Московский бизнесмен Виктор Воронцов в 2004 году переселился в Литву, выучил литовский язык и стал здесь постоянным жителем. Он убежден, что проблемы с интеграцией в странах Балтии не так велики, как о них порой говорят: главное — стараться играть по правилам и искренне желать стать частью местного общества. У самого Воронцова играть по правилам получалось не всегда, о чем речь пойдет ниже, но сначала о переезде.

Отъезд

«Я переехал из-за того, что у меня в России возникли проблемы с бизнесом — рассказывает Виктор. — Быть бизнесменом всегда трудно. Наверное, я не рассчитал своих сил. Произошел „конфликт крыш“. Меня крышевали финансовые милиционеры, а конкурентов, в основном,  ветераны КГБ. И на меня, грубо говоря, наехали: замучили постоянными проверками откуда только можно — из налоговой, с таможни и из прочих служб. Работа из-за них остановилась».

Виктор — инженер, окончил Московский полиграфический институт в 1990-м году. Занялся рекламным бизнесом в Москве. Однако к 2004 году его бизнес потерпел неудачу, и Виктор решил переехать в Литву. 

В этом он винит не только себя, но и политику: «За годы независимости России власть не создала нормальной основы для бизнеса. Основной причиной была коррупция, огромная коррупция во всем, все эти схемы по „обналичке“, когда ты не можешь работать полностью легально, черные или серые схемы ввоза товара, невозможность получить какое-то кредитование, реализовать себя! Все это и подтолкнуло к отъезду».

Еще одним веским доводом в пользу смены страны проживания послужила забота о будущем дочери. «Я захотел дать ей возможность жить по-другому» — говорит Виктор. Облегчило переезд то обстоятельство, что Воронцов вырос по соседству, в Калининграде, и с детства «не считал Литву заграницей». «В выходной мы садились с родителями в машину и ехали в Ниду на Куршскую косу или, к примеру, в Каунас, — рассказывает предприниматель. — В моем классе всегда учились два-три литовца». 

Первые шаги

Он признает, что в 2004 году эмиграция в Литву была более легким процессом, чем сейчас.

«Тогда переезд не требовал крупных вложений, а у меня оставались небольшие сбережения, — рассказывает Виктор, — Десяти тысяч литов, то есть, тогда — около 3 тысяч долларов, было достаточно, чтобы открыть фирму. Владельцу фирмы и всем членам семьи сразу давали вид на жительство».

По приезду он основал фирму. Он начал заниматься тем, что делал и в России — осваивать рекламный рынок. Интеграция проходила безболезненно, говорит предприниматель, и у него не осталось ни одного негативного воспоминания о начальном этапе жизни в стране, возможно, еще и потому, что большинство жителей владеют русским. Единственная сложность состояла в узости рынка. Получив временный вид на жительство, проработал пять лет, получил постоянный вид на жительство, а еще через два года продал бизнес финнам.

Теперь он уже семь лет является директором в балтийском филиале немецкой компании Layher. Предприятие  занимается продажей строительных лесов в странах Балтии, в Калининграде и Белоруссии. Несмотря на эмиграцию и все связанные с ней жизненные перипетии он до сих пор работает по специальности и считает, что ему очень повезло. 

По приезду в Литву Виктор Воронцов основал фирму, а теперь — он директор в балтийском филиале немецкой компании Layher. Кадр видео «Спектр. Пресс».

Теперь законы изменились, говорит Виктор: иностранный инвестор может рассчитывать на ВНЖ, только если он платит работникам не менее двух средних литовских зарплат, а уставной капитал его фирмы не должен быть ниже 28 тысяч евро. Но и в этом случае рассчитывать на ВНЖ он может только через полгода работы, ежемесячно выплачивая государству только в виде налогов 1200 евро. «Первый вид на жительство люди получают, как правило, без трудностей. Но вот с его продлением сейчас возникают огромные проблемы: фактически, Литва в этой области ведет запретительную политику».

Местная специфика

Легко ли было открыть бизнес здесь, не зная местного законодательства? Виктор Воронцов отвечает однозначно: «Нелегко. Эмиграция — всегда трудный процесс. По ней нет никаких учебников. Труднее всего было научиться платить налоги. Я, может быть, и закладывал их в расходы, но для меня это не было приоритетом. Здесь мне пришлось сказать себе: извини, Виктор, теперь это для тебя самый большой приоритет. Дело в том, что в России я проработал 12 лет. Условно говоря, берешь чемодан денег, которые тебе заплатил клиент, и относишь их банкиру, который их переводит за границу. Конечно, в моем случае чемоданов денег не было, но мне знаком типичный российский сюжет: клиенты платили наличными, приходилось нести их в банк, который и переводил их поставщику. Никто не задумывался над уплатой налогов. Здесь с этим не так: не заплатил 15 числа взносы социального страхования, 17-го тебе уже арестовали счет».

С бюрократическими формальностями Виктор не столкнулся, и в этом смысле, по его словам, Литва открытая страна для русскоязычных иммигрантов и иностранцев с востока. С ним чиновники охотно говорили по-русски и вообще всячески помогали. 

