Подконтрольная Украине часть Донецкой области большая и очень разная. Все еще обстреливаемые ракетами Краматорск и Славянск после освобождения Харьковской области и Лимана вздохнули свободнее, стали получать газ через Изюм. С уменьшением интенсивности обстрелов в города стала возвращаться жизнь. По словам главы областной военно-гражданской администрации Павла Кириенко количество жителей с лета здесь удвоилось: в Краматорске достигло восьмидесяти тысяч, а в Славянске — сорока. 

В относительно тыловых Доброполье, Гродовке и местечках Покровского района выстроили социальные приюты для людей, которые не хотят эвакуироваться слишком далеко от своих домов. В них живут не пожелавшие уехать далеко на Запад люди из нещадно штурмуемых российской армией Бахмута, Угледара, Марьинки, Курахова.

И совсем близко к штурмуемым городам — Торецк. Корреспондент «Спектра» побывал в этом городе дважды — в августе и в декабре — наблюдал как город, где нет газа, воды, отопления и почти не бывает электричества, готовился к зиме и вошел в зиму.

Вода Донбасса

«Ночью сегодня видел свет? Это Хаймарсы были! А сейчас вот этот гром слышишь? Тут надо говорить „Слава ЗСУ“, это наши бьют!» — так с неизменной улыбкой поясняют природу канонады за окном два жителя Торецка. Оба работают в бюджетной сфере и представляют два главных здешних класса — несчастных жителей многоэтажек и гораздо более благополучных сейчас хозяев частных домовладений — этим легче выживать с печками и подсобным хозяйством.

В Торецке все оставшиеся жить под огнем люди одновременно и житейские практики, и военные тактики. Те, что намереваются остаться в своих домах при любом развитии боевой ситуации вокруг города, предпочитают не называть своих имен. Те, что решили ни при каких раскладах не оставаться под оккупацией, лиц совсем не прячут.

Они различают «выходы» и «прилеты» снарядов, безошибочно понимают, упал ли снаряд на Торецк или на недалекий Бахмут, где канонада складывается в постоянный громкий гул. В Торецке есть жизнь и какое-никакое работающее городское хозяйство, хоть и побиты купола главного православного храма, а из 17 школ громады уцелело только 3.

Купола православному храму проредило взрывной волной, ракета прилетела через дорогу напротив на спортивную площадку местной 6-й школы. Торецк. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Торецк и Нью-Йорк (переименованные Дзержинск и Новгородское) представляют собой единую городскую агломерацию напротив Горловки. Между Горловкой и Торецком в степи с 2014 года — линия фронта. О Торецк без особого успеха с февраля 2022 года бьются лбом российские части. Многомесячный штурм Бахмута тоже непосредственно касается жителей Торецка. Недавний захват окрестностей населенного пункта Курдюмовка тоже имеет большое значение.

Российские военные вышли под Курдюмовку, пытаясь обойти Бахмут, но практический итог этого маневра для местных заключается в том, что не стало надежды починить свет. Через Курдюмовку и Бахмут на Торецк шла 110-я высоковольтная линия электропередач. Ее разбили ударами русской артиллерии еще летом, при очередной попытке ремонта тогда погиб человек, к линии в зоне боев доступ прекратился. Сейчас даже теоретических надежд на возобновление полноценного электроснабжения — нет.

Здесь был храм одной из протестантских церквей, Торецк. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Но электричество в Торецке бывает — к городу идут подземные кабели, они обеспечивают откачку воды в не работающих шахтах и заодно по очереди и ненадолго подают свет в отдельные микрорайоны города. Центрального отопления в городе нет, газа нет, водопровод пуст. Живет сейчас в Торецке по разным оценкам от 14 до 23 тысяч человек.

Уголь в городе добывали до 27 июня, когда по наземным строениям шахты «Торецкая» ударила российская артиллерия. В тот день под землей на несколько суток застряли люди и прекратил работать главный шахтный вентилятор. Теперь никакого производства или добычи угля в городе нет, а уголь для нужд населения завозят из относительно близкого Доброполья.

