Скандинавский феномен. Режиссер Максим Василенко о том, почему мы так любим шведские или датские сериалы. Спектр
Воскресенье, 13 октября 2024
Сайт «Спектра» доступен в России через VPN

Скандинавский феномен. Режиссер Максим Василенко о том, почему мы так любим шведские или датские сериалы.

Режиссер и сценарист Максим Василенко. Фото Андрей Резниченко/Личный архив Режиссер и сценарист Максим Василенко. Фото Андрей Резниченко/Личный архив

 

Режиссер и сценарист Максим Василенко снял детективные сериалы на основе скандинавских оригиналов. Мрачная «сказочная» атмосфера, какой-то особый северный свет, общеевропейские реалии и захватывающий сюжет с неожиданной развязкой — вот, что отличает шведские или датские проекты. О том, как все это интерпретировать в наших условиях и почему нам так «заходят» запутанные северные истории, рассказал сам Максим.

Максим Василенко — режиссер-постановщик сериалов «Преступление», «Мост-2» и других игровых и документальных фильмов. Сценарист фильма «Пирамида» и сериала «Преступление». Ведущий телепрограмм «Живьем с Максом», «Времечко» и др. Лауреат российских и международных теле и кинофестивалей. 

Съемочный процесс. Максим Василенко в центре кадра

Съемочный процесс. Максим Василенко в центре кадра/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

- Ты снял нашумевшие сериалы по датско-шведским оригиналам — это «Преступление» и «Мост». Расскажи об этом.

- Так получилось, что я сначала проглотил целиком американский вариант «Преступления» и только потом заинтересовался датчанами — то есть тем, откуда это все вообще появилось. И через несколько месяцев продюсер Тимур Вайнштейн предложил мне поработать над русской версией. Я тут же согласился, потому что мне фильм (и американский, и датский) очень понравился. Обычно, когда смотрю фильм, я уже представляю, как его можно воплотить по-другому: «А я бы сделал вот так». Это, что называется, болезнь режиссера. В этих же фильмах («Мост» и «Преступление») я дал себе раствориться. Там нет швов и непонятно, как сделано и даешь себя как зритель обмануть. И не вспоминаешь о том, что ты профессионал, что актеры стоят под светом, ходят по нарисованным режиссером маршрутам и выдают ряд заготовленных эмоциональных узлов, которые проговорены до съемки. Это просто вымывается и если фильм действительно хороший, то ты забываешь о том, как он сделан.

Я старался не думать о том, как проект воплощен у других авторов. Причем, мощнейших. Американскую версию «The killing», которая делалась по той же франшизе, адаптировал для американского и европейского зрителя Ник Пицоллато — один из лучших сценаристов. Который, собственно, сделал «Частный детектив». И соседствовать рядом с таким драматургом было непросто. Не говоря уже о том, что авторы скандинавского «Преступления» безукоризненно выплетали эти мрачные кружева расследования. Из-за чего, собственно говоря, весь сыр-бор, весь нерв, и мы любуемся этими сложносочиненными конструкциями. Потому что скандинавы — многовековые мастера рассказывать черные сказки. Поэтому всплеск интереса к такого рода нуару в сериальном продукте подогрет во всем мире. Это бренд.

Я гонял актеров в обоих проектах, чтобы они не заглядывали в планшет «а как там эта сцена снята у американцев или у датчан», поскольку это абсурд. Если ты увидишь однажды, как это воплотил твой американский коллега, ты уже не сможешь использовать те же приспособления, ты ограничен. Как в той притче об алхимике, который научился выделять золото из ртути по сложнейшей технологии, но которому при этом нельзя было думать о белых медведях.

Создание сериала

Создание сериала «Мост-2». С Михаилом Пореченковым/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

То есть в таком случае этот акт становился по сути невозможным — потому что заставить себя не думать о чем-то и не принимать во внимание какой-то образ, мизансцену или монтаж практически невозможно. Невыразимо сложно вытеснять из головы изобразительные, актерские или режиссерские приемы, которые уже есть. Хорошо, что я порядком забыл и нарочно не пересматривал оригиналы впоследствии, чтобы иметь возможность изобретать на той же драматургической территории, не боясь скопировать что-либо. Поэтому мои фильмы получились абсолютно непохожими ни на датский, ни на шведский вариант.

- Что интереснее и что труднее — снимать фильм по совершенно новому сценарию или франшизу?

- Естественно я занимаюсь исключительно драматургической франшизой. То есть я не иду по пути подбора той же фактуры или персонажей. Или какого-то операторского выбора, или видеоряда определенного свойства, обработки картинки и так далее. Я все это изобретал заново. Опираясь только детективную историю. Что касается психологической правдивости характеров, взаимоотношений, мотивации поступков героев — тут пришлось все переписывать и я занимался этим в течение года изо дня в день. 

