В этом цикле колонок я рассказываю, как жили и чем занимались женщины времен белой эмиграции. Но есть героини, ради которых хочется нарушать правила, и я сделаю это сегодня в честь Эдит Эгер, которой 29 сентября исполняется 96 лет. При этом, поверьте, я не видела более молодых и задорных девчонок.

Мне повезло сделать с Эдит два интервью для Forbes Woman: во время нашего первого разговора ей было 92, и она была «подающей надежды» писательницей, потому что выпустила свою первую книгу «Выбор», которая моментально стала мировым бестселлером. В следующий раз мы говорили спустя год — к публикации её второй книги «Дар». Я видела Эдит только на экране ноутбука — крошечную, с трудом говорящую, — но даже через тысячи километров чувствовала, как она наполняет меня смыслом и светом. Поэтому день рождения Эдит кажется мне отличным поводом вспомнить её главный урок всем нам — урок любви к жизни.

Тем более что Эдит Эгер — в полной мере эмигрантка, только бежала не из Российской империи от революции, как другие наши героини, а уехала в США после Второй мировой войны, спасаясь от своего страшного прошлого. Она родилась в 1927 году в городе Кошице в Чехословакии (в 1938-м он был передан Венгрии, а сейчас является частью Словакии) в венгерской еврейской семье. Если бы не происхождение, у неё были бы перспективы стать олимпийской чемпионкой — с детства она занималась гимнастикой и была отобрана среди лучших для тренировок. Но евреев к соревнованиям  тогда уже не допускали.

К началу войны Эдит была обычным подростком, мечтала стать профессиональной балериной (раз уж с гимнастикой не задалось) и каждый день после школы проводила по нескольку часов в танцевальной студии. В 1941 году первый раз влюбилась, а в 1943-м её отца первый раз забрали в концлагерь. Через несколько месяцев он вернулся домой, но ненадолго — в 1944 году в Аушвиц (это немецкое название лагеря, а Освенцим — польское имя города) забрали всю их семью.

Иллюстрация Екатерина Балеевская / Spektr. Press

Дальше даже простое перечисление фактов кажется сценарием самого жуткого фильма про нацистов. Знаете, из тех, про которые скептики-продюсеры говорят: «Это слишком нереалистично». Но бывают времена страшнее любого кино. При въезде в концлагерь их с родителями разделили — позже Эдит с сестрой поймут, что они оказались узницами, а маму и папу сразу отправили в газовую камеру.

Задача девочек — как-то выжить в этом аду, не умереть от голода и нагрузок или по прихоти жестокого надсмотрщика. Но Эдит удалось большее: она поняла, как для этой цели использовать свои врожденные способности. В лагерь приезжал человек, который получил среди заключенных кличку «Ангел Смерти из Освенцима»: безжалостный доктор Иозеф Менгеле, который ставил над узниками лагерей ужасающие медицинские эксперименты. Просто уничтожать людей изощренными способами ему, видимо, было скучно, поэтому он искал в лагере талантливых евреев, чтобы они его развлекали. Такой конкурс народного танца в аду.

В один из дней ему указали на Эдит, и он велел ей станцевать под вальс «На прекрасном голубом Дунае». В то время он выбирал, кого отправит в газовую камеру. Эдит рассказывала мне в интервью, что каждую свободную минуту в лагере представляла себя танцующей на сцене Будапештского оперного театра. В те минуты, когда её заставил делать «па» в бараке Менгеле, она снова закрыла глаза и унеслась в свои фантазии. Ему понравилось — до такой степени, что он кинул девочке буханку хлеба.

И здесь Эгер дает нам первый важный урок: «Я могла бы съесть его, но забралась на верхнюю полку к своим подругам и поделилась с ними. Позже, во время марша смерти от Маутхаузена до Гунскирхена, я начала падать — а если ты переставал идти, тебя расстреливали. Я шла всё медленнее, и девочки, с которыми я почти год назад разделила хлеб, сделали из рук что-то вроде стула и понесли меня. Самое важное, чему я тогда научилась: сотрудничество и кооперация, а не конкуренция. Я пронесла это через всю свою жизнь во всём, что делаю».

Марш смерти, о котором говорит Эдит, случился через некоторое время после эвакуации Аушвица: в марте 1945 года узников вели работать на завод по производству боеприпасов рядом с чешской границей, но там случился пожар. Тогда их погнали в Гунскирхен — после недель почти без еды, в жутком истощении, большинство были в лихорадке и изувечены. Но Эдит и её сестра каким-то образом дошли — и просто упали в гору мёртвых тел. Девочки были настолько истощены, что, когда пришли американские солдаты освобождать лагерь, Эдит лишь смогла пошевелить рукой из-под какого-то трупа. Однако её заметили — и спасли. Она весила около 30 килограммов, у неё были брюшной тиф, пневмония и плеврит, а ещё перелом в спине — но, пишет она, «мы прошли последнюю селекцию. Мы живы. Мы вместе. Мы свободны».

«На самом деле умереть, конечно, проще, чем жить», — сказала она мне, вспоминая те события.

Иллюстрация Екатерина Балеевская / Spektr. Press

Почему она выжила? Откуда в 17-летней девочке взядись эти сумасшедшие внутренние силы? Эдит и сама задавала себе этот вопрос на протяжении многих лет. «У меня ушло несколько десятилетий, чтобы понять: к своей жизни можно подойти с другим вопросом. Не «почему я выжила», а «что делать с принадлежащей мне жизнью?» — написала она в книге «Выбор».