«Как живем? На работе! — с улыбкой рассказывает „Спектру“ местный житель Руслан Биленко. — Сплю дома, в спальном мешке, жена рядом, между нами собака — всю ночь за собаку боремся!»

Летом еще Руслан был вполне благополучным по местным меркам жителем города — с машиной, на которой можно привозить воду из родника и с летним душем во дворе частного дома.

Раздача воды. Торецька міська військово-цивільна адміністрація/Facebook

Вода в Торецке — главная проблема, ее нет и быть не может. Для местных жителей недавнее выступление Владимира Путина, в котором тот сетовал на отключение воды в миллионном Донецке, звучит особенно цинично. «Неподача воды в миллионный город — это акт геноцида!» — заявил тогда российский президент и сообщил, что никакие обвинения не помешают российской армии выполнять боевую задачу и наносить удары по энергетической инфраструктуре Украины. 

Но дело в том, что в Донбассе все коммуникации неразрывно переплетены и связывает регион именно вода — канал Северский Донец-Донбасс. Вода шла из Харьковской области мимо Славянска и Часова Яра — на оккупированную Горловку. У Горловки русло канала представляет собой большую бетонную трубу. В Горловке канал делает пируэт и возвращается в украинские Торецк и Нью-Йорк. После Донецка вода попадала в Покровск, Волноваху и Мариуполь, то есть невозможно было отключить от воды «российские» Донецк и Макеевку, не отключив «украинские» Торецк, Волноваху, Покровск, Курахово…

И на протяжении всех восьми лет локальной войны никто воду никому не отключал, а международные посредники из мониторинговой миссии ОБСЕ регулярно достигали договоренностей о множестве технологических перемирий, чтобы ремонтировать линии электропередач, питающие насосы, и латать поврежденное бетонное русло канала под Горловкой. А под ничейную Авдеевку на Донецкую фильтровальную станцию ежедневно мимо позиций обеих сторон на автобусах в сопровождении машины ОБСЕ годами ездили на работу сотрудники компании «Вода Донбасса».

Сразу после признания «ЛДНР» Россией 21 февраля 2022 года Минские соглашения перестали действовать. Международные миссии ОБСЕ и ООН покинули Донецк и Луганск. Российские стратеги рассчитывали на блицкриг, устраивали массированные артиллерийские обстрелы — полагали, что через неделю-другую власть в Киеве поменяется, вся страна будет оккупирована, критически важные объекты будут захвачены и их можно будет передать для ремонта гражданским.

И вот уже десять месяцев продолжается лобовое и нерезультативное российское наступление на Торецк, Бахмут и Нью-Йорк, предпринимаются безуспешные попытки обхода Авдеевки, и что там с Донецкой фильтровальной станцией — бог весть.

Дорога на Торецк, так помечают застрявшие в асфальте трубы ракет, чтобы они не порвали колеса. Фото Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

В первые же дни февральского российского наступления на северной окраине Торецка в поселке Шумы огнем русской артиллерии положили несколько опор ЛЭП и электропитание насосных станций прекратилось. В окрестностях Горловки в ходе многомесячных боев многократно разбили бетонное русло канала, снабжавшего водой всех вплоть до Мариуполя. Города вроде Донецка и Макеевки теперь получают воду по крайне скупым графикам из вычерпанных до мути резервных водохранилищ. В системы отопления пытаются залить техническую воду из шахтных отстойников. Население призывают не сливать эту воду из батарей для смыва унитазов. Но все же вода есть. А Торецк не имеет никакого резервного водохранилища, воды ни в кранах, ни в системах отопления нет совсем.

При полуторамесячном штурме Попасной в Луганской области был уничтожен не только город, но и вбиты в землю ударами авиации все строения, оборудование и имущество Попаснянского водоканала. Именно отсюда из подконтрольной Украине территории Луганской области все восемь лет локальной войны снабжались водой полмиллиона абонентов Луганска и окрестностей. 90% клиентов украинского Попаснянского водоканала находились на оккупированной территории.

