Однажды я опозорился. В телевизионной программе, которую я делаю уже много лет, некий писатель сказал: «Я человек православной культуры, но атеист». В этот момент на экране появилась надпись: протоиерей такой-то, преподаватель Ивановской духовной семинарии. Компьютер дал случайный сбой, и плашка сама собой сползла с одного участника программы на другого…

Как этот эпизод связан со скандальным выступлением отца Всеволода Чаплина на радио «Эхо Москвы»? Ответим в конце. А пока скажем о другом.

Высказывания полуопального отца протоиерея вызвали бурю возмущения в Facebook, что неудивительно. Он не только привычно оправдал товарища Сталина, который после 1939 года перешел на сторону народа, не только (опять же привычно) назвал гуманизм сатанинским учением, не только (и снова привычно) прославил войну как способ жизни белковых тел, но и впервые с запредельной откровенностью связал Евангельские заповеди с правом убивать неверных. Подчеркиваю: не только врага, напавшего на твое Отечество, не только террориста, угрожающего жизни мирных граждан и даже не только преступника, совершившего убийство (хотя последнее уже спорно), но и внутренних врагов, «пятую колонну». С лукавой оговоркой, что это нужно делать по закону, а закон, стало быть, необходимо поменять. Как в фильме «Мой сводный брат Франкенштейн», где милиционер благодарит отца за правильное воспитание сына, избившего «чурку»: «Их надо …, …, …. Но по закону».

Там еще много забавного было сказано. И про исполнившего священную волю народа царя Иоанна Васильевича, и про то, что жить на земле долго — невыносимо пОшло (жаль, никто его не спросил, насколько пошлой была «могучая евангельская старость» Симеона Богоприимца и великих старцев Ветхого Завета, пресытившихся долготою дней), и про то, что ИГИЛовцы неправы только потому, что вера у них неистинная, и уничтожают они людей не по закону. А как некий смысловой аккорд звучит ссылка на исполнение воли Божией: «Бог, если мы читаем Ветхий Завет, если мы читаем Апокалипсис, то есть Новый Завет, прямо санкционировал и санкционирует в будущем уничтожение большого количества людей для назидания остальных».

Конечно, можно встать на дыбы. И пытаться объяснить, что ничего подобного Новый Завет не санкционирует; Христос просто предупреждает нас, что история не место для покоя и безмятежного счастья, что будут и войны, и военные слухи, что же до 18 человек, погибших при падении Силоамской башни, то они погибли не потому, что были виновнее всех, живущих в Иерусалиме. Будут. Погибли. Никаких санкций убивать Он не дает и давать не может. Напротив того, Христос рассказывает притчу об истории как некоем поле, на котором до конца века растут вперемешку колосья и плевелы, посеянные дьяволом, — и запрещает пропалывать плевелы до скончания века, чтобы не повыдергать с ними и колосья пшеницы. Что это, как не запрет на насилие? И апостолу велит убрать оружие в ножны. Не из пацифистских соображений, а потому что насилием ничего не решить. Оно будет, это насилие, как будет и соблазн, но горе тому, кто соблазняет одного из малых сих, и слава пастырю, который идет за одной заблудшей овцой и не успокаивается, пока не найдет ее и не спасет, и не вернет в стадо.

Что же до пастырей, которые распугивают овец, — о них в Евангелии ничего не сказано. Потому что христианство, разумеется, не «сю-сю-сю» (переходя на язык отца Всеволода), оно и впрямь не сентиментально; но оно не может быть бесчеловечно. В центре христианского мира горит на Голгофе крест, и это огонь бесконечной любви к человеку, поддерживающей и питающей его. Все остальное может быть, а может не быть, но христианство без Христа бессмысленно и вредно, а любовь — Его главная заповедь. Строгая и нежная, одинаково далекая от сладости Манилова и от холода Великого Инквизитора.

Всеволод Чаплин. Фото RIA Novosti/Scanpix

Но втягиваться в этот спор не нужно, потому что бесполезно. Цель отца Всеволода (окромя его протоиерейства) — не проповедь, а троллинг; имя Христа для него инструментально, о Христе он вспоминает только для того, чтоб подкрепить свою картину мира, в центре которой война, а вдоль границы — череда заградотрядов. Но и картина мира — тоже только инструмент; она нужна, чтобы ловко дразнить оппонента. Высшая ценность не правда, а провокация; с троллем бесполезно дискутировать; выдавая частное за целое, он расставляет вам ловушку. Вынуждает придать значимость его пустым дразнилкам. И, одурачив, победительно уходит. Что бы вы потом ни сделали, вы проиграли. Упорно молчите, не желая рекламировать пустоту — демонстрируете слабость. Обличаете в сетях — продвигаете его скандальную фигуру. Запрещаете пускать в эфир — демонстрируете трусость. В этом коренное отличие тролля от юродивого; первый действует ради себя, второй — Христа ради; юродивый не дразнит ради оглупления врага, но просто не дает нам успокоиться, уснуть, духовно умереть; он служит истине, а не обнуляет оппонента.

Путь здесь один. Думать до того, как пригласили тролля, а не после. Твердо понимая, для чего вы это сделали. И в этом смысле у меня вопросы не к Чаплину, а к радио, которое его таскает на эфиры — здесь и сейчас. Подчеркиваю, здесь и сейчас. Пока он был статусной частью церковной системы, то говорил не от себя, не про себя; слушая его, мы замеряли градус напряжения, и в чем его было винить? Если у больного поднялась температура, на термометр жаловаться не приходится. Какая температура, такой и термометр, спасибо ему, что честно все показал. Потом, когда его неласково отставили, тоже было понятно, для чего его расспрашивать в прямом эфире: он стал героем важной новости. Давным-давно отгоревшей.

А теперь? В каком же качестве он сотрясает воздух? Разве он известный и серьезный богослов? Или неформальный лидер некоего движения? Или писатель (как, например, отец Андрей Кураев)? Или ученый? Или, на худой конец, журнальный публицист, ярко излагающий свои идеи? Или, может быть, он основатель новой секты пламенного народобожия, главным догматом которой становится вера в народ, наделенный мистической силой? Нет, ничего такого про него не скажешь. Народобожие отцу Всеволоду присуще в полной мере, чему пример — скандальный эфир, там об этом говорится через слово, но секты за ним, слава Богу, нет. Он, конечно, самобытный человек, неординарный, и мне лично очень жаль, что он растрачивает себя на такую ерунду, разменивает себя, задуманного крупно и масштабно, на жалкие словесные дрязги. Но для права троллить публику этого маловато.

Но, еще раз, это вопрос не к нему. Он делает то, что у него хорошо получается. Дразнит ведущих и слушателей, а через них обидевшего его патриарха, а через патриарха власть, а через нее оппозицию. В советское время ходила байка про автора гимна, будто бы пришедшего в Литфонд получать лечебные деньги на отпуск. Ему говорят: Сергей Владимирович, вам-то зачем? «А почему не взять, если можно?» — насмешливо ответил классик. Так и здесь. Батюшка душу отводит; почему не отвести, если можно? Отвечать за то, что его идейная и словесная игривость бросает тень на Церковь, он будет не перед нами и не сейчас.

Так что не хотите это слушать — не зовите. А позвали — скажите спасибо за то, что на себе, на собственном примере, Чаплин вновь наглядно показал, что православие без христианства — это все равно, что христианство без Христа. Отражает ли он взгляды русской Церкви в целом? Нет. Но некоторой части — да.

Будем надеяться, что это титры сползли. Когда случится перемонтаж, все станет на место.