Днем 25 апреля сразу несколько районов на севере Свердловской области захватил пожар: горели города Серов, Карпинск и Первоуральск, поселки Таежный, Байкалово, Первомайский и Висим. Самое мощное возгорание было в Сосьве, посёлке на семь тысяч человек. За несколько часов огонь уничтожил 124 жилых дома, лечебно-исправительное учреждение ФСИН и две пилорамы. Два человека погибли, 659 человек остались без крова, многие — без работы. О том, как и почему сгорела Сосьва, рассказывает Марина-Майя Говзман  

Материал подготовлен изданием «Спектр» в партнерстве с «Такими делами».

Колония в дыму

— Позавчера тут было что-то страшное… Она и так, считай, умирала уже, эта Сосьва, а сейчас куда людям деваться, кто там будет заново строиться? — качает головой сотрудница железнодорожной станции. 

Серов, из которого я добираюсь, от Сосьвы чуть больше, чем в ста километрах — ближайший крупный к поселку город. 25 апреля пожар был и тут — занялась сухая трава, огонь перекинулся на местное деревообрабатывающее предприятие «Уралбиотерм», а ветер разнес пожар по округе. 

В один день пожар прошелся сразу по нескольким районам Свердловской области: горели города и села. В Серове, что в ста с небольшим километрах от Сосьвы, дымка с запахом гари висела в воздухе и спустя двое суток. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

На въезде в Сосьву дежурит ДПС — сотрудник объясняет, что проехать можно лишь тем, кто прописан в поселке. Но через полчаса и один звонок начальству соглашается пропустить. 

Солнце восходит над тем, что еще вчера было деревней. За обрывками колючей проволоки догорает лечебно-исправительное учреждение ГУФСИН-23, попросту —  больница для заключенных с активной формой туберкулеза и небольшая колония-поселение. Искореженные машины, обугленная техника и покосившаяся наблюдательная вышка, кажется, еще теплые. 

Напротив колонии — одна из трех крупных пилорам. В дыму угадываются силуэты башенных кранов, пожарный проливает почерневшие от огня бревна. Кое-где почва еще дымится, проступают языки пламени, от которых с треском отскакивает земля. Поодаль — пожарные машины. В опасной близости к яме, из которой, как из преисподней, валит дым, припаркована  «Нексия» — в ней вповалку спят трое мужчин. 

Поют проснувшиеся птицы, по земле ходят вороны — чёрные, как пятна выгоревшей травы. Чем глубже в Сосьву, тем острее запах, от которого дерет горло.  

— У нас как война прошла. Пойдете, сами увидите. Два дня горели. — хриплым голосом говорит Андрей, сторож, работавший неподалеку. — Началось с пилорамы, потом дальше, у кладбища. Там же хлам кругом, горбыль (отходы производства пиломатериалов — Ред.) этот, бля, везде, вся Сосьва им завалена. Ужасный ветер был, он и подхватил. 

Пожарные отдыхают на одной из пилорам — по версии местных жителей, а потом и следствия, именно здесь начался пожар, а ветер разнес его по округе. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

«От мусора люди сгорели» 

—  Мы сюда ночь добирались, приехали — все в дыму, ничего не видно, как в «Сайлент Хилле», — рассказывает сотрудник МЧС с фамилией Попов. — Сейчас работают дознаватели, от них будет больше известно о причинах. Местные жители в плачевном состоянии, некоторые совсем без жилья остались.  

По словам пожарных, сначала вспыхнула пилорама местного бизнесмена Натига Мамедова. Но некоторые жители при этом рассказывают, что на другой пилораме, которая принадлежит Натигу Мамедалиеву, сжигали горбыль и уверены, что пожар начался с нее. 

— От мусора люди сгорели. Огонь пошел от Мамедова. Вы ему разрешили свой мусор сжигать. А нас за каждую сожженную кучку штрафовали! — кричала на первой встрече с властями погорелица Ирина.