- Насколько можно вообще менять что-то в сериале на условиях франшизы?

- Возможны вариации финала, любые интерпретации внутри. Все это утрамбовывается продюсером и обсуждается с держателем лицензий. Если эти ребята чувствуют, что продукт интересный, даже если он драматургически от оригинала ответвляется, на это абсолютно запросто и с удовольствием идут. Там нет жесткача, что все должно быть слово в слово.

«Мост-2». Кадр из фильма. Исполнители главных ролей в русской версии/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

- То есть ради искусства готовы пожертвовать?

- Это не жертва, переносится общий смысл и задачи макромасштаба. А как и куда там герой пошел… Я даже вводил отдельных сквозных персонажей. Допустим, в «Преступлении» я ввел героя, который в оригинале упомянут, но появляется на одно мгновение, мимолетом. Это отец помощницы бизнесмена, баллотирующегося в мэры. Помощницу играла Шкирандо, а ее отца — Костолевский.

Актеры сериала

Актеры сериала «Преступление» Валерия Шкирандо и Игорь Костолевский/Фото Андрей Лагунов/Личный архив

Ни американцы, ни датчане не развивали его в дальнейшем сюжете. Я сделал из него персонажа,  контролирующего ситуацию с выборами из Москвы, такого политического тяжеловеса — это вполне естественная картинка для российских реалий. Пришлось перекоммутировать все связи, перебрать всю палитру, конгломерацию героев и персонажей. Заново ее собрать и рассказать историю так, чтобы она была понятна и близка русскому зрителю. Но при этом я постарался сделать так, чтобы история была универсальной, говорила о тех вещах, которые работают вне конкретных узкосоциальных проблем сообщества, обозначенного в кадре.

Я принял решение снимать в Калининграде — потому что это «зона между». С одной стороны европейская архитектура, с другой — нечто надтреснутое, чуть поплывшее, облупившееся, с выпавшей черепицей, проросшими деревьями на крышах. Это Европа, да не Европа. И Россия, да не Россия.

Актеры сериала

Актеры сериала «Преступление» Дарья Мороз и Павел Прилучный. Калининград/Фото Андрей Лагунов/Личный архив

В фильме нет пятиэтажек с объявлениями о сдаче внаем квартир, бабушек у подъездов, того среднестатистического быта, в котором существует большинство населения нашей страны. Между тем, это провинциальное по отношению к городам-миллионникам пространство. Это порт. И еще есть загадочное нечто там, за линией горизонта. И город живет этим загадочным, и постоянно ждет каких-то огромных кусков в виде многоэтажных кораблей, пришедших из-за моря, из-за того зазеркалья, которое так ощущается в портовых городах. И вот это все — европейская архитектура, темный кирпич — образовало некое вневременное пространство и почти внесоциальное. Хотя там существуют типичные русские типажи, понятные узнаваемые герои. Но они, на мой взгляд, — во всяком случае я старался так делать — конвертируемы и в другие культурные коды.

У камеры. Съемки в Санкт-Петербурге

У камеры. Съемки в Санкт-Петербурге/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

- Ты много всего снимал. Но вот эти оба сериала сняты по скандинавским оригиналам и, по-моему, подряд, да? 

- Да, но хотя они и шли у меня подряд, я очень старался делать их и стилистически, и драматургически разными. Они и жанрово разные!

- Сейчас бы взялся за новый скандинавский сериал или этот этап для тебя уже пройден?

- Иногда нужен перерыв, чтобы не застревать в нише и не обрасти каким-то однобоким взглядом этакой камбалы. И не стать таким узким специалистом по лицензиям. Но я бы все равно с удовольствием снял что-то на основе подобного драматургического материала.

- А чем ты занят сейчас?

- Как раз занят именно авторским фильмом, не связанным с лицензиями. Более того, он не связан с какими-то установленными жанровыми границами. Я начал с документальных съемок обычных итальянцев, закончив досъемками с участием российских актеров. Надеюсь, я не нарушил авторские права! Я часто такое делал — и в жизни, и в кино, но пока прокатывало. Я просто пытаюсь экспериментировать в «серой зоне», где пока еще ничего не понятно. Кино — искусство-то молодое все-таки. Есть слепые пятна, зоны, не разработанные жанрово, как ни странно это звучит. Хотя, казалось бы, снято уже все. Но все равно это не тысячелетняя история существования наподобие живописи, например.

