Вот два события, между которыми, как кажется на первый взгляд, нет вообще ничего общего. Первое, глобальное, касающееся сразу сотен тысяч людей: принят в третьем чтении закон, запрещающий военнослужащим и призывникам иметь любые устройства с доступом к интернету. Кроме того, военным теперь запрещено публиковать в интернете или каким-нибудь другим способом распространять информацию о специфике службы, о бывших сослуживцах и о членах семей сослуживцев.

Второе, совсем локальное: в Красноярском крае Следственный комитет не стал возбуждать дело об избиении полицейскими политических активистов Даниила Большакова и Даниила Маркелова. Тут весь интерес — в обосновании отказа: потерпевшие — сотрудники местного штаба Алексея Навального, «который, как известно, является оппонентом руководству Российской Федерации во главе с президентом Российской Федерации — Путиным В.В.».

События разные, и причины у них тоже разные. За первым — бесконечные утечки через социальные сети, позволяющие ловить российское руководство на лжи, обнаруживая наших военных там, где их, согласно официальным сообщениям, нет и быть не может. Таких историй — сначала в Донбассе, а после — в Сирии было немало. Впереди — новые геополитические успехи, и высокое начальство хочет раз и навсегда себя обезопасить, исключив саму возможность появления в открытом доступе неправильных фотографий и слишком откровенных рассказов. Ну, то есть, рассуждают авторы закона, разумеется, о безопасности и задачах повышения обороноспособности, но подлинные причины очевидны. Настоящая задача одна — в превентивном порядке прикрыть собственное вранье.

Участник военного парада на Красной площади, одетый в историческую военную форму. Фото REUTERS/Scanpix/LETA

За вторым — советское благоговение перед властью, как перед святыней, перерастающее в стойкую уверенность, что любой, рискнувший власть критиковать — заведомый враг, а уж на войне — как на войне. Оно, это благоговение, одинаково свойственно и силовикам, и, скажем, школьным учителям. Мало что ли было рассказов про учителей, которые пытались пугать детей происками «либералистов» и даже личной охраной Путина,  которая приедет и покарает за любое неосторожное слово? Красивые, кстати, случались речи, не грех вспомнить. Вот, к примеру, учитель томской гимназии №2 в поисках врагов:  «Либералы препятствуют развитию человека как вида, они препятствуют становлению человека. Они опускают человека, благодаря плюрализму, на животный уровень. (…) Фашизм об этом говорит открыто, он стимулирует низменные инстинкты, агрессию. Поэтому либерализм и фашизм массы и захватывает. Поэтому либерализм — это страшный упадок человечества. И еще в чем связь фашизма и либерализма? Либерализм, понятно, основан на правах человека. И вы тиражируете эти взгляды, взгляды буржуазии… Либерализм — это свобода недочеловека, который находится на животной ступени развития. Когда какую-то скотину приравняли к высокодуховному человеку. Вот в чем опасность либерализма».

В сторону одичания. В России появляются новые группы бесправных: военнослужащие и «оппоненты Путина В.В.»

Логика и у силовиков, и у просветителей одна: против власти — значит, враг. Враг — значит, можно бить. Вернее, не можно, а нужно бить, и никак иначе. Собственно, томский учитель ведь и заканчивает свою беседу с неправильным учеником сурово и многозначительно: «Я тебя предупредил».

Тут, в общем, никаких сверхзадач и глубоких стратегических мыслей нет, тут помноженный на юридическую дикость беспредел, и только.

Кстати — это соображение в сторону — раз уж так все теперь, то, наверное, стоит и детям запретить гаджеты, чтобы не сливали в сеть записи наставнических речей. Просила же недавно (пока — только просила) министр просвещения Ольга Васильева родителей не обсуждать поступки учителей в семье, чтобы не подрывать престиж педагогов. Мысль верная, однако тут следует идти до конца, надо лишить и родителей, и всех прочих самой возможности знать, что вообще происходит в школе! Но не будем отвлекаться.

Ольга Васильева, министр просвещения РФ. Фото TASS/Scanpix/LETA

События разные, и все же, есть у них нечто общее. В обоих случаях речь — о лишении элементарнейших человеческих прав целых групп людей, выделяемых по определенному признаку. О формировании внутри общества целых сегментов бесправия. Можно порассуждать, чего добьются, например, российские власти с помощью принятого Думой закона о запрете гаджетов для военных. Ну, безусловно, осложнят немного расследователям жизнь, однако даже шила в мешке не утаишь, а уж зенитный ракетный комплекс «Бук» — тем более. А вот преступлений в казармах наверняка станет больше. Если нет угрозы публичного скандала — чего стесняться?  Говорят, дедовщину в армии почти победили. А вдруг — зря? Все-таки — традиция, чтобы не сказать — скрепа. Новый закон как раз и создает почву для возрождения важной советской традиции.

Красноярская история еще интереснее — прецедентного права у нас, конечно, нет, зато есть прецедентное бесправие, и если тамошнему СК все сойдет с рук, коллеги красноярских следователей по всей стране возьмут на вооружение передовой опыт. Это же так удобно в конце концов — сначала нарушать собственные законы, а потом нарушения оправдывать возвышенными соображениями.

Но важнее, да и страшнее, пожалуй, то, что два непохожих события объединяет. Еще два шажка в сторону одичания, еще две вехи на пути к сословному государству, где заведомо не все равны перед законом, и права у всех разные. Вернее, у некоторых вообще нет прав, а для некоторых — никакие законы не писаны.