Вокруг воды с 2014 года были выстроены многоуровневые договоренности, шли согласованные ремонты по всей линии фронта, власти «ЛНР» собирали деньги с потребителей и передавали их  (сумками с наличными!) украинскому государственному водоканалу с машинами ОБСЕ. А лаборанты компании «Вода Донбасса» собирали пробы воды по всей Донецкой области и машинами Красного Креста по средам отправляли через линию соприкосновения в головную лабораторию компании, в Донецк.

Вся эта полезная водная паутина, позволявшая снабжать водой как Торецк, так и Донецк, была разорвана одним решением Москвы — о начале «СВО». Пророссийски настроенные жители Торецка (есть и такие) искренне считают, что президента РФ держат в неведении относительно истинного положения дел с водой.

Антикризисные сооружения

В военно-гражданской администрации города Торецка собрались крайние прагматики-практики, которые в невозможных условиях делают все от них зависящее, да еще и в расчете на ухудшение ситуации. Главу администрации полковника СБУ Василия Чинчика мы не встретили — он был на совещании в Краматорске, но в Торецке о нем ходят легенды. Последняя — о том, как полковник собрал ремонтников и под обстрелом закончил укладку в траншею еще одного высоковольтного кабеля.

Скрин запроса на поиск Василия Чинчик, главы военно-гражданской администрации Торецка. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Население из Торецка продолжают вывозить, хотя и довольно невысокими темпами — желающие все уже уехали, оставшихся стронуть с родных мест крайне трудно. Официально население — 14 тысяч человек.

«Мы раздали бесплатно по тонне угля всем пенсионерам — рассказывает и.о. руководителя всего местного ЖКХ Руслан Биленко. — Плюс мы немного давали угля для домов с ОСББ (объединение собственников многоквартирного дома — украинская аббревиатура), в дополнение к печкам мы еще приобрели за счет местного бюджета буржуйки, их 900 с лишним штук. В многоквартирных домах в подвалах, где созданы более-менее нормальные санитарные и противопожарные условия, сделали пункты обогрева. Туда мы раздали буржуйки и по полтонны угля — ну, потому что буржуйки не предназначены для топки углем. Сейчас получили субвенцию от государства на приобретение дров для населения, мы еще летом считали — получалось по одному кубометру. Поставщик поставляет нам дрова и коммунальные службы их развозят. Народу у нас где-то от 17 до 23 тысяч, но это моя субъективная точка зрения. Говорю за всю громаду — частный сектор половина города, ну и кто-то переехал на частный сектор из многоквартирных домов».

Руслан Викторович — полковник украинской службы исполнения наказаний на пенсии, когда-то руководил СИЗО Бахмута, сейчас, как он сам шутит, Биленко — и. о. со всех сторон. В первые же дни войны в Торецке создали добровольческий отряд территориальной обороны, он первым из подобных отрядов в области получил оружие, но юридически создание отряда до сих пор не оформлено. Именно поэтому командир добровольческого формирования на войне в качестве «и. о.».

Руслан Биленко. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

В городе, где не может работать канализация в многоквартирных домах, уже построено больше трех десятков новеньких деревянных туалетов. Они стоят вроде бессистемно — мы нашли один на детской площадке, второй посреди улицы возле школы — но «бессистемность» эта кажущаяся. Стоит посетить кабинку и увидишь, что каждая стоит над открытым люком канализации.

Деревянный туалет посреди тротуара возле лучшей в Торецке 6-й школы. Обычная картина для зимнего города. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Буржуйки мы тоже нашли — они стояли рядами в одном из больших сараев, адрес которого по соображениям безопасности лучше не называть. За железными печками приезжали машины коммунального транспорта и приходили люди. Спокойно слушали предупреждения о том, что «буржуйки» предназначены для топки дровами, уголь для них вспомогательное топливо, смотрели куда вставлять трубу, грузили на тачки и уезжали.

Работа в городе есть только в системах жизнеобеспечения, даже оставшиеся люди на шахтах — это в основном слесаря, занятые в обслуживании коммуникаций и насосных станций по откачке воды. Хлебозавод местный стоит. Местная исправительная колония эвакуирована. Заключенных вывезли с помощью отряда теробороны еще в марте, сейчас идет процесс сокращения — к 9 января в колонии останется работать только 25 человек, охрана зданий и администрация. Работы в Торецке все меньше.

