правда, по-своему.

Выступая на форуме «Территория смыслов» в присутствии людей из думских фракций, председатель Центризбиркома Элла Памфилова заявила, что демократия на Западе и демократия в РФ различаются и такой демократии, как на Западе, «нам не нужно». Она уточнила: «Для меня что такое демократия — это просто механизм, способ формирования власти путем выборов. Что сейчас происходит на Западе: эта демократия — не власть большинства, это власть меньшинства… В том, западном, понимании — вот нам такой демократии не нужно».

Глава ЦИК Элла Памфилова. Фото Alexander Kazakov/ Sputnik/AP/Scanpix/LETA

Памфилова — как всегда путано и сумбурно, но в данном случае весьма контрастно — обозначила эволюцию определенного слоя чиновников.  Их сущность. Это люди, начавшие свои карьеры в условиях относительной свободы слова и конкурентных выборов. Было время, когда КПРФ дважды подряд побеждала на парламентских выборах, забирая почти четверть голосов, а СПС и «Яблоко» получали совокупно 15%. А Памфилова и подобные ей занимали места в администрациях, отзываясь о демократических процедурах весьма позитивно. 19 августа 1991 года, когда демократию олицетворял первый президент, они ещё могли ее поддержать.  Но когда в пределах их жизненного цикла политическая жизнь вернулась к точке 40-летней давности и стало ясно, что это может быть надолго, они, поколебавшись, решили, что сытная жизнь и зарплата в полмиллиона рублей, пожалуй, стоят того, чтобы иногда высказывать вещи, которые ласкают слух диктатора и его присных. И поводок, на который их посадили, они готовы хвалить как важное и своеобычное достижение демократии — в нынешнем российском контексте.

Думаю, эти чиновники и сегодня отдают себе отчёт в том, что государство, ведомое диктатором, свернуло в тупик и обречено теперь там некоторое время топтаться. Но выбор сделан, и они вынуждены бормотать глупости и прославлять монополию на власть одной персоны и одной партии.

Мне довелось видеть, как Памфилова в самом начале своего председательства в ЦИКе в 2016 году и позже встречалась с Григорием Мельконьянцем: они вполне мирно обсуждали проблемы избирательного процесса. Тогда поводок был довольно длинным. Потом его укоротили.

Сегодня её хватило на то, чтобы вспомнить, что профессиональные советы Григория были полезны, но, конечно, следствие разберётся объективно.

Безусловно, разберётся. И когда суд огласит срок, который уже сейчас более или менее представим, г-жа Памфилова, вероятно, вздохнёт: ну, всё же не 25 лет.