На прошлой неделе в светской жизни Риги произошло международного масштаба событие — мы с девочками устали скучать и устроили своп. Для тех, кто не знаком с жанром: это когда вы обмениваетесь бесплатно и в хаотическом порядке вещами, которые вам больше не нужны, зато могут пригодиться товарищу. Или товарке.

Идею женский чат радостно поддержал — у всех в эмиграции оказалась куча ненужных вещей (красивые платья, пиджаки в блестках, томик Пинкера) и не оказалось кучи нужных (теплой куртки, треников, шарфов, учебника по истории России). Большая часть из нас уезжала кто в истерике, кто в делириуме, кто на адреналине: детей, партнеров и животных не забыли — и слава богу, какая там рационализация гардероба.

Одна моя подруга ехала из Петербурга через пять границ в марте в Израиль, захватив с собой только кота и целый чемодан парадных платьев и туфель на шпильках. Прошел год — кажется, она их даже не доставала, разве что, в минуты ностальгии по ее северно-столичной жизни. Зато последний раз в Тель-Авиве я впервые за долгие годы дружбы увидела ее в ярко-желтом пуховике — предмете одежды столь несвойственном этому человеку, что я просто прошла мимо, не признав подругу. «А это сын приятельницы мне одолжил, у нас тут холодно зимой», — сообщила мне коренная петербурженка. На улице было +20 в январе. Освоилась.

Другая моя подруга, известная телеведущая, взяла с собой только десяток пиджаков для эфира, даже не будучи до конца уверенной, будет ли у нее теперь студия для записи. Когда они приехали, выяснилось, конечно, что все остальные вещи, включая детские и мужние, остались в Москве. Но пиджаки ей, к счастью, все-таки пригодились.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Узнав о свопе, я стыдливо осмотрела свой сиротский шкаф без намека на излишество и эмоциональные жесты. Дело в том, что я закрывала дверь одной из последних, в октябре, поэтому взяла только прожиточный минимум для Риги: ребенка, кошку, 3 теплых свитера, пару штанов и половину чемодана, плотно набитую резиновыми динозаврами (это не литературное преувеличение, а единственное условие нашего отъезда). В свитера засунула пару рамочек с фотографиями и крошечный кулек с украшениями — раньше бы сказала, что для радости, теперь скажу, что на черный день.

Причина такой бытовой смекалки вовсе не в моем уме или талантах провидца. Просто я там уже один раз была и знаю, какие удивительные метаморфозы случаются со шкафом российской женщины после эмиграции.

Помните такую программу — «Снимите это немедленно»? Вот жизнь в Европе — это ее медленная версия. Первыми покрываются пылью коробки с туфлями на каблуках, затем плесень покрывает легкомысленные платья, затем все это убирается на антресоли, а первые полки занимают худи и удобные штаны всех видов, а к ним бы еще пять пар практичных кроссовок. В Британии еще меньше, чем где-либо, встречают «по одежке» — наоборот, там даже Кейт Миддлтон, чтобы нравиться подданным, показательно носит платья из Zara. Это со временем чрезвычайно расслабляет и освобождает, а уж на российскую женщину, выросшую в сотне разнонаправленных требований от общества, мужчин и семьи, действует прямо-таки целительно.

Никогда не забуду, как вернувшись в Москву в середине «десятых» после жизни в Британии, я зашла в «Азбуку вкуса» на Пречистенке в моем обычном лондонском прикиде, в котором сошла бы за свою и в сквоте, и в Hyde Park: короче, вытащила из шкафа все, что лежало близко к выходу и не мешало ходьбе. На кассе продавщица, имея четкие представления, как должна выглядеть женщина на этой улице и в этом магазине, обеспокоенно сообщила, что йогурт, который я выбрала, стоит много рублей за баночку. Уверена ли я, что смогу позволить себе такую роскошь?

Но я уже могла позволить себе другую роскошь: не переживать о том, достаточно ли презентабельно я выгляжу. Вместе с лишней одеждой в эмиграции часто уходят и лишние предрассудки, и лишние стереотипы. О себе, в частности.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Справедливости ради, все эти тренды скоро пришли, по крайней мере, в Москву и Петербург, и сегодня люди, которые переезжают в Ригу или Тбилиси, выглядят совершенно иначе, чем те, кто переезжал 10−15 лет назад в Лондон. Поэтому платья с блестками или «меха», закинутые в чемодан, с которым люди уезжали без обратного билета, кажутся скорее надеждой на скорый мир или возможную радость в новой жизни.

Скорого мира не случилось, да и с поводами для радости тоже пока сложно. Платья и каблуки ожидаемо запылились в рижских шкафах, а дети неожиданно выросли из привезенного год назад, поэтому идея обменять свои ненужные вещи на чужие ненужные была встречена с не типичным для Риги размахом. Вместо прогнозируемых 10−15 человек в студии в «тихом центре» набилась целая толпа женщин самого разного возраста, профессий и бэкграуда — с детьми и без детей. А некоторые даже захватили мужей или партнеров, которые аккуратно вжимались в стеночку, когда девушки начинали размахивать очередным «лотом»: только у нас, только сегодня, уникальное предложение — платье из лоскутков прошлой жизни.

И хотя вещи — это всего лишь вещи, но за каждой из тех, что уместились в эмигрантский чемодан или были куплены на новом месте, теперь всегда будут скрываться удивительные перипетии нашей истории. А так как история у нас теперь во многом общая, то и наш своп выглядит очень символической метафорой. И дает возможность заполнить шкаф чем-то и правда полезным в новой реальности.

В конце концов, как завещал нам кот Матроскин, знавший толк в обустройстве хозяйства на новом месте, чтобы отдать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное. К слову сказать, вещи, не нашедшие новых хозяев, мы передали благотворительным организациям, которые помогают бедным.

Починить весну. Юля Варшавская о вновь обретаемых надеждах