Неожиданный разрыв и внезапное примирение между Москвой и Анкарой стало наиболее ярким событием во внешней политике России за последний год. Но остается невыясненным —  подходит ли к этому случаю  русская пословица «милые бранятся — только тешатся», или речь идет о браке по расчету? Каковы вообще перспективы российско-турецких отношений? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо рассматривать их не сугубо в сегодняшнем контексте, а в широкой исторической перспективе.

На протяжении веков, начиная с XVI  столетия Османская империя, бывшая тогда на пике своего могущества, и русская монархия находились в стратегическом противостоянии. Едва ли не важнейшим направлением российской внешней политики, начиная с воцарения Романовых, было вытеснение турок из Северного Причерноморья, прорыв к водам Черного моря, с последующим выходом к Средиземноморью (через овладение и удержание проливов Босфор и Дарданеллы), с попутным освобождением христианских народов Балкан и Закавказья от османского владычества.

Со стороны же Стамбула основной задачей было сдерживание России в глубине континента и недопущение превращения ее в морскую державу. Турция на тот период представляла собой главную державу исламского мира, и султан являлся главой всех мусульман-суннитов. Таким образом, противостоянию придавались черты религиозной войны. Султан выступал как защитник мусульман, попавших или могущих попасть под власть неверных московитов, а со стороны Москвы-Петербурга шла борьба за торжество попранного православия на его исконных землях. Конечной целью при этом ставилось освобождение Константинополя, возвращение верующим храма Святой Софии, и воссоздание Византии под русским протекторатом.

В XVI веке ислам полукольцом опоясывал Русь, но в середине этого столетия при Иване Грозном удалось прорвать его на востоке — после уничтожения Казанского и Астраханского ханства, бывших вассалами турок, а затем подчинения башкир и ликвидации Ермаком Сибирского ханства.

Костюмированное представление в Стамбуле, участники которого оделись музыкантами янычарского оркестра. Фото Reuters/Scanpix

Султан Селим II попытался переломить ситуацию, послав в 70-е годы XVI века огромное войско, целью которого было отрезать Астрахань от Москвы. Турки по его указанию планировали прорыть канал Волга-Дон, для переброски припасов и устойчивого снабжения своей армии, но задача эта оказалась им не по силам, и Нижнее Поволжье навсегда осталось за Россией.

Вытеснение турок (а им подчинялись и крымские татары, и многочисленные племена, исповедовавшие ислам) из Северного Причерноморья и Кавказа шло очень медленно, растянувшись от «азовского сидения» до «сидения на Шипке». Русско-турецкие войны стали для многих поколений привычным делом, поэтому герой Некрасова и рассказывал детишкам «про турку» как про нечто актуальное и важное. На войнах с «басурманами» было сделано бесчисленное количество офицерских и генеральских карьер, и Суворов с Кутузовым у нас плотно ассоциируются с подвигами у Измаила.

Впрочем, не нужно считать, что между россиянами и турками все это время существовала какая-то ненависть. Напротив, достаточно вспомнить и шолоховского Григория Мелехова, и великого поэта Жуковского — сына пленной турчанки Сальхи, и фаворита императора Павла I — Ивана Кутайсова, маленьким турчонком, присланным в столицу в качестве трофея. В иные моменты Россия даже спасала Турцию от развала, как в 30−40-е годы XIX века, когда египетский паша Мухаммед-Али угрожал свергнуть султана, и император Николай послал десант на берега Босфора.

Но в Турции не нашлось своего Петра I, модернизация там отчаянно пробуксовывала, «танзимат», начатый в 1839 не смог коренным образом изменить соотношение сил. Проблема заключалась не только в  косности мусульманского общества, отвергавшего любые нововведения, но и в том, что Османская империя, в отличие от империи Российской, была территориально очень разбросанной, между отдельным ее частями не существовало устойчивых связей, и, что самое важное, не имелось доминирующего этноса. «Турок» было презрительным прозвищем внутри Османской империи. Главным объединяющим признаком выступала религия, но при большом количестве немусульман это служило поводом для бесконечных восстаний и бунтов. Египет, Алжир, Хиджаз, Ливия фактически не подчинялись Стамбулу.

Россия оказала существенное воздействие на демографию современной Турции, спровоцировав своими завоеваниями процесс мухаджирства — а именно переселения мусульман, не желавших жить под властью русского царя, в Османскую империю. Крымские татары, народы Кавказа сотнями тысяч мигрировали в Турцию, и теперь их ассимилированные  потомки насчитывают десятки миллионов.

Первая мировая война стала катастрофой для Турции. В результате нее она лишилась куда больше территорий чем Россия. Если бы не выступление Мустафы Кемаля — Ататюрка, то сегодня Турция бы вообще представляла собой жалкий обмылок на территории Малой Азии. Но проявив недюжинную изворотливость и хитрость, вождь турецкого народа смог отыграть наиболее значительные потери по Севрскому договору. В основном они произошли за счет Армении, интересы которой Ленин сдал в обмен на союз с турками, которые были тогда для него важнее. Именно тогда армяне навсегда потерли свой главный национальный символ — гору Арарат.

Президент Турции Реджеп Эрдоган у мемориала в Галлиполи, где произошла одна из крупнейших битв Первой мировой войны. Фото Reuters/Scanpix

Любопытно заметить, что не случись Февральской революции, Россия бы стопроцентно овладела как проливами с Константинополем (командующий Черноморским флотом адмирал Колчак уже планировал туда десант), так и турецкой Арменией, получив бы границы с Сирией и Ираком.

