Анзор Бухарский — фотограф, преподаватель уличной, документальной, жанровой фотосъемки, участник международных выставок и конкурсов, в том числе, Венецианской и Стамбульской биеннале современного искусства. Журнал «Спектр» не устоял перед возможностью побеседовать с Анзором. 

Анзор Бухарский: «Часто я разыгрываю роль дурачка-туриста, выгляжу соответственно — шорты, кроссовки, шляпа, фотоаппарат». Фото Анзора Бухарского из личного архива

- Твое образование театрального художника невозможно отделить от того, что ты делаешь, в том что касается именно эстетики съемки. Вместе с тем эта съемка у тебя всегда кажется спонтанной, этаким всполохом, случайным, внезапным, молниеносным. 

А я не уверен, что имею право называть себя театральным художником. Да, я учился на отделении «художник театра» в ТТХИ имени Островского, немного проработал в ГАБТе в декораторском цехе, потом бросил институт и уехал в родную Бухару. Не знаю, как получилось, что театр меня завораживал всегда, и не столько сценой, сколько закулисьем — гримерками, подсобками, колосняками — тем, что от глаз зрителя спрятано.

Если говорить о спонтанной съемке, то наверное имеется в виду не постановочная, так называемая «стрит-фотография», которую снимают на улице. Там да, все спонтанно, все постоянно меняется — свет, люди в кадре, сцены и целые события.

Хорошо, если на улице тебя поменьше замечают. Часто я разыгрываю роль дурачка-туриста, выгляжу соответственно — шорты, кроссовки, шляпа, фотоаппарат. К туристу меньше вопросов, что с него взять. Если фотографирую в деревне, там сложнее. Там нужно время, чтобы привыкли, устали позировать (надоело), перестали обращать внимание.

- А как на тебя вообще реагируют те, кто попадает в твой объектив? Ладно, в родной Бухаре, еще где-то, где к тебе привыкли и знают. Что насчет других городов и стран?

Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

Самарканд. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Ты не поверишь, но люди везде одинаковые: в Бухаре, в Самарканде, в Нью-Йорке, Венеции, Касабланке или Алматы. Кто-то реагирует бурно — требует немедленно удалить его изображение с фотокамеры, кто-то улыбается, где-то просто хмурятся и отворачиваются, а где-то даже рады и от души позируют, корчат рожи, делают «козу». Все зависит от твоего настроения и настроения того человека, заметившего объектив.

Согласись, не каждый готов, чтобы к нему подошли случайные прохожие и начали фотографировать. Тем более в наше время, когда фотография или видео мгновенно становятся достоянием интернета и все это прекрасно понимают.

И если вдруг на тебя накидывается незнакомец, тянет руки к твоей камере: «удали немедленно!», он имеет на это полное право. Ведь это фотограф влез в его жизнь и личное пространство, а не наоборот. Повторюсь, такая реакция может быть в любой стране — Азии, Африке, Европе или Америке. Просто есть особенно туристические города, где фотограф с камерой воспринимается естественно и ожидаемо, а есть маленькие захолустные городишки, где к нему уже могут быть претензии.

Анзор Бухарский: «Единственный живой потомок Амира Тимура, это почти доказано (мною)». Фото из личного архива Анзора Бухарского

В любом случае, если вдруг такое произошло, я решаю конфликт мирно, удаляю кадр, хотя, тьфу-тьфу, в последние несколько лет такое практически не случается.

…А вообще, интересно конечно, что люди придают огромное значение своей персоне. Вот, к примеру, снимаю я какой-то ярко освещенный объект. Он красив, органично вписывается в пространство, но для полного счастья мне необходимо присутствие человека. Какой-то живой абрис, тень, намек, фрагмент. И вот, вдали мелькает человеческий силуэт, я нажимаю кнопку, все срослось. Ан нет, не все! Человек заметил, что попал в мой кадр, бежит возбужденный, настроенный категорично: «Вы зачем тут меня снимаете?!» Я показываю ему кадр в мониторе фотокамеры: «Да вы что? Я вообще-то снимал другое, это вы случайно вошли в мой кадр и все испортили своим присутствием». Тут он видит, что да, его там совсем немного — 1/50 всего изображения, а то и меньше, и то непонятным пятнышком. И успокаивается. «Вы же будете выкладывать это в интернет?» — спрашивает.

