Первая женщина-врач в России Надежда Суслова. Психолог и педагог Елена Антипова, совершившая революцию в системе коррекционного образования в Бразилии. Екатерина Шамье, более 30 лет управлявшая лабораторией Кюри в Париже. Екатерина Кузьмина, одна из первых в Европе врачей-диетологов. Анна Тумаркина — первая женщина-профессор, получившая равные права с мужчинами в этом статусе. Сабина Шпильрейн, психоаналитик и та самая знаменитая «пациентка Карла Юнга», которая внесла большой вклад в изучение шизофрении.
Что объединяет всех этих героинь, живших в разные века в разных странах и даже на разных континентах (кроме того факта, что они сделали исключительную для своего времени карьеру, малодоступную для женщин)?
Ответ будет неожиданным: все они смогли найти свое призвание и обрести профессию, потому что учились и работали в университетах Швейцарии.
Именно эта страна в определенный момент открыла двери в высшее образование и науку для десятков женщин из Российской империи. Почему так получилось?
Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно сделать несколько шагов в прошлое. Первая женщина из России была официально принята в Университет Цюриха в 1867 году — ее звали Надежда Суслова. Сегодня ее имя — редкий пример того, как история сохранила выдающиеся заслуги женщины в науке и медицине. Но этого бы не случилось, если бы в какой-то момент Суслова не уехала в Европу. Дома у нее шансов получить диплом не было: в 1863 году женщинам было отказано в праве посещать лекции, так как 23 российских университета проголосовали против женского образования.
А вот в Швейцарии к этому времени сложилась уникальная ситуация: после «Весны народов» — серии революций в 1848-49 годах — там приняли новую Конституцию, и Швейцария стала одной из самых либеральных стран Европы. «Швейцарский нейтралитет» делал ее очень привлекательной для политических беженцев, и таким образом Цюрих стал убежищем русских революционеров в 1870-е.
Но для нашей истории важно другое: либерализация коснулась и системы образования. С одной стороны, условия поступления были очень простыми (до определенного момента не было ограничений даже по возрасту), с другой стороны, все зависело от профессоров — именно они решали, кто будет зачислен. Но так как их зарплата зависела, в том числе, от количества студентов, то десятки девушек, желающих учиться, оказались очень кстати. Так женщины получили доступ в швейцарские университеты. И туда отправились первые просвещенные студентки из Российской империи. Всего с 1864 по 1872 годы только в Цюрихе учились 54 женщины из России (по другим данным, их было больше сотни).
Справедливости ради, самой первой из них была не Надежда Суслова: в 1840-е поступить в Университет Цюриха хотела некая Мария Княжнина, которая мечтала изучать медицину. Тогда было решено выделить места для «леди студентов». Впрочем, несмотря на исключительный статус, на учебе Княжнина не задержалась (по неизвестным причинам). И первой официальной студенткой стала Суслова. В 1867 году она становится первой женщиной в университете, допущенной к экзамену на степень доктора.
Впрочем, если швейцарская система образования и была очень прогрессивной, то общественные настроения за этим прогрессом не всегда успевали. В 1864 году Суслова, которая только что приехала в Цюрих и делала первые попытки поступить на учебу, писала в своем дневнике: «Началось с того, что мне здесь категорически отказали с такими словами: «Женщина-студентка — явление еще небывалое». Господа профессора медицинского факультета создали специальную комиссию, чтобы решить вопрос обо мне. Профессор Бромер не без ехидства сообщил мне ее решение: «Принять мадемуазель Суслову в число студентов потому только, что эта первая попытка женщины будет последней, явится исключением». Ох, как они ошибаются... За мною придут тысячи!».
А в день, когда ее все-таки зачислили в университет, швейцарские студенты собрались под окнами будущей звезды медицины и начали свистеть, бросать камни и даже бить стекла. Одна из создательниц Высших женских курсов в Петербурге Мария Цебрикова, которая приезжала в Цюрих и наблюдала за происходящим там в сфере образования, писала: «Наплыв русских женщин в Цюрих вызвал жаркую полемику среди ученого мира этого города — единственного места, где женщинам открыта дверь в науку на равных правах с мужчинами». Но скоро им пришлось смириться с женским присутствием: Суслова была права, и за ней в медицину действительно пришли сначала десятки, потом сотни, а в конце концов, и миллионы женщин.
