На прошлой неделе стало известно о намерении инвесторов интернет-издания «Русская планета» из группы компаний «Мортон» уволить главного редактора этого СМИ Павла Пряникова. Причины такого решения не сообщались. 2 декабря Пряников официально покинул «Русскую планету», а на состоявшейся встрече журналистского коллектива с инвестором проекта (и одновременно новым главным редактором) Александром Исаевым, а также и с новым шеф-редактором Эдуардом Эйдиным в числе претензий к редакционной политике Пряникова была названа «эклектичность» ресурса и отсутствие на его страницах «идей космизма». Это расплывчатое объяснение не устроило редакцию, которая практически в полном составе намерена покинуть проект вслед за своим главредом. О том, почему «Русская планета» в нынешнем виде прекратила свое существование, почему журналисты увольняются целыми коллективами, а также о будущем российских СМИ и самой России Павел Пряников поделился со «Спектром».

- Начнем с главного, Павел, ты — космист?

- (смеется) Ну, если говорить в терминах начала 20-го века, то, наверно, все-таки — народник. А если совсем глубоко копать, то, как это называлось в те времена, религиозный социалист.

- А какую терминологию, по твоему мнению, имел в виду новый шеф-редактор «Русской планеты» Эдуард Эйдин, когда говорил о космизме?

- Наверно, он просто спутал космизм с какой-то левой идеей. Когда я приходил делать «Русскую планету», мы обговорили с инвесторами, что у нас будет умеренно-левый проект. Я в своей концепции ссылался на то, что его примерным аналогом в идеологическом плане являются эсеры и в какой-то степени меньшевики. То есть, конечно, не большевистский вариант СМИ.  Ну, а у людей возникла какая-то путаница в головах, потому что космизмом кто только не занимался — от христианских социалистов и толстовцев до настоящих космистов — Циолковского, Богданова и прочих.

- Значит ты подходил к созданию СМИ с позиций эсеров, а победили в итоге все равно большевики? Или кто?

- Сложно сказать. Если отвлечься от терминов первой половины 20-го века, то на наше место в итоге просто пришел порядок. Тот, который наступил в СССР с воцарением Сталина.

- То есть все же не «красный террор»?

- Нет, конечно. Именно порядок. В целом по стране сейчас у нас такой 32−34-й год, убийство Кирова, которое запустило всем известные дальнейшие процессы. И так далее.

- Получается, 37-й год еще впереди?

- Посмотрим.

- Ты говоришь, что «Русская планета» — это эсеры, а «Лента.ру», бывшая, конечно, которую еще в марте постигла схожая участь, — это что тогда, кадеты?

- Скорее всего, да. А, если брать Европу в целом, это какая-то либеральная партия, которым сейчас очень нелегко приходится. Свободная демократическая партия Германии, например, впервые не прошла в Бундестаг.

- Насколько я знаю, все последние месяцы у тебя шли конфликты с собственниками издания, которые пытались влиять на редакционную политику. Сколько, учитывая недолгий век «Русской планеты», она проработала в свободном режиме?

- Почти полтора года. Если быть точным — 16 месяцев, когда нам никто не мешал. И я благодарен инвесторам за то, что вообще дали деньги и на первое время предоставили нам творческую свободу.

- То есть был период, когда не было никакого давления вообще?

- Ну в отдельных случаях мы согласовывали, конечно. И даже не темы, а скорее направления работы. Но потом даже это прекратилось. То есть редакция до последнего времени действительно жила очень вольно. Нам позволяли реализовывать наши идеи, постоянно увеличивался штат, росли возможности. Есть за что быть благодарным все же.

- А что конкретно стало триггером атаки на редакцию и твоего увольнения?

- Мне кажется, что дело тут в общей обстановке в стране, которая способствует наведению все того же порядка. У нас не было предупреждений от Роскомнадзора, мы не судились. Даже наблюдая за соцсетями, я заметил, что нас никакие «нашистские» боты и тролли особо не травили. То есть мы не были раздражителями ни для кого.  Возможно, это связано с тем, что в процессе работы у нас выкристаллизовалась главная идея «Русской планеты». Это — просвещение.  Не столько нагнетание страстей, которое мы наблюдаем с обеих сторон последние несколько лет — с событий на Болотной площади — сколько просвещение. Мы ушли от того, чтобы кого-то обличать или что-то доказывать. Мы пытались показать, что есть несколько иной мир — он не принадлежит ни той, ни другой стороне.

- Будешь продолжать читать «Русскую планету»?

- Пока я каждый день захожу, смотрю, что происходит, правда, сайт уже долгое время не обновляется. Даже новости.

