Переговоры между президентами России и Турции все же состоятся, причем не в Стамбуле, а в Москве. Сегодня стало известно, что Реджеп Эрдоган скорее всего прилетит в российскую столицу уже 5 марта.

Ситуация в сирийском Идлибе ухудшается с каждым днем. 27 февраля 36 турецких военнослужащих погибли в результате обстрела турецкого конвоя силами армии Башара Асада. В ответ Анкара приказала начать атаку на позиции сирийской армии. Турции удалось сбить два сирийских бомбардировщика Су-24. Накануне сирийское правительство было вынуждено закрыть воздушное пространство над Идлибом, после чего Россия заявила, что не гарантирует безопасность полетов авиации Турции в небе Сирии. 

Все это время Россия поддерживает режим Башара Асада, и попытки Москвы и Анкары договориться пока не привели к видимым результатам.

«Спектр» узнал у руководителя Центра исламских исследований Института инновационного развития, эксперта Российского Совета по международным делам Кирилла Семенова, стоит ли ждать полномасштабного конфликта с участием российских и турецких войск, и кто выйдет победителем из такого столкновения. 

-  Совсем недавно мы с вами говорили о том, что Турция и Россия, несмотря на все разногласия, постараются сохранить рабочие отношения и не будут доводить до вооруженного столкновения. Как ситуация выглядит сейчас?

- Это мнение только подтвердилось. Если еще несколько дней назад Дмитрий Песков заявил, что встреча (Владимира Путина и Реджепа Эрдогана для урегулирования идлибского конфликта, — прим. «Спектра») 5 марта не состоится, то сейчас ясно, что она все-таки пройдет — правда, не в Стамбуле, как изначально планировалось, а в Москве. Кроме того, сами переговоры начнутся на день раньше запланированного: 4 марта пройдет встреча делегаций двух стран, которые на этот раз точно должны подготовить какой-то проект документа, в который войдут те положения, которые устроят и Россию, и Турцию.

- Но прошлые двухдневные переговоры в Москве ни к чему не привели?

- Наверное, не было какого-то сигнала на высшем уровне с российской стороны, а сейчас, возможно, он последовал. Эрдоган всегда хотел встретиться с Путиным, но у того, видимо, не было ясной позиции по Идлибу, и он оставлял это на усмотрение переговорщиков, которые не имели полномочий выходить за определенные рамки или боялись это делать. А теперь, видимо, какой-то сигнал был дан, и, наверное, ситуация сейчас располагает к тому, чтобы подписать какое-то соглашение и ее урегулировать. В небо над Идлибом уже залетели турецкие F-16, сбили два «Су-24» сирийских ВВС — всем понятно, что все серьезно, пора это заканчивать.

Сирийские подразделения, поддерживаемые Турцией, в провинции Идлиб. Фото Photo by Omar HAJ KADOUR / AFP/Scanpix/LETA

- То есть, Россия подает сигнал, что сдвинуть ее с мертвой точки можно только силой? Переговорами не достучаться?

- Есть много нюансов, о которых сложно судить. Можно предположить, что сама Россия способствовала тем действиям, которые проводит Анкара в Идлибе. Например, почему российские ВКС никак не отреагировали на турецкие F-16, хотя все возможности для этого были? И хотя все это опровергают и говорят, что российская авиация все еще действует над Идлибом, мне кажется, картина там все-таки другая. Тот факт, что все контратаки сирийской оппозиции заканчиваются успешно, говорит о том, что Россия сократила поддержку сил Асада на этой территории. Россия могла бы сбить беспилотники, а они летают над Идлибом и бомбят сирийцев. Почему это происходит? Почему Россия так спокойно вдруг реагирует на турецкое активное вмешательство?

Возможно, что-то здесь такое кроется, чего мы не знаем. То, что есть много неизвестных — это факт, но я опасаюсь пока их расшифровывать. Но вряд ли можно говорить о том, что Эрдоган силовым методом заставил Россию пойти на переговоры. Возможно, Асад наконец понял, что без какой-то сделки с Анкарой ему ловить нечего.

 — На какие компромиссы может пойти каждая из сторон, чтобы не доводить конфликт до совсем уж горячей фазы?

- Так как Турция активизировала наступательные операции, то, скорее всего, речь будет идти о новой линии разграничения в Идлибе, которая пройдет по фактическому положению сторон, то есть южнее шоссе М⁴ и к западу от шоссе М⁵.

- Насколько важно влияние СМИ на развитие событий, как в Турции, так и в России? Кажется, по крайней мере в России об этом столько пишут, что Путину довольно сложно будет и сохранить лицо, и пойти на уступки.

