Перемирие в Сирии должно вступить в силу 27 февраля. Однако в соглашении, инициированном Россией и Соединенными Штатами, слишком много исключений и неясностей. Слишком много участников сирийской войны преследуют диаметрально противоположные интересы. Слишком много потенциальных случайностей, способных полностью уничтожить договоренности.

И для Вашингтона, и для Москвы соглашение о перемирии — следствие усталости от нынешней ситуации. Это также попытка предотвратить прямое военное вмешательство Турции и Саудовской Аравии в сирийское противостояние. О такой возможности в последние недели говорилось все чаще и, по разным причинам, Вашингтон и Москву такое развитие событий категорически не устраивает. 

Ни Обама, ни его государственный секретарь Джон Керри не имели и не имеют ни стратегии в отношении сирийского конфликта, ни эффективных способов воздействия на повстанцев, ни внятной региональной политики, которая учитывала бы возможные шаги американских союзников, прежде всего Саудовской Аравии и Турции. О том, каким сюрпризом стало для Белого дома вмешательство в войну России, я даже не говорю. Иран, на сомнительные договоренности с которым Обама поставил так много, в Сирии выступает фактически в качестве противника США. Для Вашингтона перемирие — это возможность немного перевести дыхание и попытаться выработать хоть какой-то план действий. 

Россия спасла своего союзника — сирийского президента Башара Асада — и относительно стабилизировала военную ситуацию. Теперь о неминуемом поражении его режима никто больше не говорит. Можно сказать, что главная задача, которую ставил перед собой Владимир Путин, отправляя российских летчиков в Сирию, выполнена: то, что в Москве считают не народным восстанием, а американо-саудовской попыткой смены режима в Дамаске, —сорвано. 

Однако решающего перелома в гражданской войне в пользу официального Дамаска еще не произошло. Перспектива восстановить контроль над всей территорией страны, о которой Башар Асад говорил в одном из недавних интервью, остается призрачной, если не сказать совершенно фантастической. 

Для того, чтобы это случилось, России и ее иранским союзникам нужно бросить в бой намного больше сил, а это грозит непредсказуемыми последствиями. На сухопутную операцию (а именно она могла бы серьезным образом изменить ситуацию) Кремль не пойдет. И дело не только в общественном мнении, которое со времен Афганистана и Чечни не забыло значение термина «груз 200», но и в том, что тогда в сирийский конфликт могут напрямую вмешаться Турция и Саудовская Аравия. А это война другого масштаба, фактически, мировой конфликт, от которого никто не останется в стороне. В любом случае, Путин в очередной раз продемонстрировал, что своих друзей не бросает. Он также создал повестку дня для продолжения, как он считает, разговора на равных с будущей американской администрацией, которая сменит администрацию Барака Обамы. На сегодня этого, с точки зрения Кремля, видимо, пока достаточно.

Впрочем, это не значит, что все находится под его, Кремля, контролем. Башар Асад очевидным образом не считает себя связанным какими бы то ни было обязательствами, если они, с его точки зрения, противоречат интересам его клана. То, что сирийский диктатор назначил на апрель очередные «выборы» в карманный парламент — демонстрация оппозиционерам силы: «Хотите со мной договариваться — спешите это делать на моих условиях». Асад не без оснований уверен, что Москва его не бросит. Ведь престиж российского руководства с начала операции в Сирии неразрывно связан с выживанием асадовского режима. Это делает политические позиции сирийского президента более прочными, чем могло бы на первый взгляд показаться.

Противостоящая Башару Асаду оппозиция согласилась с прекращением огня «в принципе». То есть она тоже не чувствует себя связанной никакими соглашениями. Оппозиционеры разобщены. Я с трудом представляю себе, кто и как может и хочет гарантировать соблюдение ими прекращения огня. Тем более, что оно не касается «Исламского государства» и сирийского филиала «аль-Каиды» — поддерживаемой Саудовской Аравией организации «Джабхат ан-Нусра». Таким образом, российская авиация может продолжать бомбить кого захочет, так как объективно подтвердить, кто есть кто в Сирии почти невозможно. 

Вдобавок вооруженные формирования повстанцев часто меняют союзников. Поэтому отделить «умеренных» от «экстремистов», мягко говоря, непросто. В договоренности о перемирии также внесен пункт о возможности «самообороны» повстанцев, что дополнительно размывает соглашение. Спровоцировать нерегулярные вооруженные формирования на «самооборону», а потом обвинить их в нарушении прекращения огня — пустячное дело.

Турция и Саудовская Аравия, принципиально не желающие сохранения режима Асада ни при каких условиях, чувствуют, что им нанесли политический и дипломатический удар. Полагаю, они будут искать пути срыва прекращения огня любой ценой. Тем более, что доверие к Вашингтону в Эр-Рияде и Анкаре, а также его возможности влиять на решения турецких лидеров и саудовской королевской семьи за годы президентства Барака Обамы существенно снизились.

Соединенные Штаты и Россия объявили, что будут координировать выполнение соглашения о прекращении огня. Номинально руководить этим процессом станет спецпредставитель ООН и Лиги арабских государств по Сирии маркиз Стаффан де Мистура. 

Такая организация контроля за соблюдением перемирия и в лучшие времена была бы проблематичной. При нынешнем недоверии между Кремлем и Белым домом, помноженным на откровенное презрение Путина к Обаме и Керри, трудно себе представить успех подобной координации. 

Если прекращение огня продлится хотя бы неделю, то это уже будет чудо.