Иллюстрация Екатерина Балеевская / Spektr.Press
С конца 1960-х женщины поехали в Цюрих, Женеву, Берн, где им не только предоставляли право на учебу, но и выдавали вид на жительство. Очевидно, в большинстве своем эти студентки выросли в обеспеченных и прогрессивных семьях (в основном, дворянки), но были и малообеспеченные девушки, которые находили работу после занятий, чтобы оплачивать свою учебу самостоятельно. Так, например, Вера Гедройц, которая в самом начале ХХ века училась в Лозанне, едва сводила концы с концами, но подрабатывала помощницей у профессоров, и таким образом смогла получить диплом.
Эмигрантки из Российской империи могли не только учиться — они становились частью и политической, общественной жизни. Они вступали в кружки, участвовали в дискуссиях, слушали выступления революционеров и читали запрещенную на родине литературу. И, конечно, в этой среде было много эмансипированных женщин, которые мечтали о свержении не только царских режимов, но и патриархальных устоев. Была у них и отдельная революционная группа «Фричи», в состав которой входили только образованные русскоязычные женщины: Вера Фигнер, Софья Бардина, сестры Любатович, Бетти Каминская. Для них учеба уходила на второй план по сравнению с политическим активизмом.
И все же большинство эмигранток не забывали, зачем они приехали в Швейцарию. Чему учились русские студентки? Судя по статистике, больше всего их привлекала медицина (74%), а уже затем философия (24%), право (1,6%) и теология (0,2%). Мария Цебрикова писала: «Прежде поток учащихся женской миграции из России устремлялся исключительно на медицинский факультет; теперь есть уже не мало женщин, слушающих естественные науки, некоторые изучают педагогику, а одна записывается на юридический факультет. На следующий семестр несколько русских женщин поступают в политехническую школу по всем ее отделениям (инженерному, механическому, химическому и др.)»
Все казалось радужным и перспективным, но тут вмешалось российское правительство, которому почему-то (удивительно!) не понравилось, что молодые дворянки уезжают учиться в страну, которая открыто не поддерживает царскую власть, да еще и учатся там всякому вольнодумию. Поэтому в 1873 году российские власти выпустили указ, который сообщал, что русские студентки должны прекратить занятия в Университете и Высшей технической школе Цюриха. «Причем правительство угрожало, что вернувшиеся в Россию после 1 января 1874 года студенты лишатся всякой возможности устроиться в России, получить какой-либо заработок и т.д.», — писал историк Александр Корнилов.
Почти 90% студенток уехали на родину. Но 10% самых смелых и революционно настроенных остались. Так закончилась «первая волна» учебной женской эмиграции в Швейцарию. К счастью, пауза была недолгой.
Новый приток студенток пришелся на начало 1880-х, когда после убийства Александра II в России начался период контрреформ: они в том числе коснулись и доступа женщин к образованию. Но женщин, которые хотели учиться и уже знали о такой возможности, было много (спасибо деятельности Анны Философовой и других участниц зарождавшегося в России движения за права женщин). Поэтому они вновь были вынуждены уехать за границу — и многие предпочитали именно Швейцарию. Было бы большим преувеличением сказать, что их возвращению были очень рады.
В Швейцарии все еще было много предубеждений и против «русских» (под которыми тогда подразумевали всех выходцев из Российской империи), и против женщин. Автор книг по истории женского студенчества в Швейцарии Франциска Роггер так описывала настроения в университетской среде: «Представьте, в лектории медицинского факультета находится 150 человек и из них 75 человек — русские девушки. В какое-то время мужчины-студенты были даже в меньшинстве. Но профессора все равно начинали лекции с обращения «Здравствуйте, господа!». В рамках борьбы с засильем женщин, даже утверждалось, что студентки плохо учатся, а их присутствие снижает уровень общего образования в университете. Однако проверки в Берне и Цюрихе показали обратное. «Русские девушки учились очень усердно и были прекрасно подготовлены», — писала Роггер.
И это легко доказывается результатами их учебы. Например, одной из первых и самых ярких представительниц этой «волны» была Анна Тумаркина, ставшая первой в Европе женщиной в статусе профессора философии. Она начала обучение в Берлинском университете им. Гумбольдта, а затем поступила на философское отделение Бернского университета. В 1895 году Тумаркина защитила диссертацию по сравнительному анализу философских трудов Гердера и Канта, а через несколько лет получила постоянную должность приват-доцента, титулярного профессора, а потом и экстраординарного профессора в Бернском университете. Она осталась верна «альма-матер» и преподавала там до 1943 года. В честь ученой даже названа одна из улиц Берна — «Tumarkinweg», а в университете была организована научная программа «ANNA». Тумаркина стала первой женщиной, которая получила право наравне с мужчинами принимать экзамены на получение докторской степени и рецензировать диссертации.
