Теперь «путинскую стабильность» принято поминать не без теплой иронии. Была стабильность, да вся вышла. Люди впечатлительные ждут большой войны, люди прагматичные прикидывают, сколько теперь придется отстегивать государству, чтобы не сразу съело. Но кое в чем государство стабильно, как никогда. Или как всегда.
Вроде и недавно было, а уже непросто вспомнить: 28 октября в Москве, Петербурге, Новосибирске, Пензе и Ростове-на-Дону прошла акция «За наших и ваших детей». Собравшиеся требовали освободить фигурантов дела «Сети» и дела «Нового величия». В столицах акция была несанкционированной, участников задерживала полиция. В Москве – 18 задержанных, в Питере – 40. Не такое массовое вышло действо, как летний «Марш матерей», и меньше привлекло внимания.
Собственно, и сами шумные дела сдвинулись куда-то на периферию сознания. Они похожи. В рамках дела «Сети» ФСБ отловило нескольких молодых людей с анархическими взглядами. Обвиняют их в создании боевых ячеек чуть ли не по всей России и подготовке терактов во время Чемпионата мира по футболу. Некоторых пытали. Дело о пытках возбуждать не стали, несмотря на шум, который все-таки удалось поднять родственникам и адвокатам жертв. Следы от электрошокера на теле одного из проходивших по делу в статусе свидетеля (!), Ильи Капустина, объявили «следами от укусов клопов». Следствие продолжается.
«Новое величие» - и вовсе типичная история полицейской провокации. Агенты охранки сколотили группу из молодых людей, втягивали в чате в разговоры о политике, а потом записи этих разговоров послужили поводом для обвинений членов страшной организации в экстремизме и подготовке к вооруженному восстанию. Ни больше, ни меньше.
Лев Пономарев. Фото ITAR-TASS /Scanpix/LETA
Про дела эти много писали и говорили, но не они сегодня в центре общественного внимания. Про них почти (а то и вовсе) забыли. Общество забыло, государство – нет. Государству обидно, когда кто-то возмущается кое-как слепленными делами и протестует против пыток. Государство не забывает своих обид. В среду в Москве судили Льва Пономарева, лидера движения «За права человека». Осенью он через социальные сети призывал прийти на акцию в поддержку молодых людей из «Сети» и «Нового величия». То есть, если перейти на казенный язык, агитировал за участие в несанкционированном массовом мероприятии. Виновен в нарушении соответствующей статьи КоАП. 25 суток ареста. Ему 77 лет.
Мы можем думать о чем угодно. О морских боях с буксиром в Керченском проливе. О съезде добровольцев и о красивых речах, которые на съезде говорятся. О помощи братскому народу Венесуэлы (Россия поможет, слава богу, мы – богатая страна). О новых назначениях в театре, про который никто и не вспоминал до новых назначений. Или – это чаще и это правильней – о своем, житейском, обычном. О том, что скоро Новый год, например.
А государство думает о нас. Не забывает ни одного слова. Ни одного покушения на его священное право изобретать на ровном месте уголовные дела, ловить детей, пытать в подвалах. И карает тех, кто покусился. Это и есть стабильность, которая никуда не ушла. Которой ни мешают ни санкции, ни славные морские победы, ни колебания цен на нефть. Это наше навсегда.
Фигурантка дела "Нового величия" Мария Дубовик. Фото Sputnik/Scanpix/LETA
Часто думаю вот о чем: Россия, конечно, столько всего в ХХ веке перестрадала, что нам теперь трудно всерьез относиться к подобным государственным подвигам. Мы собственной своей страшной историей приучены думать, что государственный террор – это обязательно Большой террор. Срока огромные в этапы длинные и так далее. Тысячи замученных, дымящиеся от крови подвалы ЧК и братские могилы на Бутовском полигоне. Меньшее замечать мы уже и не согласны как-то. Ну, посадили там троих, а здесь пятерых. Ну, ударили кого-то шокером в рамках следственных мероприятий. Ну, отправили старика без вины в ИВС на 25 суток.
Мы знаем, что может сделать с человеком по-настоящему страшное государство, и выходки нынешнего государства воспринимаем, почти как шалость.
А ведь точечный террор – это все равно террор. Механизмы те же: одного покарать, сотню напугать. Чтобы и в мыслях не было покуситься на критику единственно верного курса национального лидера. Чтобы каждый, прежде, чем призвать к солидарности, попросить сочувствия к жертвам этой машины, задумался раза три. И раз семь – прежде, чем решиться выйти на улицу.
И да. Эта последняя, неизбывная, главная стабильность карающего государства – родная сестра нашей забывчивости, конечно.