В издательстве Европейского Университета в Санкт-Петербурге вышла книга одного из самых цитируемых российских политологов, профессора Университета Хельсинки, Владимира Гельмана — «Недостойное правление. Политика в современной России». Это само по себе событие — его книги редко выходят на русском языке. Лаувас Кадитис — о книге Владимира Гельмана, биографии польского эмигранта Ежи Гедройца, переосмыслившего внешнюю политику Польши после падения коммунизма, и книге «Либерализм» австрийского экономиста Людвига фон Мизеса, который, оставался верен своим довоенным взглядам, когда они уже давно вышли из моды.

Ловушка для реформаторов

Термином "Недостойное правление» Владимир Гельман описывает нынешнюю российскую политическую систему. Однако, лучше было бы назвать его книгу «Благие намерения».

Большая ее часть посвящена тому, как желающие своей стране добра и опасающиеся возврата коммунистов к власти российские реформаторы с начала 1990-х, сталкиваясь с сопротивлением законодателей, общественных групп или профессиональных сообществ, вместо того, чтобы добиваться поддержки своим преобразованиям со стороны общества, прибегали либо к использованию административных механизмов, либо к сговору с наиболее влиятельными группами, чьи интересы так или иначе затрагивали те или иные реформы. В результате реформы осуществлялись либо частично, либо в результате соглашений с группами интересов превращались с свою полную противоположность.

Единственной, по мнению Гельмана, успешной реформой 2000-х годов оказалась налоговая реформа — она наполнила государственный бюджет.

Гельман доказывает, что в выигрыше от всех этих манипуляций оказывалось не российское общество и порой даже не сами реформаторы, а узкие группы лиц, стоявших ближе всего к главе исполнительно власти — Борису Ельцину и Владимиру Путину. В результате, вместо создания либеральной демократии и рыночной экономики, в постсоветской России получился авторитарный режим и государственный капитализм.

Противостояние режиму опасно для вашей жизни. Семен Новопрудский о том, почему Навальный оказался в коме именно накануне выборов

»Недостойное правление» стоит прочесть, как минимум, чтобы осознать всю порочность идеи авторитарной модернизации, которая владела умами российских интеллектуалов, надеявшихся на появление российского Ли Куан Ю, в конце 90-х и в первой половине 2000-х. В каком-то смысле, книга Гельмана — своего рода эпитафия политическому мышлению целого поколения. Но она же — предупреждение тем, кто надеется, что политический режим «недостойного правления» в России можно сменить одним махом.

«Путь из нынешней страны «недостойного правления» в «прекрасную Россию будущего», о переходе к которой мечтают многие противники российского режима, пока что просматривается с трудом. Едва ли стоит ожидать того, что он окажется быстрым и безболезненным, и рассчитывать на то, что нынешний режим рухнет то ли в силу внезапно и полностью меняющих расстановку сил «опрокидывающих выборов», то ли в ходе спонтанных и краткосрочных массовых протестов. Скорее всего, смена режима, если и когда она произойдет, станет результатом длительной и тяжелой борьбы россиян за свои политические и экономические права…», — пишет Владимир Гельман.

К стране своей мечты

Пожалуй, рецепт того, что делать, когда до политических изменений в твоей стране еще далеко, содержится в биографии польского интеллектуала Ежи Гедройца. Книга Магдалены Гроховской «Ежи Гедройц. К Польше своей мечты»вышла в издательстве Ивана Лимбаха в 2017 году совершенно незамеченной. Между тем, эта прекрасно переведенная книга, написанная живым и ярким языком, сегодня приобретает особенное значение.

Ежи Гедройц — уникальный политик, не сделавший ничего из того, что делают обычно политики. Он не участвовал в выборах, не давал никому политических обещаний, не проводил реформ и не спасал страну от кризиса. Он издавал журнал. С 1947 по 2000 основанный Гедройцем «Литературный институт» издавал в Италии, а затем во Франции ежемесячный журнал «Культура». В нем печатались Альбер Камю, Симона Вайль, Шарль Гейнсбур, Томас Элиот, Андрэ Мальро и Чеслав Милош.

На протяжении более чем 50 лет Гедройц публиковал статьи польских эмигрантов о политике, экономике и культуре Польши. При этом литературный взгляд Гедройца одной только польской литературой не ограничивался. Он публиковал украинских авторов-эмигрантов — Евгена Вренцоны, Бориса Левицкого и Евгена Осадчука. Он первым опубликовал на польском романы Пастернака «Доктор Живаго», «В круге первом» и «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, произведения Андрея Синявского и Юрия Даниэля, статьи Андрея Сахарова и Андрея Амальрика.

Гедройц считал, что независимость и процветание Польши будет зависеть в первую очередь от дружественных отношений с соседними странами, прежде всего Украиной, Литвой и Беларусью, преодоления враждебного отношения к Германии и уважения к правам национальных меньшинств — украинцев и евреев. Он настаивал на том, что Польша должна забыть о претензиях на «Крёсы» — восточные территории, потерянные в 1939 году по итогам пакта Молотова-Риббентропа, считал, что страна должна отойти от довоенной политики этнического национализма.

Гедройц не был ни либералом, ни марксистом. Он был приверженцем политики «ценностей» — добрых отношений с соседями, отказа от национализма, готовности к диалогу, культурному и экономическому сотрудничеству. Культуру он считал одним из важнейших элементов национального и гражданского сознания. Субъектом политики он считал государство, а не народ или класс и, в то же время, был сторонником европейской интеграции и федеративного устройства будущей Европы. Социализм, как таковой, Гедройца не пугал. К победе социалистов в Польше в середине 1990-х годов он отнесся спокойно и даже принимал в Париже польского президента Квасневского, бывшего члена польской коммунистической партии.