Ой, даже если буду! Кому вы интересны, скажите мне пожалуйста. В наш век, когда новости меняются стремительно, я думаю, что даже фоточка с голым главой какой-нибудь могущественной державы будоражила бы общество пару часов, а через три о ней уже все бы забыли. Ибо подоспела бы другая новость — еще более невероятная и шокирующая.

-Боюсь представить голым главу державы, особенно могущественной… Ладно. Вот ты проводишь мастер-классы в Прибалтике, России, Азии. А на что ты обращаешь внимание свое и своих учеников при фотосъемке в настолько разных регионах?

Ну, на мастер-классах мне важно, прежде всего, что выбирают объектом для фотографии мои ученики. В первые дни понятно — они ходят за мной по пятам, снимают то же, что я, буквально из-за плеча. Потом я им говорю примерно следующее: «Дорогие. Если вы все время будете снимать то же, что и я, лучше заберите меня в ваш город, арендуйте мне квартиру, у вас каждый день будут гарантированно хорошие фоточки». Мне нужно понять, что интересует моего ученика, на что он сам обращает внимание. Мне не интересны его навыки в компьютерной постобработке, его камера, даже то, насколько технически грамотно он сделал снимок. Мне важно, что именно он поместил в кадр — плоскость с соотношением сторон 2:3.

Марокко, Шефшауен. Обычная улочка. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Марокко, Мараккеш. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Марокко. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Кстати, ходить и фотографировать небольшой группой в три-четыре человека в новой среде (стране, городе) очень даже удобно. Там мы как раз туристы-зеваки, к туристу отношение лояльное. Но и тогда случаются казусы. Однажды моя мастер-классница снимала в Марокко какую-то бытовую сценку. Тут с места поднимается здоровенный бербер и с криками «No photo! Delete photo!» бегом направляется в нашу сторону, с намерением лично удалить свое изображение из ее камеры. Девушка пускается наутек, марокканец за ней, я за ними обоими. На бегу я кричу ей остановиться, удалить треклятый кадр и не доводить ситуацию до нервотрепки и международного скандала.

Или вот еще случай. В Хиве (а это один из древнейших городов Узбекистана) мы с двумя моими очаровательными мастер-классницами из Лондона гуляем по старому кварталу. И вдруг видим через дувал (это такая низкая глинобитная стена) чудесную картину: хозяйка дома развешивает стирку на веревку, натянутую между двух деревьев. Горячее белье испаряется паром в лучах солнца, рядом дымит очаг, бегает собачка, играют дети. Готовая картина — бери и снимай. Мы втроем, недолго думая, прямо поверх стены начинаем щелкать затворами. Хозяйка офигевает, собачка лает, дети бегают, затворы наших зеркалок грохочут.

Анзор Бухарский: «Одну сцену можно снимать так долго, пока не выгонят». Фото из личного архива Анзора Бухарского

Тут нужно сделать лирическое отступление. Когда меня спрашивают «Как долго можно снимать одну сцену?», я всегда отвечаю: «пока не выгонят». Конечно же, я имею в виду не прямое действие, когда за фотографом бегут с [поганой] метлой (хотя подобное иногда случается тоже), но само состояние. Когда тебя заметили, когда людям становится некомфортно, когда смотрят исподлобья, что-то бормочут и т.д.

Так вот, в Хиве хозяйка уже перестала вешать белье и хмуро уставилась на нас. Потом не выдержав крикнула, что мы ей мешаем заниматься делами.

- Что она говорит? — спрашивают мои милые ученицы.

- Чтобы мы катились на три буквы — делаю я вольный перевод с узбекского.

- Так странно, что мы такого сделали? — возмущаются англичанки.

- Вот смотрите — пробую я объяснить ситуацию. — Представьте себе такую картину. Сидите вы себе преспокойненько в своем доме, где-нибудь на Бейкер-стрит, вешаете белье, в том числе, нижнее, на своем собственном балконе, а тут три узбека в тюбетейках заглядывают вам через забор и начинают тарахтеть затворами фотокамер, бессовестно снимая вашу частную жизнь. Что бы вы сделали?

- Ой, я наверное, тут же вызвала бы констеблей — отвечает мне одна.

- Заметьте, эта добрая хорезмийка не вызвала даже туристическую полицию, не то что констеблей. Она нас просто послала подальше.

- Да она просто широкой души человек оказалась! Вот, кстати, как раз в Азии, где большое значение уделяют тому, как люди выглядят для других, твоя «спонтанная фотография» кажется чем-то особенно непривычным. Или я ошибаюсь? Каково вообще фотографу твоего жанра в Узбекистане?

