«Мемориальный» комплекс. Какие книги нужно читать для понимания, зачем пришли за «Мемориалом» и почему новые репрессии неизбежны
13:12, 26.11.2021
«Мемориал». Фото: Reuters/Scanpix/LETA
25 ноября Верховный суд начал рассмотрение иска Генпрокуратуры о ликвидации международного общества «Мемориал» (власти РФ внесли эту организацию в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента), которое считается хранителем национальной памяти о сталинских репрессиях. Попытка его уничтожения выглядит как борьба с этой памятью и даже попытка ее стереть. Однако память о репрессиях хранится не только в архивах и публикациях «Мемориала». О том, что почитать о репрессиях и национальной памяти о них — Лаувс Кадитис.
«Колымские рассказы» Варлама Шаламова, «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, метафорические повести Андрея Платонова «Чевенгур» и «Котлован». Знать и понимать русскую литературу XX столетия, начиная с 1917 года, в принципе невозможно в отрыве от истории бесконечных репрессий, обрушивавшихся на российское общество, начиная с большевистского переворота 1917 года.
Огромный пласт русской литературы XX столетия прямо или подспудно посвящен осмыслению жуткой мясорубки, в которую оказалась втянута страна: Первая мировая, революция, гражданская война, голод, классовые чистки, коллективизация, большой террор 1937 года, репрессии против верующих, Вторая мировая, голод, дело врачей, ужасы ГУЛАГа. Корпус текстов о репрессиях первой половины XX столетия огромен и необъятен. Это и личные воспоминания, и художественные произведения и научные исследования. И новые книги продолжают выходить каждый год как в России, так и в других странах. Задача прочесть всю когда-либо изданную литературу на эту тему кажется практически неисполнимой.
Однако, существует две книги, прочтение которых не просто даст понимание размаха творившегося в СССР, но и позволит читателю окунуться в жуткую, фантасмагорическую и параноидальную атмосферу сталинского общества, почувствовать ее на собственной шкуре. Обе эти книги написал человек, ставший жертвой большого террора в 4-летнем возрасте, Василий Аксенов. Его отец, председатель горсовета Казани Павел Аксенов, и мать — Лидия Гинсбург были арестованы в 1937 году и получили 10 лет лагерей. Писатель оказался в детском доме и смог воссоединиться с семьей лишь после войны. Интересно, что оба романа — «Московская сага» и «Москва ква-ква» — он написал лишь в конце XX — начале XXI века, гораздо позже создания основной массы текстов о сталинской эпохе. «Московская сага» вышла в 1992 году, а «Москва ква-ква» в 2006 году.
«Московская сага» — эпос, история нескольких поколений «старой» московской семьи, втянутой в круговорот советской истории. Разные ее члены проходят через все ключевые события российской истории первой половины столетия: от кронштадтского мятежа, через убийство Михаила Фрунзе, коллективизацию, репрессии 1937 года, войну, фронт, плен, сражения (как на стороне Советской армии, так и в рядах власовцев), лагеря, ссылки до присутствия при «дыхании Чейна-Стокса». По страницам романа проходят знаменитые советские писатели, партийные деятели, военачальники, стукачи, сотрудники ГПУ-НКВД-МГБ, стиляги, американские журналисты, военные и дипломаты, гитлеровские солдаты и офицеры и бог знает кто еще.
Роман Аксенова — такой не единственный. До него уже были написаны и «Жизнь и судьба» Гроссмана и «Дом на набережной» Трифонова. Однако, пожалуй, лишь роман Аксенова будет понятен современному читателю — он написан простым языком и лишен всякого пафоса. Аксенов употребляет и матерную ругань и блатную феню, но делает это настолько органично и тонко, что никакого отторжения это не вызывает. Аксенов не чурается иронии, приключенческих, романтических, откровенно фантастических или эротических поворотов сюжета. Чего стоит одно лишь описание полета сыча над головой поэта Демьяна Бедного, пытающегося кремлевской ночью сочинить какую-то безумную виршу, стыдливые жалобы товарища Сталина на хронический запор или восхищение девицы, похищенной с улицы Лаврентием Берия. Бедная наложница всесильного руководителя органов впадает в такой экстаз от своего эротического приключения, что никак не может правильно проговорить «Лаврентий Палыч». «Ах, Ваверий Салыч!» — восклицает простушка в самый, что ни на есть, ответственный момент.
Французская статья Википедии — самая длинная и профессиональная о романе в интернет-энциклопедии. Русская представляет собой лишь перечисление персонажей, английская — жалкую справку. Французская же говорит, что роман написан в стиле Льва Толстого. Это — явное непонимание сути романа. Герои Аксенова не грезят новой жизнью и не фантазируют о слиянии с народом. Никакими комплексами русской аристократии, столь свойственными персонажам «Войны и мира», они не страдают. Автор не отвлекается на длинные отступления и философские монологи. Его персонажи просто живут, иногда успешно, а иногда нет, уворачиваясь от кровавых жерновов сталинизма и пытаясь, поелику возможно, избегать слишком уж откровенных сделок с совестью. В то же время система поглощает их, встраивает в себя, использует их самолюбие, амбиции, запугивает, заставляет участвовать в своих преступлениях, сажает в тюрьму и вообще делает с ними все, что захочет. Опасная книга. Прочтя ее, начинаешь не просто понимать, а чувствовать весь кровожадный ужас той эпохи и облегчение от ее окончания, наступившего со смертью «отца народов».
Второй роман, «Москва ква-ква», вышел в середине 2000-х и на фоне популярности произведений Виктора Пелевина и Владимира Сорокина был замечен мало. А зря. Как бы в дополнение к драме «Московской саги» Аксенов написал фантасмагорию.