Сотрудники свердловского МЧС, проверив администрацию городского округа, нашли нарушения пожарной безопасности: свалки мусора, отсутствие противопожарного водоснабжения и барьеров для огня. Возбудили два уголовных дела: «по факту возможной халатности со стороны должностных лиц, не принявших необходимых мер для обеспечения пожарной безопасности населенного пункта» (ст. 293 УК РФ) и «по факту причинения смерти по неосторожности» (ст. 109 УК РФ). 

Ни Натиг Мамедалиев, ни Натиг Мамедов свою вину не признают.

«Мама все еще плачет» 

За оплавленной остановкой выжженное поле. Пару дней назад тут стояли дома. Сейчас — руины, а на их фоне — пожарный поезд МЧС. Среди дырявых тазов, горелого тряпья и мусора угадываются аккуратные грядки — люди готовились к посеву. 

В Сосьве семь тысяч человек жили, в основном, в частной застройке. Вели хозяйство. Рано утром те, кто все это потерял, идут разбирать завалы. 

У Сергея сгорел родительский дом. Семья до последнего думала, что огонь не подберется к поселку. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

— Огонь пришел оттуда и все сжег, — указывает на руины Сергей, плотный мужчина в черной бейсболке и темно-синей куртке. — И наш дом сжег. Сейчас мы ходим, ностальгируем. У меня тут родители жили, я как раз приехал в отпуск, думал, помогу им, а на следующий день мы сгорели. Ладно, я с ними был, вытащили хоть что-то — мотоблок и два телевизора. Мама все еще плачет. 

Сергей рассказывает, что все произошло буквально за час. Видели дым, поднимающийся над лесом, соседи говорили об эвакуации, но семья до последнего не верила, что огонь придет в поселок — думали, пожарные успеют остановить. 

— Неизвестно, сколько человек уедут, а сколько останутся, — пожимает плечами мужчина. — Мои родители тоже пока не знают. Колония сгорела, там последняя молодежь работала, чем они теперь будут заниматься — непонятно. Поселок и так на последнем издыхании, он жил, можно сказать, этой колонией. Только на лесопилках люди и будут, наверное, зарабатывать, да пенсионеры жить, а остальные — разъедутся. 

Колония, о которой он говорит, была построена еще в тридцатые годы, в разгар «Большого террора» как часть бывшего Севураллага. По снимкам, которые удается найти, видно, что здание очень старое. При этом ЛИУ-23 было единственным крупным предприятием здесь — в нем работало около 500 местных.  

Руководитель пресс-службы регионального ГУФСИН Александр Левченко сообщил, что отсюда эвакуировали 240 заключенных: «Две больницы находятся на территории учреждения, там с туберкулезом лежат. Мужчин около 200 и женщин несколько десятков. Женское отделение было создано несколько лет назад, раньше там были только мужчины. Мужчины поедут в мужское лечебно-исправительное учреждение, оно у нас еще одно есть в Нижнем Тагиле. Для женщин временно развернули специальное помещение в женской колонии», — сказал он.

У Галины Петровны сгорел дом мужа, его самого в поселке не было.

— Апокалипсис, — говорит Галина, тяжело шагая по улице. За ней следуют трое псов с подкопченными боками. — Люди только документы успевали схватить и выскочить. Бежали кто куда, в основном, в ту сторону, где не горело. И я туда же — к знакомым. А тут бабушка сгорела, — она указывает на выжженный квадрат, — старенькая, ей 90 лет было. Дочери в Серове живут. Ей внучка звонила: «Бабушка, выходи!», она ей — «На улице так дымно, не пойду!».  К ней соцобслуга ходила, и они потом позвонили, думали, что ее вытащили. Но тут так все полыхало, ее и не успели достать.