В ситуации, когда основа экономики города — это пенсии, заработные платы бюджетников и гуманитарная помощь, последняя имеет особое значение.

«У нас мешки для риса по 7,5 килограммов, в принципе нормально для семьи, а мука по 50 кг — пробовали фасовать, но это трудно очень, теперь просим приходить организованными группами и брать мешки сразу на компанию соседей. А вы что? На пальмы посмотреть?» — говорит мужчина, сидящий на входе в местный Дворец культуры. Дворец слегка побит, но еще цел, продуктов от гуманитарной программы ООН там немного, равно как и стройматериалов — все запасы в Торецке рассредоточены по городу, историю уничтожения Бадаевских складов в Ленинграде в 1941 году в Украине все знают и учитывают.

Мы во Дворце культуры вместе с Русланом Биленко действительно, чтобы посмотреть местную достопримечательность — в холодном городе жив тропический зимний сад! Сад, по возможности локализован занавесями из плотного полиэтилена, так уменьшается объем который нужно обогревать. Жемчужины здешнего сада — две высокие пальмы.

«Видишь, женщины сшили большие мешки, чтобы укутать кроны пальм, они выходят за пределы теплового пузыря, но все равно укрыты и в тепле теперь!» — с нескрываемой гордостью говорит Биленко.

Фрагменты школ

В Торецке быстро вспоминаются вековые правила сохранения тепла — греть нужно небольшие помещения с низкими потолками. В лучшей в городе отремонтированной до войны 6-й школе теперь «Пункт незламности» (то есть несокрушимости) — так называются по всей стране пункты обогрева с электричеством для подзарядки телефонов и поддерживаемым интернетом для связи с родней.

«У нас 32 класса функционирует, у нас очень мощная школа! — рассказывает директор школы Ольга Гарюк. — Сейчас у нас в третьем зале девочка, отличница, у нее дома нет возможности учиться, и она сюда приходит, работает в интернете! И у нас с Северного поселка, с Железного тоже приходят, тоже не имеют возможности войти в интернет на онлайн-занятия. Мы сделали несколько зон обогрева тут, чтобы не было лишнего скопления людей. Сейчас вот работаем в условиях, когда свет есть; не будет света, задействуем буржуйки. Есть шесть генераторов, которые работают по очереди по пять часов, когда нет электричества, а топлива у нас есть запас в двести литров».

В школе есть медицинский кабинет и медсестра. Есть специальное помещение для мам с детьми — там стоят койки с постелями.

«А вот наша „группа захвата“, как мы ее зовем, наши учителя, которые тут работают, и дрова колют, и все делают! — говорит Ольга Гарюк. — Давайте я вас познакомлю».

Группа быстрого реагирования из учителей мужчин возле разбитой 1-й гимназии Торецка. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Но мы уже знакомы. В августе корреспондент «Спектра» был в городе на следующий день после того, как ракетной атаке подверглась 1-я гимназия Торецка. Тогда здание школы было наполовину разбито, учителя биологии, информатики, труда и физвоспитания латали дыры, оставленные двумя российскими ракетами, чтобы сохранившуюся часть здания не залило дождями. Мужчины тогда были в шортах, немного грязные и интересно рассказывали о новом учебном годе — о своих учениках из Торецка, которые выйдут на онлайн-уроки из Дании и Нидерландов. Работа в «Пункте незламности» сейчас тоже никак не отменяет основной — все учителя плотно работают со своими классами, ведут уроки онлайн, выполняют программу, держат свой город, свою работу, свои школы.

1-я гимназия города Торецка на следующий день после прилета российских ракет. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

1-я гимназия города Торецка на следующий день после прилета российских ракет. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

9-я школа города Торецка, через месяц после прилета. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

Я их понимаю, моя старшая дочь каждый день учится онлайн в своей Волновахской школе, город оккупирован, разбит, а полная украинская школа работает в интернете, с теми же учителями, директором и завучем, пусть и разбросанными сейчас по Украине и всей Европе. В первом классе — девять детей, которые не пошли в школы по месту пребывания или пошли учиться в свою родную «Волноваху» параллельно с немецкими, польскими и латвийскими школами. Пока писался этот текст, я получил в родительской группе приглашение на урок от нашей Галины Николаевны, дополнительный, взамен не проведенного из-за последних обстрелов Киева.

