Надои растут, урожаи вообще рекордные, враги трепещут, полным ходом идет импортозамещение, страна, пусть медленно, зато неумолимо ползет вверх в разнообразных рейтингах (и речь, конечно, не о рейтинге по уровню восприятия коррупции), отдельные проблемы, конечно, остаются, но в ближайшее время будут решены, — вот краткое резюме отчетного доклада председателя правительства РФ Дмитрия Медведева, с которым он сегодня, 19 апреля, выступил в Государственной думе. За его словами страна, в которой хочется жить. Да что там, страна, в которую хочется немедленно эмигрировать из нашей, обычной, общедоступной России, где дворцы с поместьями на многих гектарах не сдаются в аренду любому желающему за жалкие гроши благотворительными фондами.
Увы, от разговора о поместьях и фондах деваться некуда: фон у выступления премьера в Думе довольно однозначный. Миллионы людей видели фильм Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального «Он вам не Димон». Россия, может, и ползет вверх в разнообразных рейтингах, а вот рейтинг Медведева просел, и довольно ощутимо. Да, в конце концов именно история кроссовок и виноградников Медведева послужила поводом для акций протестов 26 марта — первого за много лет заметного успеха оппозиции, к тому же, во всероссийском масштабе. Успеха, который власть если и не напугал, то явно озадачил, заставил отвечать разнообразными способами – от арестов и увольнений участников акции до обещаний «бороться с Навальным как с Гитлером» и поиска «правильной молодежной политики». Вообще, власть едва ли не впервые вынуждена хоть как-то отвечать на прямые обвинения в коррупции.
Даже сам Медведев вынужден: он ведь нечто уже лепетал на встрече с сотрудниками завода «Тамбовский бекон» про «чушь, бумажки и компот».
Дмитрий Медведев выступает перед Госдумой. Фото EPA/Scanpix
Риски, которые эта ситуация создавала вокруг предстоящего отчетного выступления премьера в ГД, отлично осознавались. Депутаты ведь тоже живые люди, которым хочется быть популярными и хоть изредка попадать в резонанс с общественными настроениями. Порывы поговорить с премьером о водоизмещении яхты «Фотиния» поначалу в рядах номинальной оппозиции все-таки наблюдались.
И меры были приняты. ЛДПР и «Справедливая Россия» заявили, что тем, связанных с расследованием Навального, касаться не будут. Коммунисты накануне выступления провели специальное заседание фракции, на котором объяснили не в меру ретивому депутату Валерию Рашкину, который до последнего грозился поднять вопрос о коррупции, что такое партийная дисциплина. Спикер Вячеслав Володин почти за две недели до встречи с премьером заявил от имени коллег: «У всех фракций есть понимание, что надо объединиться, чтобы защитить премьера от нападок Навального, который поет с голоса западных спецслужб».
Возникает ситуация, которая систему постановочной политики разрывает изнутри. На трибуне человек, против которого выдвинуты очень серьезные обвинения, и они, между прочим, выглядят довольно обоснованными. В зале люди, которые номинально являются представителями интересов народа. Вроде бы, если мы хотя бы продолжаем делать вид, что это парламент, что выступает перед парламентом глава правительства, эти самые обвинения и должны стать темой номер один для содержательной дружеской беседы. Но тема табуирована заранее, а место острых вопросов занимает откровенное подыгрывание выступающему. Даже вопрос о протестах дальнобойщиков член фракции ЛДПР задает так, чтобы у премьера не возникло трудностей с ответом – воду мутит жалкая кучка людей, желающих остаться в серой зоне, а с честными участниками рынка правительство ведет конструктивный диалог.
В конце концов фрондер все-таки находится. Коммунист Николай Коломейцев решился поднять тему. Максимально обтекаемо, в ряду прочих, так, чтобы и непонятно было, о каких таких нападках идет речь. Но, по крайней мере, фамилию Навального все-таки произносит: «Что мешает вам отказаться от услуг уволенного вами Кудрина и Набиуллиной и защититься от нападок Навального?» В общем, дает премьеру шанс отделаться репликой столь же гневной, сколь и бессодержательной: «Я уже на эту тему высказывался. Могу лишь еще раз сказать вам, что я не буду специальным образом комментировать абсолютно лживые продукты политических проходимцев». Но премьер этой репликой не ограничивается и напоминает походя, что в рамках срежиссированного спектакля импровизации недопустимы: «И считаю, что и уважаемая мною Коммунистическая партия должна от этого воздерживаться». А чтобы все сомнения развеять, в диалог неожиданно вмешивается спикер Володин: «Кстати, страна уже от этого раз пострадала… В том числе КПСС».
У любого из депутатов был 19 апреля уникальный шанс одной фразой войти из мира постановочной политики в мир политики настоящей, поговорить с властью о том, что на самом деле интересует избирателей, и подарить не избирателям, а себе надежду на будущее, в котором настоящая политика уничтожит постановочную. Но героев не нашлось, и, поаплодировав оскорбительным словам политического проходимца о политических проходимцах, депутаты вернулись к обсуждению хостелов в жилых домах и отравлений суррогатным алкоголем.
Алексей Навальный. Фото AP Photo/Scanpix
Это еще одна точка на карте нарастающего политического кризиса. Имитационная политическая система просто перестает работать, потому что общество, в отличие от номинальных своих представителей в парламенте, находит способ вопросы власти задавать. Вроде бы и нет ничего революционного в запросе на открытый диалог. Открытый диалог не предполагает немедленных репрессий. Просто хотелось бы в ответ на обоснованные обвинения услышать ответ чуть более развернутый и чуть более содержательный и без оскорблений.
И, словно чтобы наглядно показать, что имитационная система действительно дает сбой, Владимир Жириновский вскарабкался на трибуну и сообщил, что сажать за коррупцию надо всех, но это, увы, приведет к коллапсу в управлении страной. После чего призвал министров «самой сильной в мире страны» почаще улыбаться.
Нюанс в том, что все понимают, почему открытый диалог невозможен. То есть буквально все. «Левада-Центр» проводил опрос о фильме «Он вам не Димон», в ходе которого узнал, что значительное большинство видевших его признало изложенные в нем факты «правдоподобными» и «типичными» для представителей власти. Речь, таким образом, идет не о каких-то невероятных откровениях, а о презумпции отношения граждан к собственному начальству. Открытый диалог был бы для власти равнозначным нажатию на кнопку самоликвидации, потому что коррупция – не изъян, а важная составляющая властной системы.
Возможные, допустимые, не уничтожающие систему варианты ответов вполне понятны. Ждем продолжения точечных репрессий против политических активистов, показательных посадок случайных губернаторов (хотя это тоже удары по системе — губернаторы ведь не с неба падают, а одобряются президентом, выигрывают выборы, совещаются все с тем же президентом и руку ему жмут, и только потом внезапно оказываются расхитителями капиталистической собственности) и демонстративного бегства от любого содержательного разговора с обществом.
Ах да, еще, конечно, ждем нелепых трат на «контрпропаганду». Ролик, сравнивающий Навального с Гитлером, уже гуляет по сети. И никаких чувств, помимо сострадания к изготовителям ролика, которых Бог при распределении интеллектуальных способностей явно обошел, не вызывает и вызвать не может. Пока этот ролик стремительно набирает дислайки и, вероятнее всего, установит по ним своего рода рекорд.
