Издание Верстка обнаружило https://t.me/svobodnieslova/3019 на сайте госзакупок примечательный факт — оказывается, в 2023-м году Министерство труда и соцзащиты закупило бланков для справок об инвалидности на миллион с лишним больше, чем в 2022-м. 2,72 миллиона бланков в этом году по сравнению с 1,59 миллиона в прошлом. Получается, государство ожидает, что в нынешнем году в России инвалидность получат на миллион человек больше, чем в минувшем. Всякому антивоенно настроенному человеку первым делом, конечно, приходит в голову мысль, что все эти новые инвалиды будут инвалиды войны. Но нет, цифры не бьются.

Вся российская группировка в Украине, по разным данным, составляет двести тысяч человек. Ну, пусть триста тысяч, если с Росгвардией, Редутом, Вагнером и прочим сбродом. Давайте сделаем поправку на ротацию и поправку на враньё — пусть будет шестьсот тысяч. Но не миллион же! И кто-то же погиб, то есть в инвалиды записан быть не может. Кто-то же вернулся домой без тяжелых ранений. Кто-то же уцелеет и в этом году, и в следующем. Никак не получается миллион лишних инвалидов даже при самых пессимистических для России сценариях развития войны. Откуда же лишний миллион инвалидов, которого ожидает Министерство труда?

Мне кажется, что найденный Версткой факт свидетельствует не столько о радикальном увеличении числа инвалидов в России (хотя их число увеличится, конечно, и заметно), сколько об окончании эпохи тотальной жестокости, которая увенчалась развязыванием войны полтора года назад.

Иллюстрация Алиса Кананен/Spektr. Press

По данным все той же Верстки, почти такое же, как в этом году, число справок об инвалидности (2,6 миллиона) Министерство труда заказывало в 2015-м году. Тогда никакой войны не было, если не считать бескровную аннексию Крыма и некоторое небольшое число российских военных на Донбассе.

Войны не было, а инвалидов было много. Каждый последующий год, вплоть до 2022-го включительно, сокращалось и количество справок об инвалидности, заказанных Минтрудом, и число инвалидов по данным Росстата. Никакого улучшения российской медицины, которая могла бы спасти сотни тысяч людей от инвалидности, не было — медицина уже страдала от международных санкций за захват Крыма и только ухудшалась. Благотворных изменений климата не произошло. Пить меньше не стали. Ковид был, в конце концов! Вот уж он-то много кого покалечил, как фигуриста Костомарова. Но нет, число инвалидов уменьшалось год от года, даже во время пандемии — вплоть до самого начала войны.

Я полагаю, что наблюдаемая Версткой динамика инвалидности свидетельствует не столько о военных потерях, которые, как бы чудовищно это ни звучало, близки к статистической погрешности на фоне здравоохранения страны, сколько о настроениях, царящих в обществе.

Я пишу о проблемах инвалидов почти тридцать лет. Субъективно мне кажется, что чем выше в обществе градус жестокости, тем хуже относятся к инвалидам. Тысячи людей — начальники, чиновники, простые делопроизводители во всех этих комиссиях и медико-социальных экспертизах — как будто отравляются жестокостью, разлитой в воздухе. Сами того не замечая, тысячи людей, каждый на своем неприметном месте, принимают формально законные, но жестокие решения там, где могли бы пожалеть человека, который пришел к ним за помощью. Отказывают в помощи и получают похвалы от начальства и одобрение коллег за то, что отказали в помощи.

Иллюстрация Алиса Кананен/Spektr. Press

Мне кажется, что год от года происходившее снижение числа инвалидов объясняется не тем, что их реально становилось меньше, а тем, что им чаще отказывали –несколько ярких примеров было и в моей журналистской практике.

Год от года люди, много людей, народ, повинуясь, например, телевизионной пропаганде, новым законам, министерским указам или другим каким-нибудь социальным рычагам, становился жесточе, пока в жестокости своей не дошел до желания развязать войну.

А теперь от жестокости устал, но сделанного уже не вернешь.

Там люди. Валерий Панюшкин о войне теперь ещё и в Карабахе