 

Максим Василенко. Творческий процесс/

Максим Василенко. Творческий процесс/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

- Это авторское кино или что?

- «Авторское кино» это некий шаблон, который четко определяет жанровые границы и представления зрителя о том, что это будет. «А, нудятина, с затянутыми кадрами!». Нет, я хочу удержаться на интересе широкой аудитории, но при этом, чтобы темы, которые поднимаются и способы их воплощения — актерского или изобразительного — были не очень привычными.

Название моей картины «Flight of the Queen» — фильм снят в Италии и России, он на английском языке, поскольку речь о транснациональном общении. Там участвуют и наши соотечественники, потрясающие актеры: Юрий Колокольников, Юлия Снигирь, Юлия Юденич.

- Скандинавские франшизы действительно очень популярны. Это только у нас так или по всему миру?

- У американцев «The killing», по-моему, входил по рейтингам то ли в пятерку, то ли в семерку лучших. Наряду с такими монстрами, как «Декстер», «Во все тяжкие». У моих фильмов тоже были очень хорошие цифры.

- Есть что-то, что отличает их от остальных? Это страсть к мрачным сказкам, к нуару?

- Там не только нуар, там и Кранах, и Босх, и все голландцы вместе взятые. Очень качественно созданный мир, работающий по своим законам, в своем чуть изломленном пространстве. Но при этом его нужно оживить, сделать реалистичным. Чтобы у зрителя не возникало ощущения условной сказочки. У американцев, например, по-моему, работает желание пощипать кончики нервных окончаний. Но при этом безопасно, через экран. А у нас те же вещи могут быть моментом простого узнавания. «А, ну да! Давеча у соседа случилось как раз то же самое». То есть принцип интереса совершенно разной природы. Здесь нет такого эффекта вымещения. Чарли Чаплин еще заметил, что когда на экране кто-то поскальзывается на банановой кожуре, всем смешно, потому что это произошло не с тобой.

Съемки сериала

Съемки сериала «Мост-2». Ингеборга Дапкунайте/Фото Андрей Резниченко/Личный архив

Хотя безусловно приятно, когда на экране кому-то хуже, а ты — в безопасности, под тепленьким пледиком, наблюдаешь со стороны. Сочувствуешь, конечно, все равно, потому что мозгу-то абсолютно не важно — ты находишься в настоящей перестрелке или, эмпатируя, внедряешься в нее через экран. Поэтому в послевкусии — а мы же продавцы эмоциональных состояний и путешествий, даже больше, чем трансляторы смыслов — остается ощущение, что он с героями пережил нечто совместное. Хотя в его жизни не было соприкосновения с убийствами или детективной историей, сыщиками и погонями.

- Какие сцены были самыми яркими или трудными (психологически или технически)? 

- Я собрал такой исполнительский ансамбль, что потом уже только «стриг купоны». Просто повезло! Было собрано настоящее созвездие умных актеров, которым не все равно, что они делают. И они интеллектуально и эмоционально насыщали собой роли. Например, Андрей Смоляков в «Преступлении».

Андрей Смоляков, сериал

Андрей Смоляков, сериал «Преступление"/Фото Андрей Лагунов/Личный архив

Его герой на заправке, сославшись на то, что ему нужно купить машинное масло, увиливает от жены, бежит в туалет рыдать по поводу умершей дочери, с опознания тела которой они едут домой. Но делает это не при жене, потому что ей и так очень тяжело. Я не знаю, кого актер оплакивал, какие у него механизмы и приспособления для этого, но мы сняли сцену с первого дубля. Он это сделал на четыре с половиной минуты, и то я еще сокращал. Но это был один бесшовный кадр. Мы стояли не шелохнувшись, чтобы только это чудо чудесное не прекратилось, чтоб не вырубился свет и вообще ничего технического не случилось. Потому что всем было понятно — второго такого дубля не будет, при всем желании и группы, и самого Смолякова.

Иногда сами ситуации или мизансцены диктуют какие-то вещи. Мы в таких пыльных подвалах тусовались во время съемок расследования, которое вели персонажи Павла Прилучного и Дарьи Мороз, что там и играть ничего не надо. Там рабочие, которые прокладывали кабель, и те ходили в респираторах. В кадре у ребят такие лица, что понятна атмосфера в этом подвале, где находят улики или труп.

- А когда ждать твой фильм «Flight of the queen»?

- Поскольку фильм снят в отсутствии продюсеров, нет четкого тайминга — не висит плита железобетонная и нет секундомера, я его пока полирую. Так что, пока все еще в процессе, но финал близок. Собираюсь сделать премьеру в этом году.