Я снимаю в жанре документальной фотографии — хожу по деревням, документируя на снимках повседневную жизнь обычного сельского жителя. Еще я называю себя «цыганским фотографом». Так получилось, что примерно с 2009 года меня буквально засосало в цыганские анклавы с головой, это давно из увлечения переросло в настоящую манию и стало важной частью моей жизни. В самом начале было непросто, люди удивлялись — чего это какой-то «городской» с камерой зачастил в их населенный пункт. Со временем ко мне привыкли, а в настоящее время меня вообще считают за своего, называют цыганом, чем я очень горжусь.

Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

«В настоящее время меня вообще считают за своего, называют цыганом, чем я очень горжусь», — Анзор Бухарский. Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

«Зимнее время трудное для цыган. кипятить воду, готовить еду, греться — для всего этого чугунная печь — обязательный атрибут небогатых цыганских семей. печь топится дровами, в редких случаях — газом», — Анзор Бухарский. Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Четыре сестры в одинаковых платьях в красный с белым горошек. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Бабушка и внучка. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Женщина готовит еду на костре. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Девочка, льющая воду на веник, и автопортрет в зеркале. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Девочки играют с фатой старшей сестры, недавно вышедшей замуж. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия «Мои дорогие цыгане». Девочка покупает сладости. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Конечно же, это мне дает шанс сделать спонтанные кадры, хотя я не брезгую и постановочной фотографией и не вижу в ней ничего зазорного.

А вообще, фотографов, снимающих в жанре документальной фотографии в Узбекистане можно пересчитать по пальцам. Раньше отношение к нам было …ммм… своеобразное — представь, было пристальное внимание со стороны спецслужб и милиции. Не знаю, как дела обстояли у коллег, но я до сих пор содрогаюсь от воспоминаний о ворохе объяснительных, которые я оставил в различных кабинетах.

- Ого! Можешь поделиться историей?…

Вот простенький случай. Однажды с одной моей мастер-классницей из России мы отправились на большой оптовый рынок бахчевых в Самарканде. Девушка была изумлена — повсюду огромные горы арбузов, дынь и тыкв. Ловкие продавцы, кидая их из рук в руки выгружали из стареньких ЗИЛов и ГАЗов. Мы делали эффектные кадры с летящими в воздухе дынями, когда подошли двое сотрудников в форме и настойчиво потребовали пройти за ними в опорный пункт милиции. Россиянка растерялась:

- Мы что, на запрещенном объекте? Базары снимать запрещено? Что ты мне раньше не сказал? (это, конечно, уже повернувшись в мою сторону).

Я попросил милиционеров оставить девушку в покое и обещал ответить на все вопросы лично. Первый же вопрос был: «Кто привел сюда иностранную гражданку и с какой целью?».

Потом переписали все файлы с моей флешки на служебный компьютер, потом долго возмущались, что файлы не открываются (в их компьютере просто не было программы, показывающей RAW-формат). Потом записали персональные данные обоих, в какой гостинице мы остановились, долго докладывали по телефону своему руководству и в дежурную часть смежной структуры о «нештатной ситуации». Наконец я додумался ляпнуть, что девушка — очень известный журналист из популярного российского СМИ и пишет статью о гостеприимном Узбекистане. После этого меня нехотя отпустили. Но как объяснить девчонке, что у нас нельзя снимать не только базары, но абсолютно все? Ведь снимать на улице было уже чревато.

В этом случае я считаю, что сделал свой маленький подвиг — я снимал новейшую историю Узбекистана, несмотря на все эти прессинги, и горжусь этим. Именно по моим карточкам историки будут изучать, как выглядели люди, во что одевались, что ели, как выглядели интерьеры жилищ, как жили и трудились. А не по постановочным кадрам известных ташкентских фотографов, снимающих улыбающихся счастливых бабайчиков с внуками и узбечек национальной одежде, радостно обнимающих поднос с виноградом.

Сегодня тьфу-тьфу не сглазить, отношение к человеку с камерой чуть изменилось, похоже новая власть поняла, что от фотографа вреда нет, только польза. Как часто, видя в интернете мои кадры, комментаторы просто не могут сдержать восторга: «Хочу в Узбекистан! Хочу в Бухару!», разве это плохо? Получается, я еще и развиваю туризм, который в последнее время объявлен национальной стратегией? (смеется)

- А ты сначала по наитию снимаешь, и потом выбираешь «жемчужины» или уже в самый миг съемки тебе ясно, что это точно достойно кадра? И тогда как это можно определить?

Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Всегда по-разному. На улице это всегда случайно — что-то привлекло взгляд, как правило, это красивое пространство — тени, свет, все как я люблю. Я вообще считаю, что я снимаю пространства. Присутствие человека в нем желательно, но вовсе не обязательно. А еще часто бывает, что я часами прогуливаюсь по городу или в кишлаке, так ни разу не вынув из кофра фотоаппарат.

Но иногда видишь мгновенно — вот он кадр! Подбегаешь, на ходу включая камеру, начинаешь снимать, меняя ракурс, отплясывая пируэты вокруг сценки, снимаешь, снимаешь, внутренне ликуя от предвкушения удачи. И уже дома не торопясь просматриваешь всю съемку, отбирая тот самый «выгодный» кадр.

- По миру ты ездишь, много снимаешь Узбекистан. А ты в местных выставках — в Узбекистане — участвуешь? Как вообще складывается твоя карьера дома?

Да, мои персональные выставки были в Москве, Новосибирске, Барнауле, Южно-Сахалинске, в Рыбинске. В этих же городах я проводил практические мастер-классы и творческие встречи, а также в Нью-Йорке, Майами, Новом Орлеане, Риге, Венеции и Марокко. В некоторых местах даже по несколько раз. При этом, ты удивишься, но в узбекском фотосообществе меня как бы не существует. Меня не приглашают участвовать в групповых выставках, меня не печатают в книгах, не упоминают в статьях местные искусствоведы, меня как бы нет.

Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Анзор Бухарский: «Я вообще считаю, что я снимаю пространства. Присутствие человека в нем желательно, но вовсе не обязательно». Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Меня это вполне устраивает. Они отлучили меня от фотографической тусовки, я отлучил их в ответ. История разберется, кто чего достоин. Одна известнейшая и заслуженная искусствовед писала статью про узбекскую фотографию, но меня не вспомнили даже беглой строчкой, это нормально. Мне достаточно, что меня знает российское фотосообщество, со многими мэтрами я знаком лично и горжусь этим.

- Что точно попадет в объектив твоего фотоаппарата, а что — никогда? Есть какая-то этика или табу?

Этика и табу есть даже не столько при съемке, сколько после, когда стоит выбор показывать или не показывать. Я всегда считал, что у фотографа должно быть правило как у врача «не навреди». Кому-то фотография в публичном пространстве (с его изображением) может просто испортить настроение. Особенно, если его сняли в не самый торжественный момент — ковыряющимся в носу, поправляющим трусы, застрявшие в промежности, просто с некрасивым выражением лица. Ведь не секрет, что каждый человек хочет выглядеть красивым, особенно если это увидит много зрителей. Другое дело, что опубликованной фотографией можно принести неприятности. Например, если застали целующуюся парочку, а это любовники.

Анзор Бухарский: «Этика и табу есть даже не столько при съемке, сколько после, когда стоит выбор показывать или не показывать». Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Еще меня часто коробит, когда увидев бомжа, уснувшего на скамейке, на тротуаре или возле помойки, фотолюбители бегут это быстрее запечатлеть. Я не знаю, мне кажется, это просто негуманно — снимать заведомо беззащитного человека в такой неприглядный момент. А вообще эту норму «что снимать, что не снимать» каждый устанавливает для себя лично, исходя из собственных ценностей и наверное, воспитания.

Когда-то я сфотографировал молодую цыганку, кормящую грудью младенца, запостил ее на одном из существовавших в то время фотосайтов, это было в году 2009 где-то. С тех пор я давно удалил свои странички со всех фотосайтов, а те фотографии, как оказалось, люди сохранили и многие из них гуляют в интернете, подписанные моим именем. И года два-три назад на меня с кулаками накидывается одна пожилая цыганка: «Мерзавец! Немедленно удали снимок моей снохи с голой грудью! Приедет мой сын — оторвет тебе голову!». «Какой снимок? Вы уверенны, что я — автор?» Придя домой, лезу в интернет и обнаруживаю там свои картинки, о существовании которых я давно забыл, и в их числе и молодую цыганку с голой грудью.

- Пандемия и ограничения как-то сказались на тебе самом, твоем восприятии мира, творчества, твоих возможностях?

