О чем ты? Там дети под бомбами гибнут! Как ты можешь думать еще и про зверей?

А я думаю. Я часто о них думаю, о зверях, особенно с начала войны. Смотрю на фотографию гориллы по имени Тони в киевском зоопарке и думаю — горилла-то совсем не при делах. Дали бы Тони волю, так Тони ушел бы в горы где-то там, в Африке и — как повезет! — выжил бы или погиб, но сам, но на свободе. Ан нет, сидит. И в виду отсутствия электричества служительница дровами топит печку, и из печки по трубам теплый воздух поступает к Тони в вольер.

Еще я думаю про енота, которого российские военные прихватили с собой, отступая из Херсона. Енот тоже не при делах.

Еще я думаю про слепыша. Это такой редкий зверь, эндемичный для дельты Днепра. То есть слепыш живет исключительно на том маленьком клочке земли, который сейчас утюжат русские танки и перепахивают украинские снаряды. Слепыш-то тут при чем?! Да и жив ли там до сих пор в дельте Днепра хоть один слепыш? Иными словами, жив ли хоть один слепыш на Земле?

Я думаю о том, какие многотысячные стаи рыб глушит каждый взрыв морской торпеды. Сколько дельфинов погибло, когда украинские вооруженные силы взорвали российский крейсер «Москва» или, наоборот, россияне бомбили украинские порты. Как там дельфины?

Иллюстрация Алиса Кананен/SpektrPress

А один мальчик, беженец из Харькова рассказывал мне про птиц. Мальчик приехал с мамой в Мюнхен и первым делом обратил внимание, что птицы в Баварии не вьются кругами, не натыкаются в полете на деревья и фонарные столбы, не валяются на земле как пьяные. А в Харькове вьются, натыкаются и валяются, потому что они контуженные. Представьте себе, сколько в Украине контуженных птиц. Дети по душевной своей чистоте замечают такое, а взрослые нет.

Малыш из Мариуполя. Валерий Панюшкин о целеполагании военного времени — и мирного

В Риге один немолодой мужчина, беженец из Гоптивки рассказывал мне про домашних животных. Гоптивка — это на самой границе. Ее россияне захватили в первый же день войны, а потом украинцы с боями Гоптивку освобождали. И вокруг Гоптивки — минные поля. Люди бежали из Гоптивки из-под обстрелов, но у всех ведь домашнее хозяйство — коровы, козы, свиньи, собаки, кролики. Покидая свои дома, люди просто открывали ворота и просто выпускали скотину на улицу. Этот беженец рассказывал мне, что коровы бродили по минным полям и взрывались на минах. А бездомные собаки сбивались в стаи и охотились на бездомных кроликов. И тоже на минных полях, тоже взрывались.

Я часто об этом думаю. Они-то тут при чем? Горилла, енот, слепыш, рыбы, птицы, коровы, собаки, кролики — их-то как занесло в эпицентр военных действий?

Веками было принято думать, что люди вправе обустраивать жизнь животных. Потому что, дескать, умные. Люди, мол, управят, будут регулировать численность животных, охранять редких, заботиться об исчезающих — по праву хозяев Земли.

Иллюстрация Алиса Кананен/SpektrPress

Но что-то оно все сомнительнее, это право. Вы видели хоть одну гориллу, которая устроила бы не драку с самцом из соседней стаи, а полномасштабную войну на сотни тысяч квадратных километров? Можете представить себе хоть одного дельфина, который убил бы не ту рыбу, которая нужна ему для еды, а миллионы рыб? Способны вообразить себе хоть одного слепыша, который тысячами гектаров отравлял бы землю и делал ее непригодной для жизни?

Звери — уж точно не виноваты в войнах. Им точно не приходит в голову такое зверство. А люди даже не думают о них, когда затевают войны и длят.

Моя бы воля, я бы отпустил всех зверей. Отпустил и оставил в покое. Признал бы, что мы, люди — не умеем беречь жизнь на Земле.

Пирамида М. Валерий Панюшкин о тюрьмах, которые правительство РФ создает на аннексированных территориях Украины