Уехал и ничего. Валерий Панюшкин о судьбе тех, кто бежал из России от мобилизации

Валерий Панюшкин, писатель, журналист, бывший специальный корреспондент «Коммерсанта» и «Ведомостей», бывший главный редактор портала «Такие дела». Автор книг «12 несогласных», «Восстание потребителей», «Газпром: новое русское оружие».

Жизнь россиян, покинувших страну после начала мобилизации, как правило, незавидна. С 21 сентября, по разным данным, из России уехало от 600 000 до 1 миллиона молодых мужчин. Лишь немногим удалось устроиться в Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве и других европейских странах. Большинство временно живут в Грузии, Армении, Казахстане, Узбекистане и Киргизии.

Нашему собеседнику Николаю (имя изменено) 37 лет. Он работал в Москве менеджером в одной из крупных сетей супермаркетов. Теперь живет в Бишкеке, работает дворником и помощником повара в маленьком придорожном кафе. Мечтает, что освободится соседний дворницкий участок, и тогда можно будет работать только дворником. Чистить 10 часов подряд овощи в кафе – это, на взгляд Николая, слишком тяжелая работа.

Покажи свой военник

Известие о начале мобилизации застало Николая в офисе. Сотрудники мрачно переглянулись, но никто, кажется, не подумал, что новость касается его лично, и работа продолжилась. Николай тоже не верил, что его лично могут забрать на фронт. Он не служил в армии, не имел воинской специальности, а в военном билете у него стояла, насколько Николай помнил, категория «Б». Что именно означала эта категория «Б», Николай не знал.

Страшно стало только вечером дома, когда девушка Николая буквально приказала ему:

-- Покажи свой военник.

И Николай показал. В военном билете стояла категория «А», и это значило, что Николай годен к строевой службе в военное время.

-- Тебя убьют, дурак! – девушка заплакала. – Тебе надо бежать.

И это было похоже на правду. Николай из тех молодых людей, которые модно одеваются, читают сложные книжки, интересуются левыми идеями и имеют красивый маникюр, иногда даже с черным лаком -- убьют на войне в первый же день.

Бежать решено было сначала к родителям девушки в маленький подмосковный город. Тесть (почти что тесть) Николая был военным пенсионером, не верил, что идет война, не получал о ней никаких официальных сообщений «от Советского Информбюро», а украинскую заварушку, о которой каждый день кричали по телевизору какие-то фигляры, считал делом несерьезным. В возможность мобилизации не верил, но спорить с дочерью не стал и принял под свою крышу будущего (как он надеялся) зятя.

Жить, ничего не делая и никуда не выходя, в квартире чужих, в сущности стариков, было тяжело. Николай хотел скорее уехать, улететь куда-нибудь, но цены на авиабилеты немыслимо взлетели. У Николая были небольшие сбережения, но на билет, например, до Стамбула пришлось бы потратить их все – почти 2000 долларов.

Неделю спустя билеты в Стамбул купила Николаю компания, в которой работала его девушка. Руководство компании считало своим долгом спасать от мобилизации своих сотрудников и их семьи.

Летел Николай почему-то через Петербург, видимо так было дешевле. Никакого особенного оживления в аэропорту не заметил. Молодая женщина-офицер на границе ничего не спросила. Только по залу ожидания расхаживал милиционер и проверял у мужчин документы. На всякий случай Николай отсел от милиционера подальше.

Проходная комната

Жить в Стамбуле в гостинице или снимать квартиру не представлялось возможным. Сбережений хватило бы едва на месяц. Жилье для Николая в Стамбуле нашла опять же его перепуганная мобилизацией девушка – поселила у подруги. Но, как только Николая приехал по указанному адресу, выяснилось, что подруга девушки живет не одна, а еще с двумя подругами, и для Николая есть только проходная комната на несколько дней. Жить в квартире с тремя девушками было крайне неловко. Найти в Стамбуле работу без знания языка – немыслимо. Уехать в страну, где говорят по-английски – еще немыслимее.

Николай решил ехать куда-то, где говорят по-русски.

Решение опять приняла девушка Николая. Нашла в Бишкеке коммуну. Восемь спасавшихся от мобилизации уклонистов из России жили там с женами и детьми в недостроенном частном доме. За жилье не платили, но каждый месяц вкладывались в ремонт, починили отопление, утеплили окна, купили кое-какую мебель.

Николаю опять досталась проходная комната. Из обстановки – два контейнера, в которые можно сложить вещи и стол, за которым Николай принялся заниматься немецким в надежде на то, что когда-нибудь удастся воссоединиться с девушкой и уехать вместе в Германию. Девушка Николая всерьез на это надеялась, у нее были связи с немецкими компаниями, и те обещали помочь. Но визу не дали, и изучение немецкого языка стало просто способом убить время. Николай прочитал адаптированную книжку «Карлик Нос» Гауфа и, за неимением других немецких книжек, стал читать с начала.

Ели коммунары все вместе. Скидывались и кто-то один готовил ужин на всех. Но никто не умел готовить вкусно. К тому же, общие ужины были для Николая тягостны – говорили о политике, и стоило только Николаю заикнуться о своих левых взглядах, как все немедленно посчитали его сталинистом и сторонником репрессий, хотя трудно найти на свете более мягкого человека, чем Николай. Жена одного из коммунаров невзлюбила Николая всерьез, говорила, что он портит своими коммунистическими взглядами ее детей. Кончилось тем, что пришлось от общего стола отказаться и добывать еду самостоятельно.

Кафе у дороги

В поисках еды Николай зашел в маленькое придорожное кафе. Оно принадлежало довольно ортодоксальной мусульманской семье. Хозяйка и ее дочери ходили неизменно в черных платьях до пола и черных хиджабах на головах. А хозяин неизменно сидел в углу и пытался составить в компьютере перечень продуктов, которые закупил, и перечень блюд, которые продал.

Николай предложил ему свою помощь и справился с работой за десять минут. За это хозяин Николая покормил. Так и повелось – Николай каждый день стал вносить в компьютер цифры, и за это его кормили бесплатно.

Потом у Николая был день рождения. В кафе его поздравили, подарили тысячу сом (это примерно 720 рублей на российские деньги) и несколько раз спросили, как так могло получиться, что к тридцати восьми годам у него нет ни одного ребенка. У хозяев кафе было шестеро или семеро – Николай сбился со счета.

На следующий день хозяин предложил Николаю настоящую работу – два дня через два дня резать и чистить овощи на кухне и получать за рабочий день тысячу сом. Да еще и бесплатную еду получать за ведение приходно-расходной ведомости. Да еще одна из постоянных посетительниц кафе, работавшая председателем товарищества собственников жилья в многоквартирном доме неподалеку, предложила Николаю быть у них в доме дворником. Всего в месяц доходы Николая составили, если перевести в рубли, примерно 25 тысяч. Да бесплатное питание.

Николай несколько раз порывался спросить у хозяина кафе, не найдется ли в тех нескольких домах, где живет его семья, маленькой комнатки и для него, Николая – но пока не решился спросить.

Вот так он и живет. Днем метет тротуар и режет овощи. Одинокими вечерами общается по Ватсапу со своей оставшейся в Москве девушкой или зубрит наизусть по-немецки книжку Гауфа «Карлик Нос».

Так, думает Николай, будет как минимум до весны. Да и весной ничего не изменится. Разве что зацветут сады, стает снег и работать дворником станет легче.