«Ехать или не ехать? Остаться или свалить? Уехать-то можно: и границы открыты, и самолеты летают, и работа найдется — все-таки человек я молодой. А тут дроны вьются над Рублевкой, и паспорта собрались отнимать, и вообще перспективы блестящие.

Скребет, скребет по сердцу. Как я уеду? Тут родители пожилые, и квартира любимая, да и черт подери, с какой собачьей стати я должен уезжать из своей страны? И, главное, уедешь — так ведь больше не вернешься. Это очевидно. А как не вернуться? Тут ведь и родители, и квартира… И так по кругу, до умоисступления».

Так думал молодой повеса, гуляя по Нескучному саду. Конечно, он думал об этом уже не впервые. Но все друзья, с которыми он мог обсудить это дело, давно уехали, и теперь писали ему в мессенджеры всякую чушь, типа «как сам?», «какие планы?», «когда думаешь валить?» Ну, и все такое. 

Советовался он со знающими людьми. Да разве они чего хорошего посоветуют. Одни говорят: уезжай, причем немедленно. Другие — ну ты не нагнетай, подумай. Но чаще всего говорят: «Ох, сложный это вопрос. Пойдем пива выпьем». 

Так вот он и ходил и пил пиво, и задавался вопросами. И пришел в Нескучный сад. Там прохладно, сирень цветет. Дети играют, смеются, отнимают друг у друга лопатку. Умилился молодой человек — ну и как тут уезжать? А потом какой-то ребятенок запел по-английски, а мама его лопаткой хвать по затылку! «Господи Боже мой! —застонал юноша. — Да что ж такое, что же делать с этим всем?»  

И пошел он, скрипя зубами, к старому пруду. А там сидит на скамейке женщина. Не старая, не молодая, что называется, фертильного возраста. Глаза зеленые. Ну, думает молодой человек, хоть что-то. Может, по реке с ней прокатимся. Пива попьем. Тем более, «Тиндер» из России уходит, надо старые навыки вспоминать.

Сел рядом с женщиной и говорит:   

— Правда же, Москва похорошела?

А она как засмеется.  

— Ты, — говорит, — эти глупости брось. Ты же вовсе не об этом думаешь.

Юноша сразу приободрился, принял виноватый вид и начал бормотать, мол, конечно, не совсем об этом, но неловко вот так сразу симпатичную женщину в гости приглашать…

— Перестань, — говорит женщина. — Какие там гости. Ты все думаешь: ехать тебе или не ехать. Все твои друзья давно уехали, а те, кто остался, чушь всякую несут и пиво пьют за твои же деньги.   

Тут молодой человек побледнел и встал со скамейки.

— Вы кто? — спрашивает. — Вы из ФСБ?

— Нет, — отвечает женщина, — и даже не из ЦРУ. Но я могу тебе помочь. Чтобы прекратить свои мучения, ты должен ответить на один-единственный вопрос.   

Тут женщина тоже встала со скамейки и заглянула юноше в лицо.

— Где бы ты хотел умереть? — спросила она.

Иллюстрация Ekaterina Trushina/SpektrPress

Ее зеленые глаза вдруг стали огромными, и юноша увидел, что в них плывут картинки — вроде как в том же «Тиндере» или «Тиктоке». Вот он лежит мертвый в своей квартире: стены ободраны, света нет, грязный матрас без простыни, окна разбиты, а потом сразу — Хованское кладбище (Северная территория),  серый памятник. И могила заросла… Следующая картина: лежит он на больничной койке, санитар в грязном халате закрывает ему глаза — а дальше бетонный четырехугольник ограды, жухлая травка и камень с грузинскими буквами. На заднем плане — Тбилисское водохранилище.

Смотрит юноша дальше: лежит он, бездыханный, в просторной палате, инструменты сверкают, медсестры толпятся, а потом, среди моря белых плит — крошечная белая плита и странный памятник с черными закорючками — кладбище Кирьят-Шауль, Тель-Авив.

Потом всплыл Нью-Йорк — инфаркт, кладбище «Голгофа», большой черный камень, букетик маргариток. Берлин — инсульт, кладбище «Вайсензее», его собственная фотография (почему-то с бородой). Прага — рак, Ольшанское кладбище, могила даже без таблички. Иокогама — самоубийство, кладбище «Гайдзин-Боти» — камень треснул и порос травой… И еще много-много разных живых картин. Все могилы разные, а имя на них — одно и то же. Его имя.    

— Ты Смерть? — спрашивает юноша.

— Ну, конечно, — говорит женщина.

— И ты заберешь меня?

— Ну, конечно, — говорит она. — Обязательно. Только подумай: где ты хочешь, чтобы это случилось? Где будет наш первый и последний раз? Как только ты это поймешь, все остальное решится само.

Тут женщина взяла и исчезла. А юноша пошел думать. Наверное, думает до сих пор.  

Иллюстрация Ekaterina Trushina/SpektrPress