На панихиду по семье Смирновых 9 декабря пришло много людей. По меркам небольшого города в Удмуртской Республике. В храм Святителя и Чудотворца Николая набилось около 50 желающих попрощаться. Местные жители говорят, что для Можги, где живет меньше 50 тысяч человек, далеко не все из которых православные, да еще и в рабочий полдень, полсотни прихожан — это серьезно. Большая часть людей вряд ли были знакомы с женщиной и ее сыном-инвалидом, которых они пришли проводить в последний путь. Но последний несколько дней в городе, как и в республиканских СМИ, говорят только о них. «Как могло такое случиться, что мальчик-колясочник неделю прожил в квартире с умершей мамой, просил о спасении, но когда к нему пришли, то увидели его закоченевшим на кухонном полу в луже воды?» — задаются вопросом можгинцы, но ответа пока нет ни у кого.

Можга. Вешняковский микрорайон Скриншот. Google Street View

Есть только хронология трагедии, напоминающая уравнение с массой неизвестных, которую можно легко уложить в несколько абзацев. Людмиле Смирновой был 51 год, она боролась с серьезным хроническим заболеванием. Ее сыну Пете было 13 лет, и он страдал от тяжелой формы ДЦП, эпилепсии, не мог разговаривать и самостоятельно передвигаться без инвалидной коляски. Семья жила на первом этаже типичного для Вешняковского микрорайона Можги панельного дома. Год назад они похоронили бабушку и остались вдвоем. Последний раз живыми их видели 30 ноября. По неподтвержденным данным их периодически навещала родственница.

Петя, из-за проблем со здоровьем, был на домашнем обучении. Когда учителя приходили к нему в предпоследний раз, дверь им никто не открыл, а на телефонные звонки не отвечал. Они подумали, что хозяева просто куда-то уехали. Когда учителя пришли в последний раз, это было 6 декабря, дверь пришлось вскрывать. “В 18 часов 10 минут в оперативные службы поступило сообщение от педагогов, проводивших учебные занятия с мальчиком, о том, что в течение нескольких дней женщина не открывает им дверь квартиры. При вскрытии двери в квартире обнаружены тела женщины и ее сына. <…> По предварительным данным, смерть ребенка наступила около суток назад в результате переохлаждения. Его мать скончалась около недели назад, причина ее смерти пока не установлена», — сообщается на сайте Следственного управления Следственного комитета РФ по Удмуртской области. Там же говорится о том, что возбуждено уголовное дело по (ч. 2 ст. 293 УК РФ — халатность, повлекшая по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью или смерть  человека) и не рассказывают подробностей.

Можга. Скриншот. Google Street View

«Парень после смерти матери еще несколько дней боролся за жизнь, цеплялся из последних сил, добрался до кухни и уронил там все, что можно было уронить, видимо, звал на помощь, но это не помогло. Он смог открыть кран, но после этого упал. Ребенок скончался в ледяной луже на полу, из-за высокого порога вода на кухне стояла по щиколотку», — приводит слова осведомленного анонимного источника из городской мэрии местное издание Udm-Info.

Жители города, тоже не хотят распространяться о случившемся. По крайней мере в разговоре с журналистами. Телефоны чиновников с сайта администрации Можги не отвечают или в лучшем случае переадресовывают на автоответчик. В местных СМИ пишут, что Михаил Трофимов — глава города Можги — поручил городским службам помочь в организации похорон. Главный редактор газеты «Можгинские Вести», учрежденной городской думой, Владимир Ившин объясняет, что все представители власти заняты сейчас похоронами и совещаниями, посвященными разбору трагедии. Он говорит, что тоже очень занят, но соглашается уделить несколько минут и поговорить о случившемся. Правда, о трагедии он слышал, по большей части из других СМИ, но уже дал распоряжение своим корреспондентам следить за ситуацией. Ившин рассказывает, что соседи погибших тоже избегают общения и переходит на тему того, как действуют местная власть.

«Глава у нас достаточно жесткий и все будут подняты по стойке смирно. Это, как у нас в России всегда. Сейчас случилось — будут значит проверять все социальные службы. В органах опеки, могу сказать, что люди работают ответственные, а все, что случилось — это трагическая случайность. В опеке у нас работает достаточное количество людей. Они, в общем, работают», — торопливо объясняет Ившин.

Можга. Здание городской администрации. Скриншот. Google Street View

После совещаний с коллегами, уполномоченный при главе региона по правам ребенка Ольга Авдеева рассказывает журналистам, что сейчас только предстоит проверка всех органов, которая должна выявить, есть ли среди каких-нибудь должностных лиц виновные в гибели матери и ребенка.

«Наша цель разобраться в том, что случилось, почему это стало возможным… Будет проведена проверка и дана оценка всех действий, которые проводились органами и субъектами системы профилактики — всех тех, в том числе должностных лиц, в чьи полномочия входила работа с этой семьей», — говорит в камеру ГТРК «Удмуртия» Авдеева. Чиновница зачем-то уточняет, что «речь идет о ребенке, ребенке особенном» и обещает держать в курсе общественность о том, как будут развиваться события. «Если есть вина, понятно, что будут сделаны выводы и буду лица наказаны», — резюмирует она.

Немногочисленные общественные организации в свою очередь озабочены вопросом, как  можно подобные трагедии предотвращать в будущем. Основная позиция заключается даже не в поиске виновных, а в ответе на вопрос, как наладить нормальное взаимодействие хотя бы тех региональных работников органов опеки и социальных служб, в которых, как говорил Ившин, «работает достаточное количество людей».

Психолог Центра лечебной педагогики и руководитель проекта тренировочных квартир «Дом под крышей БФ «Жизненный путь» Вера Битова не готова согласиться с тем, что в регионах хватает соцработников, чтобы обеспечить потребности общества. Но прежде всего указывает на проблему отсутствия связи между разными государственными ведомствами, занимающиеся опекой и социальной защитой людей.

Можга. Окрестности вокзала. Скриншот. Google Street View

«Наверное, соцработников не хватает. Если известно, что мама тяжело больна, то почему соцработник не приходил проверять семью чаще? Я работаю в негосударственном фонде, у нас так же есть психиатры, педагоги и соцработники. Со всеми ними я постоянно на связи, мы обмениваемся постоянно информацией. Эту коммуникацию было не очень сложно настроить. Я не знаю, как это может быть устроено в государстве, но мне кажется, вполне реально масштабировать успешный опыт. Это точно возможно сделать. Вопрос только в том, сделают ли они это. Я не уверена», — говорит Вера Битова.