Такие же школы функционируют для всех оккупированных городов — я лично знаю семьи учеников украинских школ, живущие сейчас в Мариуполе, Мангуше, Никольском.

Может быть и поэтому российская армия так беспощадна к школам? Если смотреть на Торецк, то школам досталось больше, чем другим объектам. В городе разрушен большой магазин сети АТБ, разбита одна из шахт, полностью уничтожена церковь одной из протестантских конфессий, поврежден православный храм. А из семнадцати торецких школ разбиты четырнадцать.

Наученные горьким опытом. Как украинские учителя, родители и дети продолжают учебу в оккупации, несмотря на угрозы, шантаж и подкуп

Ослы, павлины и другие признаки жизни

На въезде в Донецкую область машину «Спектра» практически не проверяли. «Сколько везете пива и водки?! — строго спросил офицер полиции и, услышав ответ „нисколько“, постановил: — Что находим, все выкидываем на обочину? Правильно?!».

Алкоголь запрещен к продаже в магазинах на всей подконтрольной Украине территории Донецкой области. Это не значит, что одну-две бутылки для личных нужд в багажнике будут изымать — запрещена продажа, а не потребление.

Но когда реально нужно постоянно греть организм, водка не помощник. В Торецке трудно встретить людей в депрессии, которую непременно нужно «заливать». Тут все максимально деловиты. Все куда-то идут — в банкомат, в банк, в магазин, на рынок… Говорят, есть даже магазин, где можно купить алкоголь, но мы его не нашли.

Здесь был супермаркет сети АТБ. Местные говорят: «У нас ещё один остался!». Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

В городе ещё есть реклама и кое какой бизнес. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

На городском рынке я купил на память теплые тапочки, за 250 гривен (6 евро), поддержал местный бизнес. Рядом с тапочками и войлочными валенками продавались газовые баллоны по 8 литров с навинченными конфорками — это туристическое оборудование когда-то давно, до войны стоило около 500 гривен, сейчас в Торецке такие импровизированные печки для приготовления еды на природе обходятся в 4200 гривен (около 100 евро). В «тыловом» Краматорске я купил такую маме за 2200 — доставка газовых баллонов через блокпосты под огонь артиллерии дорогого стоит.

«Я езжу за порошком стиральным и другим необходимым для дома в Константиновку, когда есть оказия, там дешевле, конечно!» — рассказывала «Спектру» Татьяна (имя по просьбе женщины изменено). Татьяна была спокойна и улыбчива, угостила журналиста конфетами с чаем и в какой-то момент с гордостью сказала: «Я всегда жила так, чтобы мои дети ели мясо, которое я знаю откуда оно взялось!».

Татьяна из пригорода Торецка поселка Щербиновка. У нее хозяйство, муж и двое сыновей-подростков, которые, конечно, помогают по дому. У Татьяны 150 кур, козы и, обычно, 7−8 свиней на откорме. Сейчас свиней меньше — как раз зарезали кабанчика, заготовили мясо.

Щербиновку тоже обстреливают, оттуда бегут люди, а животных девать некуда, их раздают сердобольным соседям. Так у Татьяны в дополнение к курам появились павлины. А недавно уезжал сосед, у которого были три осла — им тоже нашлось у Татьяны место.

«А что, они красивые и практичные, как маленькие лошадки, всегда можно что-то подвезти!» — с улыбкой сказала Татьяна и подарила «Спектру» фото осла. Пока есть дом и хозяйство, Татьяна со своей земли не уйдет, что бы ни случилось.

Ослик из поселка Щербиновка. Фото Дмитрий Дурнев/Spektr. Press

«А у нас тут живность!». «Люди-кусты» как феномен прифронтового быта на линии соприкосновения в Донбассе