И она придумала. После войны, оправившись, насколько это было возможно, от пережитого и поправив здоровье, Эдит вышла замуж за Альберта (Бела) Эгера. Об этом решении она рассказывает с потрясающей честностью и иронией: «Может быть, я бы не вышла замуж так рано, потому что, знаете, я была после войны такой тощей, вечно голодной, очень одинокой, а этот человек накормил меня венгерской ветчиной и салями. Я тогда даже не знала, что такое брак, мне было всего 17 лет». (Через 20 лет брака, родив троих детей, Эдит и Бел разведутся: она почувствует, что не может сделать рывок в карьере, пока они вместе. Но самое поразительное не это — ещё через пару лет они снова поженятся, но уже осознанно и навсегда.)

Кто знает, может быть, одна Эгер бы не решилась на эмиграцию в США в 1949 году — без знания английского и какого-то понимания, чем заниматься в новой стране. «Когда я приехала в Америку, я никому не говорила о том, что пережила в Освенциме, потому что не знала, как на это отреагируют окружающие. Теперь я понимаю, как важно делиться своими переживаниями», — рассказывала Эдит.

Естественно, она страдала от ПТСР, но не понимала, как с этим работать. От любых резких звуков у неё начинались панические атаки — любой громкий звук напоминал ей сирены в лагере. Психотерапия пришла в её жизнь только в конце 1950-х, когда выяснилось, что у её сына Джонни есть особенности развития. Чтобы помочь ему, она начала глубже изучать юнгианский и другие подходы, ходила на курсы английского, чтобы получить возможность поступить в Техасский университет на бакалавриат по психологии. Это было в 1959 году. Но уже через год Эдит пришлось бросить учебу, чтобы водить сына на курсы реабилитации. Только шесть лет спустя она смогла вернуться в университет.

«Особенный ребёнок — это ребёнок с особым даром, все великие люди — своего рода аутисты. И если у вас такой ребёнок, вы должны знать, что ваш сын или дочь — это ваш учитель, он учит вас терпению, терпимости. Он учит вас не критиковать никого, а в этом как раз и заключается любовь», — сказала Эдит мне в интервью. А я, мама особенного ребёнка, улыбалась и кивала головой: я отлично знаю, на какие подвиги вдохновляют такие ребята своих родителей.

К концу 1970-х, в возрасте 52 лет, Эдит получила степень доктора клинической психологии. Следующие 40 лет своей жизни она посвятила всю себя работе с людьми, пережившими тяжелые травмы — ветеранами войны и женщинами, которые пережили насилие. Эдит помогла открыть несколько приютов для женщин, ставших жертвами домашнего насилия.

«Я часто слышу от пациентов: «Мне нелегко, но разве я могу жаловаться? Это же не Аушвиц». Но иерархии страдания не существует. Нет ничего, что делало бы мою боль сильнее или слабее вашей. Я не хочу, чтобы вы, услышав мою историю, сказали: «Мои страдания незначительны». Мне хочется, чтобы вы сказали: «Если она смогла, смогу и я»», — писала Эдит.

В конце 1960-х она познакомилась и много общалась с Виктором Франклом, чья книга и философия оказали на неё невероятное влияние. И, по сути, Эдит стала «женским голосом» тех идей, которые транслирует Франкл, который тоже пережил концлагерь и посвятил себя философскому и гуманистическому осмыслению этого опыта.

В возрасте 90 лет Эдит Эгер наконец-то решилась написать книгу о своём опыте — ту самую, которая тут же оказалась на полке у Билла Гейтса и Опры Уинфри. «Большая часть всё еще живых людей, переживших Холокост, — это мужчины, поэтому нужен женский голос в этом хоре», — сказал ей Филипп Зимбардо, профессор из Стэнфордского университета, который впоследствии написал предисловие к «Выбору».

Секрет успеха её книг понятен: трудно противопоставить какую-то аргументацию 90-летней женщине, которая посвятила себя работе с жертвами войн и насилия, а сама пережила Освенцим. Как говорят американцы, you can’t go wrong. Но и повторить её трюк, кажется, могут только профессионалы: может быть, найти внутри себя столько света, любви, жизнелюбия и принятия мы способны только к концу — поняв, простив, а что-то и подзабыв.

В 2021 году на мой вопрос, может ли повториться в современном мире то, что она пережила в 1940-х, она уверенно сказала: «Нет». Очень хочется, чтобы Эдит оказалась права, но, честно говоря, мне её уверенности не хватает. Но тут стоит вспомнить другую её цитату: «Очень важно учить историю, потому что, к сожалению, если вы не знаете своей истории, она повторится снова и снова. Это очень важный урок, который я извлекла из своей жизни».

Сможем ли мы выйти из мрака, сохранив внутри себя свет, как получилось у Эдит Эгер? Может быть, если будем время от времени повторять её уроки, перечитывая «Выбор» и «Дар», и где-то там внутри себя искать то, что нашла эта женщина:

«У меня нет, знаете, какой-то божественной силы прощать вас или кого-то еще, но у каждого человека есть возможность выбора, есть возможность отпустить ту часть себя, которая продолжает жить в ощущении злобы и ненависти. Если я остаюсь в этом состоянии, я оказываюсь замороженной жертвой Холокоста, а я выбираю жить настоящим. Каждое утро у каждого из нас есть возможность принять решение о том, как мы хотим, чтобы этот день прошел».

Радиоактивная женщина. Юля Варшавская о том, как эмигрантки ломали стереотипы в науке