Убить дракона и не стать драконом. Почему у постсоветских стран не получаются демократические революции и получится ли сейчас у Беларуси

«Культура» была в Польше запрещена. Польские службы безопасности и советское КГБ следили за Гедройцем, про него даже был снят скрытой камерой пропагандистский очернительский фильм. Тем не менее Гедройц регулярно отправлял  номера в польские библиотеки по почте, надеясь что его конфискуют и все равно прочтут. И его прочли.

Случай «Культуры» — уникальный в мировой истории. Журнал Гедройца, который он редактировал бессменно вплоть до своей смерти в 94 года, сформулировал основы новой внешней и внутренней политики Польской республики — она была осуществлена правительством Солидарности после падения коммунистического режима. Прочитать его биографию нужно хотя бы для того, чтобы понять, как ему это удалось. Фигура Ежи Гедройца хорошо знакома в Украине и в Беларуси. В Киеве его именем названа улица, а в Минске с 2012 года вручается литературная премия его имени. Однако российскому читателю Ежи Гедройц практически неизвестен и биография Магдалены Гроховской — первая книга о нем, изданная на русском языке.

Закоренелый либерал

Австрийский экономист Людвиг фон Мизес — явление как раз обратного порядка. Его идеи на протяжении всей жизни самого фон Мизеса мало повлияли на жизнь страны, однако они очень популярны сегодня среди российских и западных либертарианцев. Но его классическую книгу «Либерализм», вышедшую в издательстве «Социум», стоит прочесть совсем не потому, что этот труд 1927 года может показаться кому-то компендиумом классического либерализма, а как раз наоборот.

Людвиг фон Мизес написал свою работу, когда либерализм был совсем не в чести. В 1927 году СССР был в полном расцвете сил. В Италии правил фашистский режим Муссолини, в Германии Гитлер вышел из тюрьмы, отсидев какие-то пять лет после неудавшегося пивного путча. Годом ранее Юзеф Пилсудский захватил власть в Польше путем переворота, в стране наступил репрессивный режим Санации. В самой Австрии слабое государство не смогло предотвратить партийного насилия — правые и левые партии имели собственные боевые отряды, столкновения которых привели к восстанию в Вене и сожжению министерства юстиции. Через два года начнется Великая Депрессия и правительство Рузвельта будет проводить откровенно социалистические преобразования.

В своей работе, однако, фон Мизес вовсе не рассказывает о преимуществах либерализма в политике и экономике. Совсем наоборот. Вся она построена на порицании социализма по любому поводу. Так, признавая идею равенства всех перед законом, Мизес отрицает идею социальной справедливости.

Можно понять, почему в 1927 году социализм, который Мизес трактует как синоним большевизма и Советского Союза, мог показаться жителю нестабильной Австрии, маленького осколка бывшей Габсбургской империи, опасным и агрессивным, а фашизм  — спасителем «европейской цивилизации». Именно так его и охарактеризовал фон Мизес в своей книге, осуждая, однако, само направление за приверженность насилию и внутреннюю безыдейность. За победой фашизма, по его мнению, должна был последовать гражданская война и победа коммунизма.

Сакральный троллинг. Почему правка Конституции в России оказалась увлекательным шоу

Непонятно другое. Людвиг фон Мизес прожил долгую жизнь и умер в 1973 году. Он пережил Аншлюс, Великую Депрессию, Вторую Мировую войну, эмигрировал в Америку, наблюдал борьбу за гражданские права, революцию 1968 года, построение Линдоном Джонсоном «Великого общества». На его веку фашизм вверг Европу в страшную катастрофу, но победы коммунизма в Италии не случилось. На его глазах все западноевропейские страны после Второй мировой войны начали внедрять в свою социальную политику элементы социализма — вводить всеобщее медицинское страхование, пособия по безработице, государственное среднее и высшее образование, пенсионное обеспечение, прогрессивную шкалу налогообложения, антимонопольное регулирование, поддерживать профсоюзы, защищать права рабочих и т.д.

Но, глядя на все это, фон Мизес не отказался ни от одного своего слова, не вынес ни одного урока из развернувшихся на его глазах жутких трагедий и тектонических перемен. Это его непоколебимое упрямство до сих пор отмечают как его противники, так и ученики. И российское издание (перевод английского издания «Либерализма», вышедшего в 1962 году) тому прекрасная иллюстрация. В нем можно встретить такие строки: «То, что им [фашистам] не удалось в такой же степени, как русским большевикам, освободиться от определенного уважения к либеральным представлениям, идеям и традиционным этическим нормам, следует приписать тому, что они действуют в странах, где интеллектуальное и моральное наследие нескольких тысячелетий цивилизации невозможно разрушить одним ударом, а не среди варварских народов по обе стороны Уральских гор…». Интересно, как читатели воспринимали такой пассаж после Холокоста?

Удивительно, но в то же время фон Мизес порицал этнический национализм и предрекал крах колониальных империй. И при этом продолжал защищать «золотой стандарт», когда от него полностью отказались все государства мира.

Книга Мизеса — памятник предрассудкам либеральных европейских политиков межвоенного периода, которым советский коммунизм казался страшнее черта, а священное право собственности — главной ценностью. Не эти ли страхи и ценности стали причиной отсутствия сколь бы то ни было заметного сопротивления европейских либералов фашистским режимам в Европе 1930-40-х годов (сам Мизес в 1934 году эмигрировал из Австрии в Швейцарию)? Не те же ли опасения привели российских реформаторов в объятия «недостойного правления»?

Пространство основания. Как политический пессимизм культовой фантастики отражает наше будущее и настоящее