Февраль 2024 года — особый рубеж для Украины, когда отсчёт российского полномасштабного вторжения пересекает отметку в два года. За это время более 14 миллионов украинцев, а это почти треть населения страны, были вынуждены покинуть свои дома. Ещё около 10 млн из них сейчас живут за пределами Украины как беженцы. Практически каждая украинская семья пережила боль утраты: кто-то потерял на войне родственника, кто-то лишился жилья… Во вторую годовщину войны во многих странах мира люди вышли на митинги в поддержку Украины и ее граждан. Люди с флагами и транспарантами выходили на улицы Праги, Бухареста, Берлина, Варшавы, даже Токио. Только в самом Киеве в этот день не проходили массовые мероприятия: тут не до митингов, страна в состоянии тяжелой, изматывающей войны. Тем не менее, «Спектр» в этот день пообщался с киевлянами и гостями украинской столицы — о том, как они встретили первый день войны и какой видят победу Украины в будущем.

Людмила

Людмила приехала с внуком из Волынской области в Киев на один день проведать своего мужа военного в госпитале. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- В первый день войны очень страшно было… Мой сын — кадровый военный. Мы и так знали, что война начнётся, потому что он был невыездной из своей воинской части. В итоге пошли на войну мой муж, сын, родные братья, кумовья, соседи… Сын и муж — на Лиманском направлении. Все абсолютно на фронте. Все пошли защищать Украину. Думали, что всё быстро закончится. Душа болит, потому что цвет нации гибнет. Это очень тяжело… Но и на третьем году войны всё равно надеемся на победу! Знаем и верим, что Украина будет процветающей страной. Всё будет у нас хорошо!

Михаил

Михаил приехал в Киев из города Днепр. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- В первый день войны я не понял, что происходит. Когда мне говорили, что началась война, я в это не верил. А когда я уже этот факт осознал, то не знал, что делать. Растерянность была… Из Украины я не выезжал, хотя не являюсь военнообязанным. Если была воздушная тревога, спускался в подвал или другое укрытие… Сейчас я думаю, что Европейский Союз предоставит нам необходимую помощь, даже если США не смогут нам дать 60 млрд долларов. Евросоюз понимает, что они могут быть следующими. Если мы, украинцы, сейчас не отстоим свои границы, то Россия пойдёт дальше, а я уверен, что Европе это не нужно. Мы не должны сдаваться никогда! Мы должны защищать Украину, как можем: в тылу — значит в тылу, на фронте — значит на фронте. Если мы хотя бы на день остановимся, то не будет Украины, а если не будет Украины, то все люди, которые защищали нашу страну, погибли зря.

Евгений

Евгений тоже из города Днепр: там он сейчас работает в военном госпитале. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- Я из Днепра. В первый день войны мы проснулись от взрывов. Звонили родным, спрашивали, как они. Потом была паника. Уехали с женой и двумя детьми за город, потому что понимали, что будут бить по критической инфраструктуре. Под Днепром вместе с другими мужчинами я пошел в тероборону. Мы боялись, что в городе будут какие-то диверсионные группы, поэтому дежурили на улицах. Организовали также волонтёрские центры… Потом моя семья выехала за границу. Пять дней ехали на пяти автомобилях через Молдову, Румынию и дальше, в другую часть Европы. Но сейчас они уже вернулись в Днепр… Нам нужно всем держаться — всем тяжело сейчас. Я каждый день своими глазами вижу, как в нашем госпитале медики работают 24/7. У военных ребят, которые лечатся у нас, настроение побеждать. У всех военных, которые подлечились, одна мечта — вернуться к оружию, к побратимам (соратникам). При этом я не вижу, что у тех военных, с которыми я общаюсь, падает моральный дух — а это те, кто «на нуле» два года сидят. Да, им очень трудно, но они готовы сражаться дальше.

Анна

Анна вернулась в родной Киев, прожив год в Европе. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- 24 февраля 2022 года я с ребёнком была в Варшаве. Я знала, что будет война. Мой муж — военный, и мы готовились к войне с РФ. Для нас это не было сюрпризом, и за две недели до нападения я переехала в Варшаву, а потом — в Лондон. Всего около года провела вне Киева. Из-за границы я часто координировала схемы выезда своих друзей, знакомых и даже незнакомых людей, которые бежали от войны в Украине… Но я вернулась в Киев, потому что очень сложно жить за границей: мой муж в Украине воюет, у нас нет возможности встречаться по желанию. Военным дают только несколько дней выходных, и то — внезапно, а я не смогу приехать из Варшавы или из Лондона в Киев настолько быстро. Кроме того, я хочу жить в своей родной стране… Уже в первые полгода войны мне стало понятно, что это надолго. Мы не ждём быстрой победы. Мы понимаем, что это не произойдёт в этом году. Вообще понятие «победа» меняется. Это ы вернёмся к границам 1991 года, вернём Крым и будем жить счастливо. Россия навсегда останется нашим соседом, а значит угроза повторного нападения на нас будет всегда. Я представляю победу, как заключение соглашений с нашими западными союзниками о вступлении в НАТО или других гарантий безопасности», — рассуждает Анна.

Андрей

Муж Анны — Андрей, воевал в рядах теробороны под Киевом. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- Я ветеран войны с 2014 года. Перед нападением [России 24 февраля 2022 года] я собрал своих ребят, около 100 человек, мы тренировались, вспоминали свои навыки, «подтягивали» экипировку. В пять утра, когда начались обстрелы Украины, я проснулся, закинул подготовленные вещи в машину и заехал за своим побратимом. Оба решили присоединиться к теробороне, получили там оружие, и в ночь на 25 февраля наша рота заступила на боевые позиции в Киевской области… Печально было, что мы потеряли укрепления, которые готовили с 2014 года, но в то же время россияне ранее потеряли часть Харьковской области, Херсон, а тот же Херсон — это не Авдеевка. Да, у нас сейчас есть проблемы на многих уровнях, поэтому нам не удалось её удержать. Но я надеюсь, что поддержка наших союзников по вооружению будет, а также будет и мобилизация, потому что людей сейчас не хватает.

Полина

Полина выезжала в Варшаву на три месяца в начале войны. Фото Виталий Киричевский / Spektr. Press

- В первый день войны я была дома, в Киеве. Мне позвонила утром подруга и сказала, что слышала взрывы в городе, а потом я и сама их услышала. Первое, что я сделала: прозвонила своих подчиненных и велела им не ехать на работу. Первые сутки были самые сложные, потому что я понимала, что уже трудно выехать из Киева, всё стоит в «пробках». Я осталась в Киеве и ходила в подвал своего дома во время воздушной тревоги. Спала в первые дни в одежде, потому что понимала, что может произойти всё, что угодно. Спустя неделю я всё-таки решила выехать в Польшу, а мой парень решил записаться в тероборону. Он меня проводил на поезд в Варшаву, но в тероборону его так и не взяли. Сказали: и так много людей… Наша победа — довольно длительный процесс. Нужно собрать людей, нужно собрать оружие. На всё это нужны деньги. Я думаю, минимум год, а, скорее всего, два-три года понадобится для освобождения всех территорий. Это невозможно сделать быстрее и оптимальнее.