Дочь Воронцова поступила на учебу в русскоязычную школу. «К ней специально бесплатно приставили учителя, который за полгода ее подтянул по литовскому языку, — восхищается Виктор, — в результате чего она стала изучать его вместе с другими детьми, которые родились и выросли в Литве и шесть лет отучились в этой школе. Мне ни разу здесь никто не сказал, что  я „понаехал“. Ни разу не упрекнули, что я говорю по-русски». 

Языковой вопрос

История освоения литовского самим Виктором весьма поучительна. Около месяца он пользовался помощью частного преподавателя, а потом просто принялся смотреть новости на литовских телеканалах. «Вокруг меня люди говорили на разных литовских языках, — поясняет он, — русские с сильным акцентом, литовцы из Жемайтии (тамошние жители общаются на местном наречии), люди из других регионов Литвы и просто не очень, может быть, образованные. И я сразу понял, что нужно слушать дикторов, потому, что они-то говорят правильно. Потом сказал себе: буду слушать только литовское радио. Здесь есть радиостанция Pūkas — она вещает для людей, которые живут в деревнях, в маленьких городах. Я слушал, как люди там говорят, какие песни поют. Читал Delfi. У меня был еще бумажный словарь, я находил интересную статью и переводил ее со словарем. От постоянного перелистывания он стал вдвое толще, чем был вначале. 

Флаги Литвы. Кадр видео „Спектр. Пресс“

Прошло максимум полгода, и я решил: в общественных местах говорю только по-литовски. Я пришел покупать фарш в магазин, и девушка-продавщица сказала мне: вы можете говорить по-русски, я понимаю. Но я упрямо пытался сформулировать все по-литовски, потратил на это несколько минут и все-таки купил этот фарш. С того момента я всюду стараюсь говорить по-литовски. Сейчас мне кажется, что я просто невероятно хорошо говорю, я гений литовского языка. Но я часто выступаю на общественных мероприятиях, которые записываются на видео, и поэтому я потом могу посмотреть и послушать себя. Я, конечно, говорю ужасно. Может быть, из-за акцента. Мне так стыдно иногда бывает, ведь я живу здесь 12 лет. Но, тем не менее, я приехал в 38 лет, и нельзя, наверное, выучить язык в совершенстве в этом возрасте. Однако я говорю, и меня все понимают. Я бываю в компаниях, в которых говорят по-литовски, встречаюсь с премьер-министром, с членами правительства, выступаю перед студентами в университетах и институтах. И я вижу, что людям неважно, как хорошо я знаю язык. Им важнее, что я могу им дать на этом языке. И никогда я ничего не достиг бы в этой стране, если бы не выучил язык. Это основа моего успеха. Не то, что я получил хорошее образование или я какой-то умный, а то, что я в отличие от других сразу сказал: я хочу говорить на языке страны, в которую приехал». 

Про политику

Нынешняя политическая ситуация, при которой две любимые страны все больше отдаляются друг от друга, Виктора Воронцова очень расстраивает. «Моя родина — Россия, а мой дом — Литва, — говорит он, -  ужасно, но я вынужден сейчас жить с мыслью, что отношения между двумя близкими мне странами находятся на самой нижней точке. За это несут ответственность политики. А моя ответственность и все, что я хочу делать в этой жизни, — это как-то поменять эту ситуацию к лучшему. Я вижу, что мы разделяемся, и очень хочу, чтобы Россия развивалась, становилась лучше для людей, которые в ней живут. Я этого,  к сожалению, не вижу. Коррупция только увеличивается. Я жил в Москве, когда мэром был Юрий Лужков. Мы говорили: ну да, он ворует, но он и для города что-то делает. Воровать считалось нормальным — таков постсоветский менталитет».

Предприниматель  часто слышит от своих соотечественников разговоры о том, что в последнее время Россия достигла успехов. Однако он понимает, что достижения могли бы быть значительно выше, страна и люди в ней могли бы жить гораздо лучше, если бы проводилась реальная борьба с коррупцией, и было бы желание «слезть с нефтегазовой иглы». «В Литве мы живем бедно, но справедливо, — говорит он, — Когда меня спрашивают, что мне в Литве больше всего нравится, я говорю, что здесь нет „понтов“. Ну, нет у нас газа и нефти, мы тяжело работаем, находим для бизнеса маленькие рыночные ниши и в них и зарабатываем. Логистика? Отлично! Мы, наверное, номер один в логистике в Восточной и Центральной Европе. Мы изготавливаем огромное количество мебели для Ikea. У нас есть производство лекарств, ферментов, лазерщики лучшие в мире. И мне нравится, как мы здесь живем, и у меня никогда не возникало желания вернуться в Россию». 