Я профессионал, фотография — единственный источник моих скромных доходов. Зарабатываю я как раз на проведении различных практических семинаров, изредка — заказами на постановочные фотосессии и фотосъемкой свадеб. Нужно ли говорить, что с началом пандемии все в одночасье рухнуло. Какие еще фотосъемки? Люди были в шоке, люди были растеряны, раздавлены. Никто не знал, что будет завтра. В сети появились бесконечные объявления с просьбой о помощи и номерами банковских карт, в том числе от людей публичных, и не побоимся этого слова — не сильно бедных. Я не осуждаю этих людей, но не очень понимаю, как можно жить в огромной квартире в фешенебельном московском районе, ездить в авто премиум-класса и публиковать номер банковской карты. Я думаю, такое можно сделать только раз — если твоей жизни грозит опасность.

- Вот мне, дилетанту, скажи — фотографии можно научиться или важнее наитие, чутье, насмотренность? И чему ты сам учишь на своих мастер-классах?

Так получилось, что в последнее время все вдруг увлеклись фотографией, и я не вижу в этом ничего плохого. Согласись, это в сотни раз лучше, чем если бы эти же люди увлеклись вдруг алкоголем или наркотиками. Со смартфонами последнего поколения фотография вообще стала плевым делом, современные телефоны снимают в разы лучше, чем дорогие профессиональные зеркалки каких-то десять лет назад. Но тут поджидает некоторая засада. Снимать-то гаджет снимает, но что именно снимать? Какой фрагмент жизни вместить в плоскость своего кадра? В какой момент нажать на кнопочку?

В моей практике был случай, когда на курс пришла не очень бедная девочка с дорогущей фотокамерой и полной линейкой объективов. Кто-то подсказал скучающей домохозяйке с Рублевки, что неплохо бы чем-нибудь заняться, например фотографией, а муж тут же купил любимой жене фототехнику премиум-класса. Так вот, девушка меня спрашивает: «Вы понимаете, у меня есть все необходимое для фотосъемки, если что-то еще понадобится, докуплю, не вопрос. Но я не знаю, что именно фотографировать». Я ответил: «тогда не фотографируйте». Я так думаю, если в этом огромном удивительном мире человека ничего не заинтересовало настолько, что он захотел бы навсегда запечатлеть, то зачем? Зачем мучиться, стараясь высосать кадр из пальца? Фотография — она почти как живопись. Просто если художник строит композицию на холсте лично, то фотограф как бы ворует ее у природы уже готовую. Но у художника в отличии от начинающего фотографа есть фора, он знает как эту композицию построить. Он этому учился. Он знаком с цветоведением. Он знает всякие правила третей, золотого сечения и чего-то там еще. Человек же, впервые взявший камеру в руки, думает приблизительно так: «Ай, чего там заморачиваться? Камера все сама сделает». Да, современная камера даже в телефоне сделает технически хороший кадр — без пересветов, без провалов в темных местах и пр. Но что на этом кадре будет изображено?

Серия для фестиваля «Янтарный бриз» в Прибалтике. Фото из личного архива Анзора Бухарского

Я бы предложил такую последовательность для начинающего фотолюбителя:

Сначала снимать самому. Интуитивно, все, что кажется интересным в данный момент.

Потом записаться на какой-нибудь курс для начинающих фотографов. Там расскажут и про композицию, и про настройки камеры, и как, меняя эти настройки, получить разные результаты.

Потом поучиться у крутых фотографов — различные мастер-классы, фото-туры и прочее.

Но самое главное — это работать над собой. Смотреть репродукции картин старых мастеров, фотографии признанных гениев и т.д., повышая то, что мы называем «насмотренностью». Очень важно то, какой багаж ты берешь в голову и память — действительно визуальные шедевры или картинки средней руки.

Воспитывая дочь, я часто требую от нее, чтобы она смотрела красивые фильмы, читала хорошие книги, слушала великую музыку. Мне хочется, чтобы контент, который она возьмет с собой в жизнь был действительно стоящим.

- Пусть так и будет. А когда у тебя следующие выставки и мастер-классы?

Такое время нестабильное, боишься что-то планировать заранее, тем более — это озвучивать. Но с тобой-то я поделюсь, мы же друзья.

Как минимум, у меня запланирован мастер-класс в Таджикистане в конце марта следующего года, надеюсь, все пройдет без сучка и задоринки.

А еще планы много ездить. Я думаю, в следующем году будет все лучше и лучше, человек ведь ко всему привыкает и из любой ситуации найдет выход. А еще — с наступившим Новым годом! Пусть все сбудется.

- Пусть. Или, как говорят в Узбекистане — иншалла.