К 1906-07 годам был достигнут максимум количества русских студентов в Швейцарии: 36% всех студентов в стране были русскими, (из общего количества 6444 человек — 2322 человек русских, из которых 1507 женщин и 815 мужчин). В начале ХХ века в Швейцарии повысилась стоимость обучения, но это не остановило поток русскоязычных студенток — он начал снижаться только после начала Первой мировой войны. При этом зачастую студентки-эмигрантки ради образования буквально отдавали здоровье: из-за бедности, плохого питания и тяжелых условий жизни многие из них часто болели.
В те годы на разных факультетах швейцарских университетов учились многие женщины, которые затем вошли в историю как «первые в своей профессии». Например, в Женеве на химическом факультете училась Лина Штерн, которая стала первой женщиной-профессором этого университета, а затем и первой женщиной-действительным членом Академии Наук СССР. Она была уникальным биохимиком и физиологом, автором фундаментальных исследований в области клеточного дыхания.
А в Цюрихе училась Сабина Шпильрейн, которая вообще-то была выдающимся психоаналитиком и исследователем шизофрении, но в историю и даже кинематограф вошла как пациентка и любовница Карла Юнга (никогда такого не было, и вот опять). Про эту женщину удивительной судьбы мы обязательно выпустим отдельную колонку (помимо спорной славы из-за запутанных отношений с обоими отцами психоанализа, Шпильрейн дважды эмигрировала: второй раз — в СССР, где до самой смерти работала в области детской психиатрии).
Шпильрейн закончила Университет Цюриха в 1911 году, а в Лозанну спустя несколько лет, в 1916-м, приезжают жить и учиться две выдающиеся сестры — Екатерина и Татьяна Кузьмины. Обе закончили Лозаннский университет: Татьяна — факультет естественных и технических наук, Екатерина — медицинский. Первая защитила диссертацию по термоэлектричеству, много лет преподавала физику и руководила проектами в физической лаборатории своей «альма-матер». Это уже было выдающейся карьерой для женщины того времени, но по-настоящему вошла в историю ее сестра Екатерина, ставшая одним из первых в Европе диетологов и разработавшая так называемый «метод Кузьминой».
Получив диплом врача в 1928 году, Кузьмина была приглашена в одну из клиник Цюриха для занятий педиатрией. Здесь с ней произошло событие, перевернувшее представления медика о своем предназначении: от рака умер один ее пациентов. Тогда Катрин, как ее называли в Швейцарии, начала заниматься исследованием раковых заболеваний и нашла их связь с общим здоровьем человека. А следовательно, его питанием. В середине 1930-х открыла в Лозанне частную терапевтическую практику, которой занималась более 50 лет, проводя параллельно научные эксперименты.
В основе ее метода лежит идея профилактики и лечения тяжелых заболеваний (в том числе сердечно-сосудистых и онкологических) посредством питания. Позже на базе этого метода появилась медицинская ассоциация «Médicale Kousmine Internationale». Ее разработки легли в основу многих современных медицинских диет. Кстати, многие свои опыты Кузьмина проводила в Париже, в лаборатории Кюри. Там работала и другая блестящая выпускница швейцарского университета, бывшая эмигрантка из Российской империи, Екатерина Шамье — ее историю мы подробно описывали здесь.
Всех этих выдающихся ученых могло бы и не быть, потому что они бы не получили образование, а главное, дипломов. Кроме того, огромной поддержкой для женщин было то, что в Швейцарии они не только получали диплом, но и могли продолжать свою профессиональную работу, проводить исследования и получать научные степени. Даже если учились до этого в других странах: так в середине 1910-х в Институте Жан-Жака Руссо стала работать педагог и психолог Елена Антипова, получившая образование в Париже. Институт Руссо был известен тем, что с радостью принимал на учебу и на работу женщин: в итоге в их «арсенале» оказалось множество высококлассных специалисток, которые руководили лабораториями, развивали кафедры и были очень благодарны тому месту, которое дало им путевку в жизнь.
Очевидно, что сначала из-за заскорузлости дореволюционной системы образования, а затем из-за войны, революции и прихода большевиков, Россия лишилась множества выдающихся женщин — ученых, медиков и педагогов, которые применили свои таланты в других странах. А женщин, которые успели получить образование за границей, а потом возвращались в СССР, чтобы «пригодиться там, где родился», часто ждала сложная судьба: запрет на работу, аресты, подозрение в шпионаже. Но об этом мы подробнее поговорим в одной из следующих колонок.
Иллюстрация Екатерина Балеевская / Spektr.Press