Дом Галины Петровны уцелел, а вот от дома ее мужа остались лишь развалины. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

Больше всего Галину Петровну возмущает местная администрация. По ее словам, реальной помощи от власти нет, когда она пошла с документом мужа писать заявление, что он пострадавший, ей возразили: «Какой он пострадавший, его же дома не было».

— Хозяин пилорамы, видать, поджег горбыль и не рассчитал силы, — рассуждает она. — Сказали, его уже арестовали, и он умер со страху в изоляторе. 

Но это слухи. Пресс-служба следственного управления СК по региону сообщила, что задержаны Газанфар Мамедов — сын Натига Мамедова, владельца пилорамы, с которой, по версии местных жителей, а потом и следствия, начался пожар. Задержали и специалиста по пожарной безопасности МКУ «Управление гражданской защиты и хозяйственного обслуживания Сосьвинского ГО. С обоими «проводят следственные действия».

Мамедов записал видеообращение, в котором просит «обязательно проверить территорию», так как «там есть только одна-единственная своротка, где сжигаются отходы лесопиления — горбыль и опил». По его словам, к трагедии может быть причастен человек, которому принадлежит другая лесопилка. Издание «ЕАН» опубликовало видео, которое предоставили родственники Мамедова. По их мнению, оно показывает, что «все вокруг полыхает, а лесопилка не горит». 

На прощание спрашиваю Галину, где теперь ее муж.  

— В командировке. На войне.  

Вышел на дорогу и упал замертво

У этого дома уцелела только металлическая калитка. За ней стоит женщина в легкой курточке поверх домашнего халата. Ее придерживает за плечи мужчина. Светлана и Сергей жили здесь 37 лет. У них был свой огород, росли цветы, яблони и вишни. Сгорело все. 

По их словам, на хозяина, сжигавшего мусор на пилораме, жаловались и «не один год все обращались в администрацию, говорили, что когда-нибудь это аукнется — так и вышло». 

У Светланы и Сергея уцелела только калитка от дома и фундамент бани. Их дом сгорел дотла. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

—  Мы два дня отходили, я думала, у меня сердце остановится. Огонь прыгал, как кузнечик, туда-сюда. Мы только баню построили, сколько на нее денег потратили. Откладывали каждую копеечку. Врагу такого не пожелаешь, — Светлана рыдает. 

Сергей рассказывает, что из-за пожара в поселке отключили свет, поэтому не было воды, которой люди могли бы самостоятельно помочь в тушении. 

— Начальник полиции тут ходит, даже ни разу не пришел, не узнал, как мы тут, — добавляет он. 

Сергей воевал в Чечне. После окончания боевых действий им пообещали, что дадут жилье. Не дали. 

Над нашими головами тяжело гудит вертолет. 

— Сейчас нагнали пожарных, а что толку, надо было раньше. Две наши «пожарки» и все. Когда уже сгорело, стали вертолеты летать, — досадует Сергей.

Накануне погорельцам пообещали 10 тысяч рублей «подъемных» и еще 300 тысяч, которые можно будет получить после того, как специальная комиссия оценит ущерб.  

— Нам нужно жилье и нормальная компенсация. Что на 300 тысяч можно построить? — негодует Светлана, утирая слезы. — Соседи металл собирают… Сейчас и мы будем, чтобы сдать и на первое время было хоть что-то на жизнь. 

У многих в Сосьве сгорели животные. Светлана и Сергей лишились любимого пса, у их соседей в огне погибли куры и гуси. Местные рассказывают, что на улицах лежали обгоревшие собаки. У дороги до сих пор видна обугленная тушка поросенка — говорят, бегал по пылающей траве, вышел на дорогу и упал замертво.

Под порывами ветра пламя «перепрыгивало» с дома на дом, но некоторые постройки уцелели. Дом Марии Ивановны, говорливой пожилой женщины, огню захватить не удалось. Сама она рассказывает, как спасали одну из самых старших жительниц Сосьвы — 103-летнюю женщину выносили из дома на одеяле. 