- Именно так и есть. Кампания в СМИ зашла слишком далеко — уже пошли обвинения Турции в пособничестве террористам, что вообще-то не является официальной позицией Москвы, а просто были какие-то намеки Лаврова на связи турецких войск с группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам» (запрещенная в России террористическая организация, насчитывает около 30 тысяч боевиков, контролирующих большую часть провинции Идлиб, — прим. «Спектра»), что кем-то может быть расценено как пособничество терроризму. Это, конечно, накаляет обстановку и усложняет процесс принятия решений — как же разговаривать с Турцией, которая вроде как поддерживает террор? Поэтому я считаю, что нужно более прагматично реагировать, в том числе и на те события, которые происходят в Идлибе, без попыток обвинить Турцию в том, без чего можно обойтись.

- Эрдоган ощущает такое же давление общественного мнения?

- Да. В том, что погибли турецкие военные, ясно для турок прослеживается роль Москвы; они не верят, что сирийская авиация может действовать без согласования с российским командованием. Считается, что всеми операциями в принципе руководят русские, и за каждым эпизодом, повлекшим гибель турецких военных, стоит так или иначе Москва — по крайней мере, военные советники, координаторы не могли быть не в курсе действий сирийской армии, и эти ошибки, повлекшие смерть турецких военных, в том числе и на их совести.

Похороны одного из погибших в Сирии турецких военнослужащих. Фото AP/Scanpix/LETA

- А насколько это правда? Насколько Асад вообще самостоятельное действующее лицо во всей этой истории? Или наоборот, он делает, что хочет, а Россия вынуждена его прикрывать?

- Сложно сказать, потому что многие вопросы просто-напросто закрыты, военные об этом прямо не скажут. Естественно, что операция «Идлибский рассвет» планируется и проводится совместно, российские советники находятся на местах, они поддерживают и координируют операции. Может ли Асад действовать без согласования с российскими военными? Думаю, да, может. У него никаких запретов на это нет. Сирийский генштаб вправе отдать приказ каким-нибудь самолетам нанести удар, и при этом Москву просто проинформировать.

Некоторые подразделения «Сирийской арабской армии» пользуются большей самостоятельностью — они могут взять на себя ответственность, так как они имеют выход на президентский дворец, как тот же Махер Асад, брат Башара Асада, командующий 4-й бронетанковой дивизией. Сложно судить, так как нам недостаточно известна сущность того, что там происходит. Россия вроде как должна участвовать, должна все контролировать, но мы не можем исключать, что многие действия могут совершаться в обход этой парадигмы. Про-иранские группы могут принимать свои решения, Махер Асад — свои, и другие силы в определенных обстоятельствах тоже могут действовать независимо.

- Каковы шансы, что к ситуации подключатся США и НАТО? Каково будет соотношение сил, если дело все-таки дойдет до прямого военного столкновения?

- США, скорее всего, не подключатся, Пентагон против военной поддержки Турции, даже если произойдет какое-то столкновение. Турция может рассчитывать только на моральную поддержку, а втягиваться в военные действия для американцев не имеет смысла. Если вдруг развяжутся полномасштабные боевые действия между Россией и Турцией именно на сирийском театре военных действий, то у Турции здесь, конечно, полное преимущество по всем параметрам. Она, конечно, сможет решить все свои военные задачи.

Российская же группировка окажется полностью изолирована, у нее просто-напросто очень быстро закончатся боеприпасы, и снабжать ее очень сложно. Турецкие самолеты F-16, думаю, будут в состоянии полностью закрыть сирийское воздушное пространство.

«От дружбы до вражды бывает один шаг». Смогут ли Россия и Турция сохранить отношения, несмотря на идлибский кризис

- Но в мирном урегулировании, тем не менее, Турция более заинтересована, чем Россия?

- Конечно. Ведь даже если война начнется на сирийском театре военных действий, это не значит, что она им ограничится. У России есть рычаги давления на Турцию — необязательно экономические, но также и военные. Удары по территории Турции с территории России в теории вполне возможны. Я не думаю, конечно, что до этого дойдет — именно потому, что стороны попытаются это урегулировать. Ведь понятно, что, с одной стороны, Турция в состоянии разгромить войска Асада и России, но это может привести к серьезным последствиям для самой Турции. То есть, обе стороны будут пострадавшими. Это на руку исключительно третьим, не-региональным, силам. Смысла в таком конфликте я не вижу никакого, и, думаю, до этого не дойдет.