Прожив в Литве 10 лет, Воронцов попытался получить гражданство в порядке натурализации. Он дважды подавал документы, и оба раза его прошение отклонили. Он предполагает, что, возможно, в отказе выражается отношение к нему официальных властей, однако это не изменило его отношения к стране. «Может быть, слишком патетически звучит, — признается Виктор, — но я хочу здесь жить, умереть и быть похороненным, потому что все, чего я достиг к 52 годам своей жизни, я достиг здесь. И это уникально: страна приняла меня, когда я был никто, начинал с низших ступеней общества, а теперь я достиг такого уровня, к которому местные жители стремятся — при том, что я плохо говорю по-литовски, у меня нет здесь ни родни, ни связей, нет „швогера“ (švogeris по-литовски сват, брат). У меня фамилия на „-ов“ оканчивается, со мной заранее все ясно».

Воронцов признается, что отношения с местными русскими у него складываются непростые. Предприниматель упрекает их в том, что все свои неприятности они списывают на дискриминацию русских в Литве. Кто-то пожаловался, что из-за русской фамилии он оказался среди первых кандидатов на увольнение с завода. Однако Виктор считает, что завод закрыли по объективным экономическим обстоятельствам, потому, что он «был нужен Советскому Союзу, а при капитализме оказался не нужен», и под сокращение попали все сотрудники независимо от национальности.

«Человеку трудно это признать, — говорит предприниматель, — Он всегда стремится найти внешнюю причину своих проблем: страна плохая. Спрашиваю: а почему ты не уедешь? Тебе нравится Путин? Езжай в Россию, есть программа по переселению соотечественников, обратись в посольство и переезжай туда, где тебе комфортно. Но ему не будет комфортно в России, он любит Россию на расстоянии!»

Так же болезненно Воронцов воспринимает нападки на страну и со стороны тех литовцев — экономических эмигрантов, которые уезжают в Англию, Швецию в поисках лучшей доли. «Они оттуда нам говорят: я убежал из этой страны, никогда в жизни не вернусь, там работодатели меня не ценили, платили „минималку“. А сейчас он моет туалеты в Англии за английскую „минималку“, и думает, что теперь-то его уважают. Но он даже английский язык не выучил! За что его уважать?»

«Есть вещи, за которые мне стыдно»

На профессиональном форуме для специалистов наружной и интерьерной рекламы «Сайн-форум» имеется информация о том, что Виктор Воронцов не выполнил обязательства по поставке оборудования или сопутствующих товаров клиентам. Вот, к примеру, одна из таких жалоб, датированная 2010 годом. 

«Здесь разметил сообщение о желании купить фрезер. Получил разные предложения, выбрал из них наиболее мне понравившееся, обменялись мейлами, и, подстраховавшись (как мне казалось), я отправил 8 тыс. долл. в качестве предоплаты. Месяца полтора меня кормили враньем, потом сказал что фрезера нет, деньги, мол, обязательно верну, и уже почти год денег мне так и не вернули. Директор у этой шарашкиной конторы „Литографа“ Виктор Воронцов». Пользователь пишет, что улаживание спора осложняется тем, что он находится в России, а поставщик — в Литве. 

Другой пользователь отвечает ему: «Этот „бендер“ имеет длинную историю на рекламном рынке… Сначала он открыл фирму „Зебра — Рекламные Технологии“ в Москве. Набрал кучу долгов. Затем открыл фирму „Зебра-2000“ в Саратове. Сделал то же самое. Потом открыл фирмы „Лазербит“ и „Миртиус“.И опять сделал то же самое. Потом, когда критическая масса долгов и обманутых им людей превзошла все разумные пределы и на него было подано куча судебных исков, он просто собрал манатки и сбежал в Литву». О невыполнении фирмами Воронцова договорных обязательств и присвоении денег сообщает и некая омская фирма. 

Мы попросили Виктора Воронцова прокомментировать эту ситуацию, и он объяснил: 

— Это давняя история. — подтвердил он. — В Литве ежегодно проводится фестиваль идей «Пикник свободы». Я участвовал в одном из таких мероприятий и сказал такие слова: русским или польским национальным меньшинствам не нужно голосовать за «Союз русских Литвы», за «Избирательную акцию поляков Литвы», потому что они не защищают ничьих интересов, а только существуют на гранты от, условно говоря, России и Польши. Я предложил всем национальным меньшинствам голосовать за традиционные партии, консерваторов или социал-демократов, и там пытаться что-то изменить. После этого за мной началась охота. Если я где-то что-то пишу, сразу появляются люди, которые говорят: «Не слушайте его, посмотрите, у него же были проблемы в бизнесе!» Любое мое выступление подвергается атаке анонимов. Моя позиция такая: да, в бизнесе, может быть, я когда-то был неидеален. У меня были проблемы с «крышей» и, может быть, именно из-за этого у кого-то в России ко мне остались претензии. 

- Но информация на профессиональном форуме верна?

- Да, то, что там написано, правда. Тогда я не урегулировал отношения, потому что я просто не мог. Каждый день ко мне приезжали полиция, экономическая полиция, налоговая, таможенники, отбирали компьютеры. 

- А что касается вашей литовской фирмы в 2010 году?

- Знаете, все претензии можно было решать в суде. Я бизнесмен. В моей жизни были белые и черные полосы. Есть вещи, за которые мне стыдно, есть такие, за которые не стыдно.