Вечер в Берлине. Юля Варшавская о границах внутри и снаружи
Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress
На прошлой неделе я наконец-то взломала систему: оказалось, чтобы выйти куда-то вечером с друзьями, если ты живешь в Риге, можно просто… улететь из Риги.
Наверное, для большинства людей, родившихся или долго живущих в Европе, эта мысль очевидна: перемещение в зоне ЕС свободное, аэропорты близко, лоукостеры больше напоминают рейсовые автобусы, а билеты до других европейских городов могут стоить около 30−50 евро. Как один поход в супермаркет за продуктами.
Но нам, большую часть жизни подглядывающим за миром через остатки железного занавеса, такая свобода все еще кажется фривольностью. Даже мое поколение, не заставшее в сознательном возрасте СССР, выросло в очередях хоть и не за дефицитными товарами по талонам, но за шенгенскими, американскими и любыми другими визами.
Распечатать все страницы всех паспортов, сложить в километровую стопку каждую бумажку, которая должна убедить невидимые силы за стенами консульства, что ты только на минутку заедешь в Париж съесть круассан, а еще в Рим на пиццу. И ты ни в коем случае не террорист, не сотрудник спецслужб и главное, не иммигрант, посягающий на налоги европейских граждан. А сколько кристально честных и молящих глаз видели сотрудники британского и американского визовых центров — не сосчитать.
Вспомните эти разговоры: «Тебе на сколько дали? — Да вот только на даты поездки, а тебе? — А мне на три года, иди в следующий раз к грекам, они лучше дают». Чтобы разрешили поехать за границу, нужно быть хорошими девочками и мальчиками весь год. И все это еще несколько лет назад мы считали проблемой и несправедливостью. А потом пришел ковид, а за ним 24 февраля 2022 года — и то, что мы считали останками железного занавеса, оказалось чугунным тетрисом, который наконец сложился.
Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress
Поэтому, когда подруга из Барселоны написала мне пару месяцев назад: «А давай встретимся в Берлине на концерте СБПЧ», я тут же сказала, что это невозможно: не с кем оставить ребенка, да и вообще. И тут же вспомнила, как моя тетя из Вашингтона обиженно удивлялась, почему я не могу из Москвы приехать к ней встретиться в Будапешт на пару дней, «ведь это совсем рядом».
Очень сложно представить, что внешних границ не существует, если они есть в твоей голове. Еще месяц во мне боролись рациональная Юля и Юля, больше всего на свете мечтающая снова попасть на концерт любимой группы, которая каким-то чудом все еще записывает альбомы и гастролирует по миру. Хотя еще год назад нам казалось, что закончилось все, что мы любим. Вернее, как поет СБПЧ, «все, что может провалиться, проваливается, наша идея была провалом».
К счастью, мечтающая Юля победила: молодость все простит. Я и правда взяла билет в Берлин — на целые сутки. Я могла позволить себе целых 24 безграничных часа. Прыгнула в такси до аэропорта, водитель удивленно обернулся и уточнил, в какой я еду аэропорт.
- А что, у вас в Риге два? — хохотнула я, уверенная, что задаю риторический вопрос.
- Ну вообще-то вы заказали такси в аэропорт для парашютистов и вертолетов.
В общем, больше имперских шуточек я себе не позволяла.
Но надо признаться, что для человека, привыкшего к испытанию нервной системы в Шереметьево или Домодедово, опыт с Ryanair в поездках по Европе и правда по ощущениям недалеко уходит от полета на парашюте. А где пять видов досмотра? Где строгие погранцы, которые решают твою судьбу? Где женщины, распечатывающие тебе талончики и приклеивающие бирки на чемоданы? Нет уж, посмотрите мой паспорт, пожалуйста! Потому что, кажется, если вокруг тебя в аэропорту не нагнетают тревожную обстановку, то все вокруг ненастоящее и игрушечное. А значит что? Небезопасное.
Легкость перемещения в пространстве усиливается по приезде: через час в Берлине я села в метро — и первой, кого увидела, была журналистка, с которой еще месяц назад мы жили на соседних улицах в Риге.
В другой жизни в России у нас была шутка: когда журналист умирает, он попадает в «Яндекс» (потому что в свое время большое количество классных людей из медиа перешли работать в эту компанию, разочаровавшись в журналистике). По той же логике, видимо, когда журналист пропадает из Риги, он попадает в Берлин. За следующие 24 часа я встретила столько своих друзей и знакомых, сколько редко встречала за месяцы жизни в Москве.
Все границы внутри и снаружи смешались и перепутались: в каждой стране теперь есть по теплой койке и крепкому объятию. Но в каждом разговоре надо уточнять «ты где», потому что ответ каждый раз будет другим. И это новая наша жизнь: где дом, черт его знает, а свои люди точно везде.
Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress
Но, в отличие от многих центров современной эмиграции, напоминающих перевалочные пункты, Берлин ощущается многими если не конечной точкой, то долгой и желанной остановкой на длинном пути. Есть в нем что-то про будущее, надежды и свободу. И, наверное, про такое важное для нас теперь осмысление собственной истории, ответственности и работу над ошибками.
К вечеру сюрреализм поездки усиливался: чем ближе мы подходили к клубу, тем больше знакомых лиц находилось в толпе. Было и радостно, и больно стоять в этом зале — среди друзей под звуки нашей общей любимой музыки: как будто бы нас переместили в 2018 год, когда мы все верили в магию искусства, побеждающую тлен. Но сейчас 2023, и мы знаем, что тлен победил искусство, и единственное, чем искусство может помочь — это отдать часть средств от продажи билетов на помощь беженцам.
С другой стороны, может быть, этой магии сейчас — самое время поработать. Недавно я смотрела с сыном прекрасный новый мультфильм на Netflix — The Magician’s Elephant. Его действие происходит в городе, над которым нависли тяжелые облака. Это случилось после войны — мы все время видим ее отголоски: вот мальчика учат маршировать и держать оружие, вот оставшиеся сиротами дети, а вот графиня, которая никогда не смеется после смерти брата в боях. В этом городе никто не верит в магию, поэтому в нем не случается чудес, а у главного мага вместо цветов на сцену падает слониха. Дальше спойлерить не буду, но вывод такой: пока город снова не поверит в магию, облака войны над ним не разойдутся, а дети и графини не начнут улыбаться.
Потому что, если бы магия не работала, разве бы мы прыгали в самолеты из Барселоны и Риги, разрушая временные, внутренние и внешние границы, чтобы два часа постоять вместе у этой сцены?
А СБПЧ, кстати, приедет с концертом в Ригу летом.
«Будем делать все, как обычно,
Все, как обычно, только соскучившись»
