Почему в четверг полиция задержала пятерых женщин в Беслане, вышедших на акцию протеста в майках «Путин — палач Беслана»?

Во-первых, мы не знаем, что на самом деле произошло в этом районном центре Северной Осетии двенадцать лет назад. У нас есть данные официального расследования, но мы живем в России, а, значит, принципиально не доверяем сказанному официальными лицами. Официальные лица говорили нам о свободном референдуме в Крыму. А потом признались, что говорили неправду. Официальные лица утверждали, что не имеют отношения к российским военным специалистам, воюющим в Донецке и Луганске. А потом признались, что истина, мягко говоря, выглядит иначе.

За минувшие два года официальные лица ни разу не извинились за утаивание правды.  Говоря неправду, они считают себя правыми. Зная их повадки, мы заведомо предполагаем, что они солгали, выгораживая себя. И в будущем, чтобы ни случилось, они будут лгать в свою пользу, не считаясь с нравственным законом у нас внутри.

Пять женщин, арестованных за пикет, утверждают, что Владимир Путин, как президент страны, несет ответственность за убитых во время штурма школы детей. В подтверждение своих слов они ссылаются на показания очевидцев. Можем ли мы им верить?

С одной стороны, перед нами женщины, чьи дети были убиты. Мать, потерявшая ребенка, — насколько рациональны ее слова? Мы знаем из трактатов по психологии и из художественной литературы, как тяжело — невозможно! — справиться с такой потерей. Горе ослепляет, превращает разумных в неразумных.

С другой стороны, перед нами официальные лица, которые наняли одиозного журналиста Дмитрия Киселева, сделавшего из лжи искусство. Они нам говорят, что женщины неправы.

Что думать нам? Кто прав? Измученные горем женщины или закоренелые лжецы в аморально дорогих костюмах? Кого слушать?

Женщины задержаны полицией, им грозит суд. Зачем? Разве они не имеют права на свое мнение? Они не согласны с данными официального расследования — ну, и что тут такого? Пусть горе застилает им глаза, пусть они ошибаются — мы поймем. Разве нет?

Возможно, дело в страхе. Официальные лица, арестовавшие женщин, опасаются, что сказанное на федеральных каналах о причинах трагедии в Беслане обернется против них.

Мы не доверяем сказанному официальными лицами. Не доверяя, мы додумываем, опираясь на свой опыт, что там было на самом деле. Додумывая, мы, наученные опытом, предполагаем самое худшее. Например, что специальные службы, вместо того, чтобы решать вопросы безопасности граждан, решали вопросы личного благополучия. Можем ли мы такое вообразить? Безусловно.

Мир российских медиа состоит из профессионально изготовленной лжи и мрачных домыслов. Ложь щедро льется из телевизора. Домыслы курсируют в обществе в виде слухов, не всегда попадая даже в социальные сети.

Иногда перевес на стороне лжи. Люди на некоторое время забывают, что имеют дело с ложью. В конце концов, ложь, когда ею занимаются профессионалы, может быть невероятно привлекательной.

Иногда чаша весов наклоняется в сторону домыслов. Люди вдруг понимают, что ложь — это ложь, а истина — она на стороне слухов. Якобы, кто-то кому-то сказал. Якобы, кто-то видел. В последнем случае возникает угроза бунта. Который русский, бессмысленный и беспощадный. Мрачный мир домыслов вступает в свои права.

Матери и жены убитых в 2004-м, обвинив Владимира Путина в напрасных жертвах, сами того, может быть, не желая, могут запустить цепную реакцию. Судя по том, что их задержали и составили на них протоколы (обо всем этом большинство федеральных СМИ по понятным причинам предпочло умолчать), официальные лица уверены в том, что недовольство растет. Для его роста есть объективные причины. А это значит, что опасна любая критика, любой посторонний звук.

Что станет, если матери жертв Беслана попадут на федеральные каналы? Не приведет ли это к тому, что раздражение от внезапного обнищания, напитанное слухами и мрачными домыслами, обрушат рейтинг лидера российской нации? Накануне выборов, на которые допущены хоть и слабые, но оппозиционеры? Экономисты постоянно говорят о проблемах, из-за которых государству трудно будет справляться с взятыми на себя социальными обязательствами. На этом фоне матери Беслана со своим обвинением — это опасность. С которой надо справиться.

Другой вопрос, зачем нужно было доводить положение дел в стране до такого накала? Чего просто не сиделось на углеводородной игле? К чему эти чрезвычайные меры и перестраховки, от которых только стыд за страну и новые слухи?  Ответы на эти вопросы дадут ученые будущего, а пока нам остаются, как и всегда, домыслы, домыслы, домыслы.