Если бы Неточке Незвановой кто-нибудь сказал, что она лесбиянка, а Платону кто-нибудь сказал, что он гей, и та, и другой очень бы удивились. Список пропагандирующей однополые отношения и потому запрещенной литературы, опубликованный Александром Плющевым — это шедевр анахронизма. Люди, составлявшие его, мало того, что не умеют читать, так еще и не представляют, что культурные эпохи меняются и в XIX веке, и уж тем более в Античности люди видят мир совсем не таким, каким видим его сейчас мы.

В романе Достоевского Неточка Незванова действительно целуется с Катей и секретничает с ней ночи напролет, свои чувства друг к другу девушки даже называют любовью, но вряд ли кому-то из них приходит в голову прикоснуться к клитору подруги и уж тем более не приходит в голову жениться на ней. Ни Неточке, ни Кате также не приходит в голову, что их любовь каким-то образом может препятствовать их замужеству. В XIX веке ЛГБТ+ люди, конечно, существуют, но не осознают себя таковыми. Люди вообще не осознают свою сексуальность, ее придумает сто лет спустя Зигмунд Фрейд.

Иллюстрация Алиса Кананен / Spektr. Press

Платон, конечно, любил мальчиков, возможно, даже вступал с ними в половые отношения — более или менее в современном понимании слова. Но дело в том, что любить женщин мужчине во времена Платона — это был нонсенс. На женщине можно было жениться, с ней можно было зачать детей, посредством женитьбы можно было объединить имущество или заключить политический союз. Но любви мужчины и женщины не существовало в человеческих головах до позднего Средневековья. Любовь мужчины и женщины придумали ваганты или даже Данте Алигьери с Франческо Петраркой. А такую любовь мужчины и женщины, которая была бы причиной для женитьбы — ее так и вовсе придумал Шекспир.

Инкриминировать Платону пропаганду гомосексуализма — это все равно как инкриминировать Гомеру оскорбление чувств верующих на том основании, что под стенами Трои у него действуют языческие боги вместо Иисуса Христа или Аллаха.

Инкриминировать Достоевскому пропаганду лесбийской любви — это все равно как инкриминировать Птолемею распространение заведомо ложных сведений о строении Солнечной системы.

Полное отсутствие представления о смене культурных эпох свойственно, к слову сказать, не только пропагандистам кровавого путинского режима, но и антипутинским пропагандистам тоже. Например, снос памятников Пушкину в Украине или других бывших республиках Советского Союза на том основании, что Пушкин имперский поэт — такой же анахронический бред, каким был бы запрет Маргарет Митчелл или Уильяма Фолкнера: на том основании, что они употребляют N-слово вместо слова «афроамериканец». Конечно, Пушкин был имперским поэтом, в его время не было никаких поэтов, кроме имперских, но дело в том, что национальная идентичность тогда нисколько не противоречила имперскости. Противоречие национальной идентичности и имперскости придумают сто лет спустя, после Второй мировой войны. А при Пушкине империи были прогрессивной формой общественного устройства в отличие от сатрапий. Точно так же, как паровоз был прогрессивным средством транспорта в отличие от конной тяги. По этой анахронической логике следовало бы теперь предать проклятию и Уатта с Ползуновым за изобретение паровой машины, то есть организацию всех будущих экологических катастроф.

Иллюстрация Алиса Кананен / Spektr. Press

Сто лет назад Хосе Ортега-и-Гассет предрекал, что распространение газет приведет к ужасающим последствиям, поскольку малограмотные и неподготовленные люди смогут легко получать информацию. Бедняге даже в кошмарном сне не могло привидеться, что малограмотные и неподготовленные люди начнут генерировать информацию и создавать списки книг, не вписывающихся в их примитивную и анахроничную картину мира.