- Редакция просто прекратила работу или уже уволилась?

- Ну кто-то уже ушел, да. Другие люди в процессе обдумывания своего будущего, хотят, наверно, посмотреть, что будет дальше с изданием. И будет ли вообще что-то. Понятно, что настроения безрадостные у всех. Единственное, что я могу сказать — проект не будет таким, каким он был при мне. Не потому что я какой-то особенный, просто я — это я. Придут другие люди, сделают что-то свое, посмотрим. Кого-то такая ситуация устроит, потому что можно будет что-то писать и получать за это деньги. А иной, возможно, вообще не увидит никаких изменений в худшую сторону. Или в лучшую.

В «Русской планете». Фото из архива Павла Пряникова.

- А как ты вообще относишься к коллективным исходам редакций вслед за своими руководителями?

- Каждый случай по своему уникальный. В нашем — я сразу сказал, объявив о своем увольнении, что пусть все сотрудники самостоятельно решают свою судьбу, я никого уговаривать не буду. Уходить или оставаться — решайте сами, вы все взрослые люди. И у каждого свои обстоятельства.

- Галина Тимченко (бывший главный редактор «Ленты.ру») говорила подобные слова, но редакция практически в полном составе тем не менее ушла вслед за ней. Да и в «Русской планете», насколько я знаю, настроения похожие. В этом же наверно есть что-то кроме корпоративной солидарности?

- Есть рецидив того, что происходит в стране последние три года. Просто накипело. В условиях, когда у людей нет возможности высказать свое отношение к происходящему, когда выборов, по сути, нет, политических партий нет, таким образом выражается протест. Есть потребность выразить свою позицию, не опасаясь, что тебя упекут в кутузку. Кто-то выходит из этой фрустрации с помощью алкоголя или топора, а кто-то вот так.

- А что за проект «Зима»?

- Ребята из «Русской планеты» сделали такой сайт-открытку, не знаю что из этого получится. Это инициатива коллектива.

- Ты бы продолжил с ним работу в том же составе?

- Да, конечно, мне бы этого хотелось. Если была бы такая возможность, я бы всех, кто со мной работал, снова взял к себе. Вот всех без исключения. У нас сложился очень добрый, душевный коллектив, и ребята вполне могут подтвердить, что строилось все не на какой-то командной системе, а на взаимопонимании. Мне как главному редактору, обладавшему всеми полномочиями, всегда казалось, что человека можно убедить только собственным примером — не в приказном порядке — а приходить на работу раньше всех и уходить позже всех. Все пятнадцать лет работы в журналистике я следую этой установке.

- Вот ты говорил, что «Русская планета» была не совсем обычным СМИ, поскольку была ориентирована на просвещение. Как думаешь, для властей какие медиа представляют наибольшую угрозу как возмутители спокойствия — обычные, как говорится, аналитическо-новостные, или такие как «Планета»?

- Главный враг для власти — это эмоциональные СМИ. Именно они закрываются и получают предупреждения от Роскомнадзора. Ведь власть у нас разговаривает на языке эмоций, а не разума, и соответственно она воспринимает как противника тех, кто говорит с ней на одном языке. Тех, кто на таком же архаическом, примитивном уровне ее мочит.  Это «Грани», «Ежедневный журнал». Есть даже пример — Борис Стомахин, — который получил срок за свои статьи. Вот он, не скрывая, на таком хтоническом уровне все говорил о власти. То есть ты опасен, если говоришь на языке Дмитрия Киселева, только с противоположной стороны.

- А как тебе история с «Эхом Москвы» и чем там в итоге все закончилось? Ты поддерживаешь точку зрения, что Венедиктов находится в режиме постоянного диалога с властью, получая от нее индульгенции на определенные, разрешенные сверху, порции критики?

- Мне сложно говорить о договоренностях властей с Венедиктовым, тут в чужую голову не залезешь. Но, если исходить из идеологии Кремля, то у нас тут получается такой интересный микс — с одной стороны абсолютно архаические силовые методы, палеоконсерватизм в политике, с другой — некий неолиберализм в экономике. Получается, что «Эхо Москвы» — это элемент либеральной составляющей власти. Как Чубайс (Анатолий Чубайс — глава Роснано, прим. редакции), а большего неолиберала в мире трудно сыскать, как Кириенко (Сергей Кириенко — глава Росатома, прим. редакции), весь финансовый блок, Высшая школа экономики и прочее.

- И долго власть сможет протянуть, если в основе ее существования лежит это противоречие?