— Земля горела… А я, миленькая, иконы все собрала, две положила в карманы — и молилась. Потом уже на колени стала перед домом. И бог мне помог! 

Мария Ивановна, утирая слезы, вспоминает, как вокруг полыхали здания, а она, став на колени перед домом, молилась, чтобы ее жилище огонь не забрал. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

 Другая жительница — Ольга — сама защищала дом от огня.

— Я одна живу, без мужа, свой дом лично отстаивала. Страшно — не страшно, я об этом не думала, землю кидала наравне с мужиками. Воды не было, только землей и спаслись, — Ольга показывает руку с черными пальцами и обломанными ногтями. 

Возле станции скорой помощи дежурит выездная бригада. Медики курят и бодро покрикивают друг на друга. В Сосьве ввели режим ЧС — из-за этого сюда специально приехала «скорая» из Серова: помогать пострадавшим. На станции работает Юлия: во время пожара она была на дежурстве. Ее дом не пострадал, но тетя ее мужа лишилась крова. 

— Там два дома сразу же сгорели, тете лет под семьдесят, — объясняет Юлия. — Ладно, у них дети рядом, им есть, куда уехать, а у нас на нескольких улицах старики — куда они пойдут? Вчера объявляли, что дадут по 300 тысяч, но этого, конечно, недостаточно, сейчас все стройматериалы очень дорого стоят. Все в шоке. 

За Домом Культуры находится полевой лагерь, но палатки стоят пустыми: в небольшом поселке, где все друг друга знают, погорельцев быстро приютили у себя знакомые и родственники. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

«Поселок горел сам по себе» 

В сосьвинском Доме культуры развернут центр помощи. У здания дежурят «скорая», пожарная машина, автомобили с волонтерами. За зданием в поле разбит небольшой лагерь для погорельцев, но в палатках никто не живет — у всех в поселке родственники или знакомые, всех у себя кто-то приютил. Внутри ДК суета, местный библиотекарь Вера Николаевна раздает указания, советует людям обращаться к юристам, которые ожидают в машине снаружи. Одна женщина жалуется, что два дня не ела. В двух залах рассортированы вещи: детская и взрослая одежда, обувь, одеяла, матрасы и подушки, постельное белье, памперсы, посуда, средства гигиены и продукты — кто-то принес даже домашние заготовки. В первые часы трагедии несколько организаций объявили о сборе гуманитарной помощи пострадавшим от пожара.  

За партами волонтерки и сотрудницы администрации поселка собирают заявки на компенсацию. Инна, местная жительница, составляет списки погорельцев: фамилии и адреса занимают несколько листов.  

— Люди ждут стены и крышу над головой, — говорит она. — Идут сюда за информацией, потому что не знают, что делать. Кому-то нужны справки, кому-то — гуманитарная помощь, кому-то — моральная поддержка.  

Люди в очереди за гуманитарной помощью. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

В одном из залов с одеждой люди выбирают вещи. Надежда пришла с дочерью. Это уже второй пожар, который они пережили — первый был семь лет назад, тогда пожарные приехали к ним с пустым шлангом. В этот раз до них даже не добрались.

— У меня муж выскочил в одних джинсах и тапочках, — говорит Надежда. — Взяли только документы и животных — двух собак и кошек с котятами, которые были у нас на передержке. Ни одной пожарной машины, три квартала сгорело! Пожарные тушили зону, а поселок горел сам по себе. Свет выключили рано, из скважин воду не взять. Нам некуда ехать, у меня тут дети и внуки, старенькая мама… Кто нам что даст? 

Огонь и государство

Вскоре в Сосьву является власть: губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев, который специально прилетел из Узбекистана, а с ним — министр общественной безопасности Свердловской области Александр Кудрявцев, начальник регионального ГУ МЧС России Виктор Теряев и глава МЧС России Александр Куренков. Чиновников везут по поселку, а спасатели показательно что-то тушат.