На фоне послевоенной Москвы начала 1950-х престарелый Сталин сходит с ума от страха, ожидая нападения «югославских ревизионистов Иосипа Броз-Тито». Стиляга попадает в лагерь за прослушивание джаза и чуть не становится жертвой изнасилования уголовниками. Юная комсомолка, «образец советской девственности», дочь секретного физика и шпионки, еще в 1943 году, выкравшей Гитлера прямо из-под носа у эсэсовской охраны, находит свою первую любовь в лице обласканного властью поэта-фронтовика, по совместительству диверсанта ГРУ, как две капли воды похожего на Константина Симонова. Сам поэт, шестижды лауреат сталинской премии по литературе, в промежутках между написанием возмутительно бездарных стихов на лирические темы порхает по постелям московских красавиц. В городе скрывается неуловимый югославский агент. Зэки строят в башне высотки на Котельнической набережной тайное убежище для Сталина. И все это так убедительно и так внятно, что в какой-то момент начинаешь верить, что все и правда так и было, а Тито и правда мог скрываться от МГБ под видом торговца мясом из Средней Азии. «Москва ква-ква» читается, как приключенческий фантастический роман, но в конце концов понимаешь, что он совсем другое. Он не шутка, а злая, точная и очень хлесткая пародия не столько на сам поздний сталинизм с его имперским грандером, вознесшимся над московскими трущобами начала 1950-х, с его эстетикой ражих трудовых телес и партийным «хай сосаети», сколько на карамельные представления о нем многих наших современников. Аксенов сделал то, что никому еще не удалось — он не только оставил одну из наиболее пронзительных книг о сталинизме, но и одну из самых смешных.
Удивительно, но Аксенов, чьи родители полжизни провели в лагерях и в ссылке, не мечтал о мести. 6 февраля 2005 года в эфир телеканал НТВ вышла очередная программа Татьяны Толстой и Авдотьи Смирновой «Школа злословия». В ней дамы попытались взять у Василия Аксенова интервью. Примерно в середине программы писатель стал рассказывать, как после ареста его родителей, за ним, 4-летним мальчиком, ночью приехали чекисты, чтобы забрать его в детский дом. Аксенов довольно бесстрастно описал, как женщина, сотрудница НКВД, сказала ему, что он поедет к маме и папе и дала конфетку. Затем он стал рассказывать, как потом жил в детском доме, как узнал там, что он «сын врага народа» и как брат отца вытащил его оттуда и забрал к тетке. В этот момент Авдотья Смирнова схватилась за голову, заплакала и произнесла: «И ведь никто из них, ни их дети, никто не ответил». «Мщение не нужно», — сказал ей Аксенов. «Я не о мщении, — ответила, сдерживая слезы Авдотья Смирнова, — а о раскаянии». «Раскаяние не помешало бы», — согласился он.
Покаянию и ответственности посвящена книга историка Николая Эппле «Неудобное прошлое». Она вышла в прошлом году в издательстве НЛО и совсем недавно удостоилась премии «Просветитель». Ее чтение сейчас на фоне рассмотрения иска прокуратуры о ликвидации «Мемориала» производит удивительное впечатление. Кажется, что автор написал ее в какой-то другой, параллельной реальности. На примере других стран — Аргентины, Испании, Польши, ЮАР, Германии и даже древних Афин — Николай Эппле описывает разные способы «проработки» травматичного исторического прошлого: репрессий, гражданской войны, геноцида, апартеида, чудовищного наваждения нацизма или диктаторского правления, — и демонстрирует, что хотя это и сложный и длительный процесс, существует множество разных способов его пройти, включая и названный Аксеновым — покаяние.
Россия, пишет он, вовсе не одинока. В мире полно государств, чьи правители и граждане когда-то в прошлом увлекались разного рода людоедскими практиками: аргентинские военные похищали политических активистов, и после пыток сбрасывали их живыми в океан с вертолетов; одна половина жителей Руанды устроила геноцид второй половины; испанские фалангисты не просто убивали коммунистов, а забирали их детей и отдавали на воспитание в «классово-близкие» семьи (почти как в случае с маленьким Васей Аксеновым). Позже жителям этих стран, потомкам репрессированных и даже тем, кто просто узнал о том, какие чудовищные преступления совершили их родители или современники, приходится как-то разбираться с таким своим «неудобным прошлым» — и начинаются суды, комиссии примирения, расследования, публичные покаяния и выплаты компенсаций пострадавшим.
Нечто подобное, например, комиссии примирения, созданные в ЮАР после отмены апартеида, Эппле предлагает учредить для переосмысления преступлений сталинизма и в России. Комиссия эта работала не как суд, а как площадка для публичного покаяния. Покаявшихся прощали. Вот только одна загвоздка — проработкой прошлого во всех странах, которые Эппле приводит в пример, начинали заниматься после радикальной смены режима.
Закрываешь книгу, включаешь новости и понимаешь, что ничего подобного в ближайшее время не предвидится — власти закрывают крупнейшую организацию, поставившую своей целью сохранить и популяризировать память о сталинских репрессиях. Остается только верить в слова «Нельзя убить память народа», написанные на плакате одной из протестующих, задержанных в четверг у здания Верховного суда.
Сделать это и правда не просто. Так, тело испанского каудильо Франсиско Франко вынесли из помпезного мавзолея и захоронили на обычном кладбище лишь в 2017 году, через 42 года после его смерти и через 78 лет после окончания гражданской войны.
Важным тезисом Николая Эппле является утверждение, что не проработанное, не осмысленное репрессивное прошлое может вернуться и привести к новым преступлениям и жертвам. В Беларуси недавно изъяли из школьной программы произведения Солженицына. Видимо, обнаружили в прошлом сходство с событиями сегодняшних дней.
Читайте также