- Думаю, долго. Оба полюса себя уравновешивают. Либеральная составляющая необходима, так как она общается с внешним миром. При дворах германских феодалов был такой еврей-фактор, который осуществлял торговые операции. Наши неолибералы выполняют ту же функцию, продавая нефть и газ. А вырученные деньги используются для наведения лоска на власть. И власть в России уже тысячу лет существует в таком формате. Так что ничего необычного в нынешнем состоянии нет. Всегда существовала либеральная прослойка, ответственная за внешние сношения, ганзейские купцы или американский миллионер-коммунист Арманд Хаммер. И при них такой реликтовый рентный феодализм, который распространяется на все российское общество.

- То есть вековым устоям ничего пока не угрожает?

- Пока есть ядерное оружие никто сюда не сунется. До тех пор, пока не изобретут какое-то новое супероружие или не произойдет нечто непоправимое, как в перестройку, или государственный переворот как при Павле I. Без подобных форс-мажоров эта власть способна существовать еще десятки лет.

Фото из архива Павла Пряникова.

- Что в таких условиях, по твоему мнению, произойдет с российскими СМИ хотя бы к середине будущего года?

- В итоге останутся несколько монстров. Тяжелее всего придется средним СМИ. Выживут, конечно, государственные медиа и останется россыпь мелких блогов и такого же масштаба СМИ, которые будут жить или на чистом энтузиазме или на гранты. Собственно это процесс уже давно идет.

- И монстры будут транслировать единственно верную точку зрения?

- Или не транслировать. Просто уходить от принципиальных для власти вопросов. Давайте не будем говорить об укропах, которые опять там кого-то замучили, а поговорим лучше об экономике, спорте и прочем.

- Ты сейчас не про РБК?

- Ну примерно. Вот и останутся они, «Коммерсант», «Ведомости», которые, думаю, будут куплены какими-то окологосударственными структурами, холдинг «Афиша-Рамблер-СУП» и различные «Российские газеты». Но повестку дня все равно будет формировать телевидение. Причем количество СМИ не уменьшится, один канал информации оставлять опасно — человеку же хочется разнообразия. А тут по одному каналу посмотрел, как укропы кого-то мучают, по другому увидел разлагающуюся Европу, где-то прочитал про домашних животных — и вот тебе полная иллюзия свободы слова.

- Возвращаясь к «Русской планете», при приеме на работу сотрудников учитывались их идеологические убеждения?

- Нет, конечно. Просто так получилось, что наш костяк состоял из людей с левыми убеждениями. Условно говоря, одного можно было назвать социал-демократом, другого левым эсером и так далее. Потом, конечно, потянулись люди с более либеральными подходами, а кто-то вообще сталинист-патриот. Единственных, кого у нас не было, это, конечно же, националистов. Ни с правым, ни с левым уклоном.

-Ты веришь, что найдешь себе место в российских СМИ?

- Да, конечно. Какое-то время надо отдохнуть, собраться с мыслями. Хотелось бы создать проект, похожий на тот, который у нас был, с упором на просвещение, историю, международные отношения. Если этого не получится, буду какое-то время просто развивать свой «Толкователь».

- Если бы какая-то окологосударственная структура предложила тебе возглавить образовательный проект и не писать ни в ком случае об укропах и замученных ими детях, согласился бы?

- Возможно и согласился бы. В России действительно не хватает такого СМИ, которое разговаривало бы с людьми на человеческом языке, а не на языке ненависти и пренебрежения.

- Считаешь, что образованный человек не способен перейти на темную сторону?

- На самом деле сейчас просто необходимо разбивать какие-то мифологемы, как, например, со сталинизмом. Людям он представляется просто вершиной русского порядка, они не понимают обратную сторону — большего беспорядка, чем при Сталине, за все время советской власти никогда не было. Такого уровня коррупции, воровства, халатности и всего прочего.

- Ну еще десять-пятнадцать лет назад Сталина как раз любили демонизировать, возможно, скоро история снова повторится.

- История России вообще имеет циклический характер. Пару месяцев назад мне пришли в голову аналогии нашего времени с первой половиной 80-х годов. Совпадает почти на 100 процентов: Олимпиада, сбитый «Боинг», борьба с западным влиянием, в том числе с рок-музыкой, антикоррупционные дела — «хлопковое» дело появилось не при перестройке, а еще при Андропове.

- И сколько, по твоим прогнозам, еще ждать перелома — если проводить аналогии, он все же наступил в 85-м?

- У меня такие ощущения, что еще пару лет.  2016 — 2017-й года будут определяющими. Если опять-таки исходить из той же цикличности.

-То есть еще до президентских выборов?

- Пожалуй.

- Россию пока покидать не собираешься? На определяющие-то года?

- Пока — нет.