Делегация входит в зал ДК, и вокруг сразу собираются люди: местные забрасывают просьбами, журналисты щелкают камерами, чиновники всем обещают помочь. 

Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев (справа) и глава МЧС России Александр Куренков выступают перед погорельцами. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress

Первым слово берет глава МЧС Александр Куренков:

— Мы понимаем, что вы попали в серьезную беду, хочется послушать вас, мы таким образом попытаемся вас успокоить и уверить в том, что ни государство, ни Свердловская область вас не бросают. 

Со всех сторон сыплются вопросы о выплатах. Евгений Куйвашев отвечает, что в поселке в течение полугода построят 60-квартирный дом и несколько индивидуальных модульных жилых домов. Жилой фонд планируют восстановить за один строительный сезон. До понедельника на каждую пострадавшую семью оформят «паспорт», где будет собрана полная информация: от количества членов семьи до нанесенного ущерба и конкретных потребностей. 

Люди аплодируют. 

После этого встреча становится напряженнее. Многих интересует, будут ли восстанавливать сгоревшую колонию, которая давала местным рабочие места. На это Куренков отвечает, что решение будет принято, когда он вернется в Москву. 

— А что делать тем, кто не будет тут оставаться? — внезапно выступает из толпы женщина. — Нашим родителям негде жить. Им семьдесят лет, у них полностью все сгорело — вы им поставите коробку, но имущество им будет уже не по силам. Мы, их дети, живем в Екатеринбурге, нас интересует, какая им будет выплачена компенсация? Прошло два дня, у вас есть какое-то понимание?  

В ответ чиновники снова ссылаются на индивидуальные «паспорта», где жители смогут указать, что им нужно. Через несколько минут в зале становится шумно. Местные обвиняют в пожаре владельца частной пилорамы и чиновников, которые не реагировали на жалобы — в частности, глава поселка Геннадий Макаров. Сам он сейчас тихо стоит в кругу руководителей, стараясь не выделяться: накануне сполна получил от односельчан. 

— Три года там (на пилораме — Ред.) постоянно горит опил! — кричит чиновникам жительница поселка. — Люди задыхаются. Если сильный ветер, <они в администрацию> прибегают, а им просто говорят: «Шланги раскиньте, документы соберите». Безответственность, можно же это прекратить?! Вся Сосьва в пиломатериале! Сейчас если что, опять все загорится!  — люди в зале одобрительно кивают и хлопают.

— Мы не спали ночами, пожары были страшенные, поджигали этот горбыль! Сколько обращались ,[а реакции не было] — это вы виноваты! — возмущается другая женщина. 

— Возбуждено уголовное дело, — оправдывается Куйвашев. — Дознаватели и полиция обязательно докопаются, откуда пошел пожар. Участковый, администрация — все в равных долях ответственны за все, что случилось. Раз беда пришла, мы этот клубок будем разматывать. Для меня многие вещи, которые вы сказали — это что-то новое. Мы разберемся и, поверьте мне, виновные будут наказаны, — обещает он.  

В зале также присутствует и бывший мэр Сосьвы. Он предупреждает, что пожар может быть еще сильнее и просит до первых дождей запретить проезд для охотников в Сосьвинский и соседний районы. «Если огонь перейдет через реку и уйдет в лес, станет высоким, страшно представить, что будет», — подчеркивает он. Люди аплодируют.  

Встреча заканчивается. Власть рассаживается по машинам, кортеж покидает поселок. А жители Сосьвы расходятся по своим участкам — разгребать мусор.

29 апреля стало известно, что сосьвинского чиновника Вячеслава Алексеева, виновного, по версии следствия, в пожаре, отправили в СИЗО на два месяца. Сотруднику лесопилки Газанфару Мамедову меру пресечения изберут позже.

Местные жители говорят, что будут собирать и сдавать металлолом, чтобы были средства на первое время. Фото Марина-Майя Говзман/SpektrPress