Каждое утро в Херсоне открываются магазины, оживают рынки, начинает работать общественный транспорт, по улицам ходят люди, а с 1 сентября в картину херсонского утра добавились еще и школьники, идущие на занятия. Жизнь в городе во многом напоминает мирную. Правда, несложно заметить, что не работают немало магазинов, заведений общепита, сферы услуг, закрыты отделения украинских банков. О существовании этой сферы деятельности напоминают только отделения российского «Промсвязьбанка», которых в городе всего семь.
Херсон уже более полугода живет в условиях российской оккупации, и горожане за это время успели привыкнуть к новым реалиям. Но в конце августа ситуация несколько изменилась. В Херсонской области активизировались боевые действия, и если еще недавно горожане слышали звуки взрывов преимущественно за городом, то с недавних пор украинская армия все чаще наносит удары по объектам, расположенным практически в центре Херсона (оккупационная администрация города сообщает об обстреле жилых домов, подробностей о погибших не приводит).
Происходящее горожане воспринимают двойственно: надеются на скорое освобождение Херсона от российских оккупантов и в то же время боятся возможных последствий, которые для мирного населения повлечет приближение к городу линии фронта.
«Сейчас Чернобаевка будет повсюду»
Жительница Херсона, Анастасия, до оккупации работала в детском саду воспитателем, сейчас она по воле обстоятельств – домохозяйка. За ней сохраняется рабочее место, и получает она как работник бюджетной сферы, пребывающий в вынужденном простое, две трети оклада: 6500 гривен в месяц (примерно 160 евро по среднему курсу украинских банков). Оккупанты открыли в городе несколько детских садов, куда набирали сотрудников, предлагая весьма высокую зарплату: от 20 000 рублей (примерно 330 евро).
Но Анастасия предпочитает коллаборационизму сохранение украинского рабочего места и педагогического стажа.
«Идти работать в оккупационную структуру – почти самоубийство, а в профессиональном плане – верное самоубийство, так как после освобождения города рядовые работники, вроде меня, решившие сотрудничать с оккупантами, может быть, и не будут привлечены к ответственности, но о сохранении педагогического стажа и о профессиональных перспективах можно будет забыть», – говорит Анастасия, добавляя: «А мне уже 48 лет. Да и просто не хочется работать на захватчиков, считающих тебя «вторым сортом»».
Витрина. Херсон. Фото Spektr.press
До недавнего времени война не особенно влияла на жизнь Анастасии и ее семьи. Разве что приходилось экономить из-за ухудшившейся вследствие войны экономической ситуации в Украине и в мире, да 14-летняя дочь перешла на дистанционное обучение, так как родители категорически против ее пребывания в открытой оккупантами школе. Но 3 сентября проблем стало больше. Свекровь Анастасии живет неподалеку от банно-оздоровительного комплекса «Затерянный мир», уничтоженного украинскими военными в тот день.
«Мама супруга живет примерно в 300 метрах от «Затерянного мира», – рассказывает Анастасия. – Мы ей много раз предлагали переехать, так как все знали, что в «Затерянном мире» живут российские военные, и он – потенциальная цель. Мама отказывалась, опасаясь за имущество». К счастью, во время обстрела она находилась в комнате, окна которой не выходили на «Затерянный мир», говорит Анастасия: «А вот в комнате с окнами на оздоровительный комплекс вылетели стекла хоть и были заклеены липкой лентой и отошел подоконник». Впрочем, замечает она, если сравнивать с тем, что произошло у соседей, мама еще легко отделалась: «Там, где квартиры находились ближе к эпицентру, окна с рамами вывернуло. У знакомой мамы в этот момент стоял на подоконнике открытый ноутбук. Сейчас женщина ищет, где новый монитор на него поставить, в нынешнем Херсоне это непросто».
Анастасия говорит, что конец августа и начало сентября стали для херсонцев временем, когда даже самые непонятливые осознали, что чувствуют практически ежедневно люди, живущие в известной, наверное, всему миру Чернобаевке, где российские силы с начала вторжения в Украину упорно пытаются закрепиться и организовать армейские склады, и украинские – так же упорно все это уничтожают.
«Мы по-настоящему боялись разве что в марте, потом как-то привыкли к далеким «бабахам», – рассказывает женщина. – В городе временами было громко, но мы знали, что это – за пределами Херсона. В черту города время от времени прилетало, но нечасто». А вот в последнее время страх вернулся, говорит она: «Если раньше мы просто настораживались, когда слышали звуки взрывов, то сейчас все – я, муж и дочь – не сговариваясь идем в прихожую – наиболее защищенное место в квартире, чтобы переждать. Даже перенесли туда несколько карематов [также известные как пенка], старые подушки и одеяла на случай, если придется обустраивать там спальные места. Ведь если боевые действия дойдут до города, начнутся уличные бои, находиться в основных помещениях квартиры будет опасно».
Другие горожане также рассказывают, что сейчас, когда в Херсонской области идут активные боевые действия, они всерьез боятся появления линии фронта в Херсоне. Хотя и хотят освобождения города.