Это обстоятельство всегда держал в голове Сталин, несмотря на внешне дружественные отношения с Турцией. Как только ситуация позволила, он вернулся к теме контроля над проливами в 1940 году, дав соответствующие инструкции Молотову на его переговорах с Гитлером. Но у фюрера были свои планы насчет Турции, куда он отправил послом бывшего канцлера фон Папена, и которую он надеялся привлечь в союзники.

Покушение на фон Папена, выполненное в 1942 году советскими агентами по приказу Сталина, резко ухудшило отношения Москвы и Анкары. Генсек в превентивных целях велел выселить из Грузии всех турок-месхетинцев, рассматривая их в качестве пятой колонны. Однако Турция под руководством президента Иненю так и не перешла открыто на сторону стран Оси, а в 1944 и вовсе порвала дипотношения с рейхом, выслав фон Папена, а затем объявив войну Германии.

Однако это не спасло ее от шантажа Сталина, который потребовал передачи СССР района Карса, который до Первой мировой войны входил в состав России. Молотов вспоминал, как генсек жестко требовал от него в ультимативной форме давить на турок. Но последние перешли к тому времени под покровительство Америки, что и обеспечило им сохранение территориальной целостности. Взамен они вступили в НАТО и участвовали в Корейской войне 1950−1953 годов. Этот эпизод надолго отравил отношения между Москвой и Анкарой, и после прихода к власти Хрущева, Кремль вынужден был заявлять об отсутствии территориальных претензий.

Турция пустила на свою территорию ракеты США с ядерными боеголовками, нацеленные на СССР, которые тот же Хрущев потребовал убрать в разгар Карибского кризиса. Постепенно отношения наладились до приемлемого уровня, но все равно оставалось подозрение, которое  на себе ощутил молодой Владимир Жириновский, задержанный турецкой полицией в начале 70-х за подозрительную, по ее мнению, для переводчика деятельность. В целом Турция при Брежневе и Горбачеве имела второстепенное значение во внешней политике советского государства. Она была важна, конечно, и как сосед, и как хозяин проливов, важных для Черноморского флота, но в целом воспринималась как марионетка Америки и второстепенный член НАТО.

Неожиданный поворот произошел в начале 90-х, после развала СССР. Челноки из России хлынули в Турцию, в противоположном направлении устремились турецкие строители, которые взяли на себя важнейшие московские стройки. Когда россияне отошли от шока 90-х и обросли жирком, на смену челнокам в Турцию устремились туристы. Она стала местом недорого и доступного отдыха для миллионов россиян. Как следствие, потянулись многочисленные межнациональные браки, и Турция стала восприниматься как страна весьма близкая, хотя и чужая по менталитету, нечто вроде вчерашних постсоветских республик типа Азербайджана или Узбекистана.

Парашютист с гигантским потретом основателя современной Турции — Кемаля Ататюрка. Фото Reuters/Scanpix

Турецкая дипломатия действовала на пространстве СНГ осторожно,  стараясь не вызывать ревность России, когда она устанавливала доверительные отношения с тюркскими республиками Средней Азии и Закавказья. Даже ее откровенная помощь Азербайджану и блокада Армении не испортила отношений с Москвой.

Приход к власти Эрдогана более десяти лет назад не был правильно истолкован в Кремле. Его сочли просто еще одним сильным лидером, который вряд ли отойдет от прежних принципов, которыми руководствовалась Турция на протяжении последних восьмидесяти лет, а именно от заветов Ататюрка — подавлять исламизм, быть светским государством турецкой нации, превозносить пантюркизм в противовес мусульманству.

Однако при Эрдогане Турция из второстепенной державы превратилась в главного игрока в регионе, а во внутренней политике де-факто совершила поворот на 180 градусов. С этим совпало резкое усиление ее экономической мощи. Турция на равных вступила в сложную геополитическую игру вокруг Сирии, а Эрдоган по-крупному вложился в свержение светского режима Асада, и на этой почве поссорился с Россией. Сегодня очевидно, что путь избранный Эрдганом в 2011 был тупиковым. Война в Сирии резко ослабила его позиции: он потерял такого союзника как Египет,  увяз в противоборстве с армией, доведя дело до попытки военного переворота, возобновил войну с курдами, получил на свою территорию несколько миллионов сирийских беженцев и испортил отношения с Западом.

Именно осознание этого тупика и вынудило его пойти на примирение с Россией. Однако и для Кремля Турция имеет сегодня колоссальное значение. В эпоху западных санкций, необходимости поддерживать Асада и отстаивать свои интересы  в Крыму, Турция превращается в важнейшего партнера, куда более крупного чем в «мирное» время. Поэтому налицо взаимозависимость между двумя странами. Кроме того, Эрдоган сегодня — это важнейший союзник в исламском мире. Он нужен как партнер при налаживании отношений со многими странами на Ближнем Востоке и не только.

Суммируя, можно сказать, что Россия и Турция на протяжении большей части своей истории были соперниками, а в остальное время между ними наличествовал холодный нейтралитет. Поэтому нынешнему сближению — чисто ситуативному, не стоит придавать большого значения, как впрочем, и предшествующей ему ссоре.