Российская политика в последнее время ужалась до размеров Москвы. Это, конечно, целиком заслуга столичной мэрии. Провал кампании по сбору подписей для провластных кандидатов, а также слишком уж вызывающая, даже по российским меркам, работа по отсечению от выборов кандидатов независимых — ожидаемый скандал и закономерный результат. Москва протестует, а локальное, в общем-то, событие — выборы в городскую думу — становятся политической темой номер один уже в федеральном масштабе.

И ответа, помимо репрессий, у властей, разумеется, нет.

Задержали Алексея Навального — предполагая, видимо, что без него несогласованный митинг 27 июля не состоится. Они что же не понимают, что тем самым только разозлят и сторонников оппозиционного политика, и тех, кто просто возмущается происходящим в городе? Или это объясняется только святой верой в мощь полицейской дубинки?

«Собянин, выходи» и «допускай». Как разогнали сторонников независимых кандидатов в Мосгордуму — фото и видео

Разумеется, митинг будут разгонять, причем жестоко — ответственные за выборы чиновники мэрии уже успели нырнуть в такую грязь, что едва ли испугаются еще одного скандала.

А Следственный комитет завел дело по факту воспрепятствования законной деятельности избиркомов Москвы. «В июле 2019 года участники одного из движений, с целью оказания давления на членов Мосгоризбиркома и окружных избирательных комиссий и воспрепятствования их законной деятельности, организовали проведение на территории города Москвы заведомо незаконных и несогласованных митингов и пикетирований зданий и помещений Мосгоризбиркома», — сообщает официальный пресс-релиз ведомства.

Ответа, помимо репрессий, нет, зато есть новые подробности о том, как именно пытались срывать подписную кампанию независимых кандидатов. Издание «Проект» со ссылкой на источники в структурах «кремлевского повара» утверждает, что именно люди Евгения Пригожина готовили провокации против Ильи Яшина — в том числе ставший знаменитым и изрядно насмешивший публику постановочный ролик «Яшин пинает кота».

И против Любови Соболь: облить дерьмом сборщиков подписей за нее — это, оказывается, пригожинский креатив, хотя сотрудники полиции, расследовавшие инцидент, и посчитали в свое время иначе.

А впрочем, оно и по запаху было понятно.

Источники «Проекта» утверждают, что денег политтехнологи, до Москвы успевшие поработать в Зимбабве и на Мадагаскаре, от мэрии не получали: «Пригожин просто решил сделать приятное мэру Москвы». И это тоже не удивляет: вмешательство в городские выборы осуществляется в полном соответствии со стилем деятельности частных военных компаний, а уж в этом-то Пригожин, пожалуй, первый в России специалист.

Хорошие отношения со столичным начальником иногда важнее прямого дохода — «это инвестиции в будущее», как говорят бизнесмены. К тому же, к Соболь у Пригожина личные счеты — сотрудница ФБК пыталась разобраться, почему принадлежащим «кремлевскому повару» фирмам позволено кормить школьников и дошколят столицы некачественной едой.

Дизентерия на обед. Как родители отравленных детей пытаются наказать компании, которые связывают с Пригожиным, но у них ничего не выходит

Если честно, особого пространства для анализа тут нет — все и так понятно. Зато есть место для эмоции. «Деградация институтов» — важное словосочетание для понимания происходящего в стране, а Москва — понятная, хоть и огромная, действующая модель, чтобы отслеживать печальные процессы деградации.

Выборы всех уровней давно сделались у нас откровенной профанацией. Годы (скоро уже сможем сказать — «десятилетия», тоже ведь своеобразное достижение) потрачены на то, чтобы и тень свободной конкуренции на выборах не мелькнула. Постановочные выборы, кампании, которые ведутся так, чтобы никто, не приведи Господь, не заинтересовался выборами всерьез, декоративные парламенты, фиктивные партии… 

Но зато когда намек на конкуренцию все-таки появляется, власть впадает в откровенную панику. И готова буквально на все, чтобы конкуренцию исключить. Но естественное следствие отсутствия конкуренции на выборах — утрата технологических компетенций. Проверку подписей независимых кандидатов сфальсифицировали так грубо и неуклюже вовсе не потому, что хотели как-то особенно унизить общество, нет. Они просто не умеют действовать по-другому, и даже не представляют, что еще на выборах делать. Ситуация честных выборов воспринимается как катастрофа, кризис, провал, нечто недопустимое и невообразимое.

Приговор «Единой России». Почему власти были вынуждены превратить выборы в Мосгордуму в политическое побоище

И не смущает никого, что появляются откуда-то пираты с африканским опытом, которые гадят даже без приказа сверху. Просто для того, чтобы потешить большого начальника. И не сомневается никто, что начальнику это понравится. И у них, значит, целый штаб, штат специалистов, и специалисты эти сидят на совещаниях, загорелые после Зимбабве, нервно курят, царапают что-то в блокнотах, и вдруг один вскакивает:

- Эврика! А давайте снимем ролик, в котором человек, похожий на Яшина, пинает кота!

- Гениально, старик, вот это ход, — гудят коллеги, а герой дня не унимается:

- И обольем дерьмом сборщиков подписей за эту, как ее, ну, самую скандальную.

И дальше смету пишут: «Кот — одна штука, дерьмо — два ведра»…

Это вот уровень власти и ее союзников. Наглядная демонстрация интеллектуальной мощи. И, конечно, представлений о том, что такое вообще выборы и как вести кампанию.

Обещана была эмоция. Вот эмоция — это попросту унизительно. И для Москвы, и для страны. Для нормальных людей, которые здесь живут. И думают, что их государство от Зимбабве все-таки хоть чем-то отличается.

Особенно если фоном, у соседей — нервные, интересные, конкурентные выборы, примерно то, что принято называть «волеизъявлением граждан».

Триумф «свадебных фотографов». Партия Владимира Зеленского разгромно побеждает на выборах — каков будет расклад в Верховной Раде

У соседей, про которых нам лет этак пять, если не шесть, рассказывали, что у них и государства-то нет, так, банды какие-то фашистские бродят и храмы православные оскверняют.

Заканчивать риторическим вопросом — так себе ход, но удержаться не получается: так у кого здесь все-таки нет государства?