Улица Херсона. Фото Spektr.press
Сколько сейчас жителей остались в Херсоне, точно сказать невозможно. Едва ли представители оккупационной власти назовут и приблизительную цифру (последние оценки – скорее всего завышенные – пророссийской администрации Херсона были в конце июля – 180 000, или 60–65 процентов населения города до войны). Но определенные прикидки сделать все же можно.
В частности, из 65 учреждений системы среднего образования (школ, лицеев и гимназий), расположенных в Херсоне и в пригородах, открылись всего 17, то есть – 26,5 процента. Из 457 таких учреждений по всей области открылись 91 – 19,9 процента. Исходя из этого, можно, конечно же, с большой долей допущения предположить, что в областном центре и в области сейчас проживает примерно такой же процент семей с детьми школьного возраста, то есть – трудоспособного населения. Это примерно 50 000 – 60 000 человек в Херсоне и около 200 000 в целом по области.
По данным Херсонской областной дирекции Пенсионного фонда Украины, в Херсонской области по состоянию на начало 2022 года проживали примерно 300 000 пенсионеров, и большинство из них наверняка не уехали с оккупированных территорий.
То есть можно предположить, что сейчас в Херсонской области проживают около 300 000 - 400 000 человек, то есть – не меньше трети от миллионного населения региона до войны, а в Херсоне – 100 000 - 150 000 человек из довоенного почти 300-тысячного населения города. То есть, максимум, половина.
И сейчас жители и областного центра, и области, боятся, что во время боев за освобождение города вряд ли удастся обойтись без жертв среди мирного населения. В начале сентября украинские военные освободили от россиян поселок Высокополье, бывший до административно-территориальной реформы районным центром. В СМИ появились видео и фото, на которых можно увидеть нынешнее состояние поселка, точнее, увидеть то, что от него осталось: значительная часть населенного пункта – это руины. Сейчас из Высокополья эвакуируют жителей.
Жители Херсона боятся, что город ждет еще более незавидная участь.
«Город не просто изменился, а колоссально изменился»
Несмотря на значительные проблемы с доставкой в город продуктов и товаров первой необходимости, возникшие после уничтожения мостов через Днепр в Херсоне, Дарьевке и Новой Каховке, все это пока в Херсоне есть. Цены выросли, но незначительно. Овощи по-прежнему дешевы. В целом их производство в области сократилось. Но цены держатся за счет того, что те фермеры, которые посадили овощи и бахчевые культуры (в основном – арбузы), надеясь выгодно продать их российским оптовикам, не получили ожидаемого. И даже российские СМИ признают, что ситуация в этой сфере – катастрофическая.
Так, российский журналист Роман Сапоньков в свое телеграм-канале разместил письмо от херсонских фермеров, в котором идет речь о катастрофической ситуации в аграрной сфере Херсонской области. Крупные закупщики из РФ не проявили интереса к Херсонской области, а самостоятельно везти продукцию на российские оптовые рынки фермеры не могут из-за очень дорогих транспортных услуг. Остается только продавать собранную продукцию в малонаселённой и бедной Херсонской области, чем и объясняются очень низкие цены.
Арбузы сейчас в Херсоне стоят 4-6 гривен за кило (0,1-0,15 евро), помидоры – 15-20 гривен (0,37-0,5 евро), морковь – примерно столько же, огурцы – 20 гривен (0,5 евро), сладкий перец – около 30 гривен (0,75 евро).
По-прежнему можно без проблем купить хлеб по 20-25 гривен (0,5-0,6 евро) за батон, макароны по 35-45 гривен (0,9-1,1 евро) за кило. Кило сахара стоит 55-60 гривен (1,4-1,5 евро), муки – примерно 30 гривен (0,7 евро). Литр молока в зависимости от производителя стоит 30-60 гривен (0,7-1,5 евро).
Несколько подорожали мясо и мясопродукты. Свинина в Херсоне сейчас стоит 200-350 гривен за кило (4,9-8,6 евро) в зависимости от сорта, говядина – 250-400 гривен (6,2-9,9 евро), курятина – 180-300 гривен (4,4-7,4 евро). Колбасные изделия в зависимости от разновидности стоят от 200 до 600 гривен за кило (4,9-14,8 евро).
С 5 сентября на 20 процентов подорожал сыр херсонского производства, сейчас он стоит от 240 до 320 гривен за кило (5,9-7,9 евро).
Из-за проблем с доставкой с недавних пор дефицитом в Херсонской области стал бензин. Сейчас литр самой популярной марки А-95 стоит в Херсоне 41 гривну (1,01 евро), литр дизельного топлива стоит 43,66 грн (1,08 евро). Но заправить машину в Херсоне сейчас проблематично.
Надписи. Херсон. Фото Spektr.press
Однако есть в Херсоне и перемены, касающиеся не только благосостояния горожан. Люди говорят, что российская оккупация каким-то непостижимым образом вернула в город советский менталитет. И речь здесь не только о сохранившихся на рекламных щитах по сей день поздравлениях с 9 Мая с «георгиевскими лентами». И не только о восстановлении памятников Ленину в тех населенных пунктах, где они хотя бы относительно сносно сохранились.
За прошедшие полгода изменилась психология людей. Как заметил херсонский пенсионер Александр Львович, «во многих людях как будто выключили XXI век».
«Город, как в 1990-е, во власти стихийной торговли, дикого рынка, – говорит мужчина. – Первое время с начала оккупации торговцы пытались вести себя, как это принято в цивилизованной стране в третье десятилетие XXI века. Но их хватило ненадолго».
По его словам, сейчас обычное явление на рынке, на «точке» уличной торговли и даже в магазине, когда продавец во время обслуживания покупателей может с кем-то разговаривать по мобильному телефону. При этом, естественно, он не запоминает, что люди заказывают, по несколько раз переспрашивает, пересчитывает стоимость покупки.
«Во время обслуживания покупателей продавцы могут разговаривать между собой на совершенно не относящиеся к работе темы, – описывает происходящее пенсионер. – Зачастую могут нахамить покупателю, как это было в советское время. Лично мне как покупателю это неприятно. Да и время сейчас такое, что каждое проявление неуважения и невнимания воспринимается особенно остро».
По словам Александра Львовича, и транспорт в Херсоне стал работать по-советски:
«До войны водители троллейбусов и автобусов обычно проводили на конечных остановках ровно столько времени, сколько было нужно для сбора находящихся там пассажиров. Исключением могли быть ситуации, когда нужно подремонтировать машину. Но сейчас троллейбусы и автобусы могут до получаса стоять на «кольце». Если же пассажиры высказывают претензии, то водители и кондукторы в ответ грубо отвечают, что, мол, у них график такой. Примерно то же самое было в Херсоне в советское время. Я не знаю, что произошло с людьми, но сервис «съехал» к советскому уровню».
Надписи. Херсон. Фото Spektr.press
Херсон освободят. А что дальше?
Владимир работал таксистом до войны, занимается частным извозом и сейчас. Говорит, что за полгода оккупации заработок существенно уменьшился, но как-то прожить можно. Супруга и двое детей Владимира выехали из города и из Украины еще в марте, мужчина остался, поскольку боится, что оставленный без присмотра дом будет разграблен.
«Честно признаюсь, жду боев за Херсон с колоссальным страхом, – говорит он. – Сейчас в интернете появляются фото из недавно освобожденного Высокополья, так на них смотреть больно: по сути, на фото – то, что осталось от поселка. Я даже представить боюсь, что будет твориться в Херсоне. Боюсь, что после освобождения город будет в руинах, без воды, газа, электроэнергии. Мне страшно подумать, сколько может быть жертв вреди мирного населения. А если россияне, уходя, захотят «проучить» херсонцев за «негостеприимство»… Нехорошо становится от одной только мысли о том, что может быть».
«Я понимаю, что сейчас ситуация такая, что Украине нельзя превращать Херсонскую область во второй Крым или Донбасс, что Киев не пойдет на «замораживание» войны, – продолжает Владимир. – Это очевидно даже для такого не особенно образованного человека, как я. Но в то же время я понимаю, что самое страшное для Херсона начнется во время освобождения. А после него россияне, скорее всего, будут обстреливать город, как сейчас обстреливают Николаев. В народе говорят, что нужно надеяться на лучшее, но готовится к худшему, но я даже не представляю, как можно подготовиться к тому, что ждет Херсон. Да, можно сделать запасы на черный день. А вот как психологически подготовиться? Я не знаю».
Владимир говорит, что в городе за полгода оккупации начала образовываться прослойка людей, которых нынешняя ситуация вполне устраивает. Рассказывает, что его соседи недоумевают по поводу пребывания его супруги и детей в Польше по сей день:
«Соседи умудрились основательно затариться российской гуманитаркой, оформить едва ли не все выплаты от оккупантов: там – три поколения в семье – бабушка с дедушкой, их сын с женой и двое их детей, из которых один ходит в садик, второй – в школу. Старшее поколение ходит на все раздачи гуманитарки, эти пенсионеры – из тех, на ком «пахать надо». Они в первых рядах получили по 10 000 рублей разового пособия на пенсионеров и оформили пенсии от оккупантов, продолжая получать и украинские пенсии. Их сын работает в коммунальном хозяйстве, его супруга – в магазине. Они оформили детей в оккупантские садик и школу, чтобы получить причитающиеся за это выплаты: 10 000 рублей единовременно на каждого ребенка и 4000 ежемесячно. Старший ребенок получил в подарок от россиян рюкзак и канцелярские принадлежности. Они не заинтересованы в освобождении Херсона, им хорошо при оккупации, они приспособились. И как-то даже назвали меня «дурак» за то, что я семью отправил за границу. Вторят оккупантам: «Россия здесь навсегда, Россия непобедима…» После освобождения Херсона такие люди станут «пятой колонной». Как быть с ними? Они – и не откровенные предатели, но в то же время и патриотами Украины уже вряд ли будут».
Сейчас херсонцы – в напряженном ожидании. Ожидании и того, что может происходить в городе, если к нему вплотную приблизится линия фронта, и того, насколько изменится жизнь города после деоккупации.